Академия безмолвия

***

"Что между вами с Габом творится?" - Ларс осторожно присел на краешек кровати и протянул лист и перо. Кровать протестующе скрипнула.

"Еще и ты будешь занудствовать?!" - я возмутилась и поставила восклицательный знак после вопросительного.

"Еще и...а кто мог занудствовать, кроме меня?"

Я прикусила губу и решительно села, подтянув ноги к груди. Рассказывать о внутреннем голосе я не собиралась ни при каких обстоятельствах- мое маленькое и порой очень полезное безумие должно было остаться только моей персональной тайной.

"Зануд у нас хватает. Между нами не происходит ничего. Что ты хотел?"

"Может, сбежим?"

Я поперхнулась.

"Куда? От кого? Зачем?"

"Отсюда. Куда -не знаю. Домой. Придумаем, что нас отчислили, например, за неуспеваемость. Мой отец точно ничего проверять не будет, да и твой тоже"

"Но почему?"

"Не хочу быть убийцей на королевской службе. Лучше кузнецом"

Я смотрела в темные глаза Ларса, поблескивающие в свете луны, настырно зависшей напротив нашего окна, и вдруг подумала, что несмотря на то, сколько лет знаю его, я не имею ни малейшего понятия о его мечтах и страхах. И я не стала ничего писать ему в ответ, просто пожала плечами и погладила руку - широкую, сильную, надежную. Ларс сидел на моей кровати неподвижно еще несколько минут, прежде чем уйти, то ли думая о чем-то своем, то ли чего-то от меня ожидая...ответа? Еще ли чего-то? Не знаю.

Глава 37.

Сэр Джордас ждал нас у сферы "пятой стихии" с подозрительным энтузиазмом.

– А вот и вы, мои дорогие! Сегодня нам наконец-то доставили материал для практики, чему я, как нетрудно заметить, крайне рад. Следуйте за мной и не отклоняйтесь от маршрута.

Мы молча повиновались. Путь, выбранный профессором, меня удивил - мы шли в сторону леса. Кусты шиповника были раздвинуты, и задумчивые от грядущей радости адепты гуськом побрели по лесу, сперва знакомой узкой тропинкой, потом - повернули налево, куда мы, насколько я могла судить, еще ни разу не забредали. Наконец наша молчаливая процессия подтянулась к двухэтажному каменному дому, с большими окнами и пологой, местами прохудившейся крышей. Стены отчасти заросли буро-зеленым мхом, стекла были привычно-темные, как в каморке у ректора Лаэна, деревянная дверь полуоткрыта. Дом казался нежилым, холодным и темным, заброшенным пару веков назад, и ничего хорошего от очередной практики я не ждала.

– Это одна из наших лабораторий, - как ни в чем не бывало объявил сэр Джордас.
– Идите осторожно, ступени скользкие.

Мы прошли в темное, пустое и холодное помещение, ничем не наводящее на мысли об научном процессе, завернули в комнату - и я с содраганием увидела ступеньки в прямоугольном проеме в полу, ведущие в подпол. Никаких хороших ассоциаций с подземными помещениями у меня не было.

Внизу было...холодно. Не простая прохлада каменного мешка, а ощутимо забиравшийся под одежду колючий едкий холод. Мерные звуки наших шагов словно отскакивали от гладких, покрытых серой морозью стен.

Лестница не закручивалась, как в библиотеке, а просто вела вниз, горкой, впрочем -довольно долго. Наконец мы очутились в темном помещении, настолько промерзлом, что заломило пальцы - и опять же, воздух был на удивление свежим. Невольно подумалось о том, что отец был бы очень рад такому подвалу - можно без особых проблем хранить мясо, причем довольно долго.

Вспыхнули факелы на стенах, и мы, столпившиеся кучкой на последних ступеньках, одновременно вздрогнули, а я, вероятно, вдвойне - острые пальцы стоящей рядом Арты вцепились в мое предплечье.

По периметру довольно просторной комнаты прямо под факелами были расставлены простые грубо сколоченные деревянные столы без стульев. На одном из столов довольно внушительной горкой лежали дохлые крысы.

Серо- бурые шубки зверьков казались на удивление чистыми, а длинные упругие хвосты в свете пламени отчего-то блестели, словно смазанные маслом. Меня замутило, хотя, конечно, не настолько, чтобы бежать прочь.

– Не переживайте, мои жалостливые друзья, - тем временем сэр Джордас деловито раскладывал по столам окоченевшие тушки.
– Никто не убивал этих прелестных созданий. Они очень даже живы. На них наложено довольно-таки простое магическое плетение стазиса - все живые процессы в организме прекращаются, замирают на определённое время, но смерть не наступает, плоть не разлагается. При некотором навыке снимается оно довольно легко и быстро, смотрите.

Профессор схватил за хвост одного из грызунов, а второй рукой провёл несколько раз вдоль тельца, чуть шевеля побелевшими от холода пальцами - раз, другой, третий- зверёк дернулся и внезапно, куском мыла выскользнув из руки преподавателя, метнулся прямо в кучу завороженных адептов. Адепты беззвучно взвизгнули и дружно отшатнулись к стенам, Арта уткнулась губами мне в шею, однако далеко убежать зверьку не удалось, и он снова свалился замороженной неподвижной тушкой.

– Извини, дружок, - сэр Джордас вернул беглеца на стол.
– После практики я обещал вернуть вас в столовую, вы еще нужны для ужина.

... а вот теперь - настолько.

Практика оказалась премерзким, совершенно отвратительным мероприятием. Сначала у нас ничего не получилось. От попыток хотя бы просто разглядеть тончайшие серебристые нити стазиса, опутывавшие окоченевших крыс, слезились глаза и ломило уши, в какой-то момент я готова была поверить, что никакой магии тут нет и вовсе, а зверьки просто замёрзли. Однако именно в этот самый момент я внезапно встретилась взглядом с Габриэлем. Его бледное лицо с посиневшими губами без очков - вероятно, они запотели и их пришлось снять, хотя Габ частенько решал эту проблему с помощью водной магии, так вот, его лицо казалось...вдохновенным. Так творит в моём представлении художник, окуная тончайшую беличью кисть в густую маслянистую краску, а не замерзший мальчишка, терзающий крысиный полутруп. Но Габ выглядел едва ли не счастливым, настолько поглощенным своим занятием, что я тоже удвоила усилия и наконец-то разглядела мерцающую паутину стазиса. Процесс снятия был практически ювелирным и совершенно индивидуальным. Обладателям огненной стихии нужно было не сжечь, а аккуратно согреть плетение, поскольку при резком снятии стазиса организм, очень уязвимый в первые моменты, мог не выдержать и погибнуть. Пара первых жертв неопытности и резкости студентов уже лежала в приготовленном заранее мешки у стены. "Стазис - всегда грань, и лишь от вас зависит, на какую сторону вы подтолкнете своего подопечного'', - проговорил сэр Джордас, а в моей памяти заворочались воспоминания...кто-то уже говорил мне о грани, но кто и когда?

Из размышлений меня выдернул резкий иголочный укус очнувшегося крысеныша. Я взвизгнула - если бы могла, конечно, - и отшвырнула удачный результат эксперимента в некстати топтавшегося рядом Бри, а тот не задумываясь отбил хвостатого бедолагу прямо в профессора.

– Браво, Джеймс. Ваш самоконтроль радует не меньше, чем практические успехи, - сэр Джордас аккуратно положил вновь застывшего зверька на стол.
– Могли бы спалить, но всего лишь швырнули мне в лицо. Дайте-ка сюда вашу руку, не тащиться же к целителям из-за такой мелочи, а кровь в лаборатории факультета смерти иногда приводит к непредсказуемым последствиям.

И он схватил меня за окровавленную руку. Огонь, столь неуместно чувствительный к этому человеку, метался под кожей, приливал к щекам. Место укуса быстро затянулось и теперь чесалось и зудело.

"Аразноглазик-то как скривился, любо-дорого посмотреть!"

"Это он от зависти к пробуждению крысака"

"Ну-ну"

После зубодробительной практики по неоднократному издевательству над животными мне хотелось одного - побыть одной, и я вместо обеда ушла к лечебному корпусу. Здесь обнаружилось удивительное укромное местечко - какие-то сплетенные наподобие беседки разлапистые невысокие деревья. Весной и летом, наверное, совсем красиво, но даже сейчас смотрелось неплохо. На земле лежали тесно прижатые друг к другу доски, сваленные бревна с натяжкой можно было принять за скамейку - на фоне общего порядка незаконченная стройка привлекала внимание, но поблизости не было никого. Тут я и расположилась. Несколько минут просто бездумно смотрела в серое пасмурное небо, потом неожиданно для себя начала беззвучно напевать ту самую колыбельную, которую пел в своей каморке сэр Франц. Слов я не запомнила, да и разговорный час еще не настал, но музыка звучала внутри меня, наполняя каким-то печальным покоем. Представила себе, что рука - это кисть, а огонь краска, и стала по памяти выжигать на досках портрет маленького Лукаса.

Затея была идиотская, потому что потом следы своих художеств нужно было непременно стереть. Да и карандашами и красками рисую я довольно плохо, и уж точно никак не способна воспроизвести по памяти портрет. Но магически сделать это оказалось гораздо проще - пламя делало большую часть работы за меня.

Когда работа была закончена, я полюбовалась результатом - "рисунок", конечно, был выполнен в одном цвете, но в целом, ребенок получился вполне узнаваем. Даже жаль будет уничтожать его.

– Что это, адепт Ласки?
– я чуть не свалилась от неожиданности и досады.