Академия для наследников

Он знал: после того, что случилось с Морин в жизни, плен у водных демонов она перенесет со стойкостью. С помощью Тикки–Рё еще и появлялась надежда, что ожидание скрасится не только облегчением участи светлой магини, но и веселой компанией, которую фея непременно составит. Губ некроманта коснулась теплая улыбка: как же радовалась и одновременно ревновала его неизменная маленькая спутница, что место любимой женщины Эвангелиона отныне и навсегда занято. Она все же поставила его интересы выше собственных и отправилась вслед за Морин. Да, этот поступок не имел цены. За это он навсегда останется в неоплатном долгу перед Тикки.

Просидев без движения еще некоторое время, Эвангелион поднялся с кровати. Рассветные лучи солнца озарили место, где они с Морин провели самую незабываемую ночь в жизни. Засохшие капельки крови, доказательство невинности невесты, заставили робко улыбнуться снова. Его ершистая огненная птичка…маленький Феникс, которого он больше не отдаст никому. Даже если придется запереть Дария в подземелье до того момента, пока они не найдут выхода и не аннулируют соглашение Маерии и Биора. В том, что решение существует, некромант также не сомневался. Иначе не сложилось бы ситуации, в которой будущее двух мужчин – а кто, как не наследник рода, мог являться будущим для демона – стало бы зависеть от одной девушки.

Белое платье Морин осталось лежать на полу. Придет время, и Гейл преподнесет его как напоминание о первой близости между ними. Пока же сохранит до лучшего момента. Он сложил одежду и спрятал внутри ниши на стене, снабженной несколькими полками. Оглядев комнату, кивнул собственным мыслям, будто давая себе разрешение на то, что собирался сделать. Спустя мгновение в комнате его уже не было.

Ступени, ведущие к большому, высеченному в скале дворцу, казались ему бесконечными. Но таков был наказ отца, когда пять лет назад Гейл изъявил желание покинуть территории демонов, признав человеческую половину в себе руководящей: путь к главным воротам семейного гнезда Эвангелион должен был проделывать самостоятельно, без помощи телепортации. И каждый раз, возвращаясь домой, он с понимающей улыбкой преодолевал последнюю, тысячную часть огромной каменной лестницы, и обещал, что ни за что больше не покажет носа во владениях отца. И снова и снова нарушал обещание, данное самому себе. Это было единственное, что он так и не мог довести до логического конца.

– Господин Эвангелион! – воскликнула кормилица, всплеснув руками, когда выбежала в приемный зал на скрип открывающейся высотой в три человеческих роста двери. – Господин Эвангелион вернулся!

– Ну–ну, Бройди, не волнуйся ты так, – он от души прижал к груди невысокую и до милоты округлую женщину в переднике, заменявшую им с братом мать, когда той было нужно отбыть на территории семи королевств. – Родные дома? Я хотел бы поговорить с отцом.

– Как знали, что ты появишься – никуда не уходили сегодня, – раздался насмешливый голос со стороны лестницы, очень похожий на его собственный, и Гейл задрал голову, в который раз поминая отца и его страсть к подъемам недобрыми словами.

Наверху, положив руку на внушительные каменные перила, а другую великодушно предоставив в качестве опоры для матери, стоял старший брат. На фоне отличительных знаков и гербовых полотен, которыми был увешан приемный зал, он сильно напоминал отца и потому смотрелся особенно эффектно. Тем не менее, продолжая обнимать Бройди, Эвангелион приветственно махнул рукой.

– Эвандалион, мама, я искренне рад вас видеть.

– Милый, оставь свои формальности, – нежный голос пепельноволосой женщины в серо–голубом платье разлился услаждающей слух мелодией. Она оторвалась от старшего сына и, будто вспорхнув, спустилась к младшему, чтобы, распахнув объятия, дождаться момента, когда он отойдет от кормилицы и приблизится к ней. – Мы рады видеть тебя, Эвангелион. Ты сделал этот день поистине счастливым, – понизив голос, добавила Темная леди и маг времени в одном лице.

– У меня для вас есть новость, – Эвангелион, завершив объятие, с улыбкой посмотрел на маму.

– Какая же? – смешно сдвинув бровки домиком, чем сразу же напомнила Морин, поинтересовалась мать.

– Я женюсь.

Затем, пользуясь эффектом неожиданности, он оставил женщин дружно охать. Пока они не пришли в себя и не решили задержать его с целью выпытать подробности, взобрался к брату, где заработал поощрительный хлопок по плечу.

– Давно пора, братишка. У отца пришел просить разрешения? – усмехнулся старший.

– Нет, – возразил Эвангелион. – Меня с моей светлой принцессой не разлучит даже его темнейший отказ, Далион.

– Принцессой? – нахмурился брат. – Только не говори, что нацелился наследницу наших светлых соседей себе присвоить! Армунна уже шесть лет моя!

– У меня своя светлая принцесса, – улыбнулся Гейл. – Та, которую спрятали на землях людей!

Он побежал дальше, туда, где располагался кабинет отца, и рывком распахнул двери. Непонятно, как, но вечный спутник и самый преданный слуга Темного лорда всегда знал, что за гость пожалует к хозяину.

– Господин Эвангелион Эндорийский, представитель двора некромантов и ваш второй наследник!

– Спасибо, Сармад, – поблагодарил Гейл услужливо поклонившегося мужчину в годах. – Я ненадолго.

– Отчего же? – голос отца прогремел из глубины кабинета, по площади равного чуть ли не всему приемному залу. Эвангирион Темный всегда любил большие пространства, вот и замок свой он не занимал до того момента, как там не обустроят последний темный угол самого малого из винных погребов. Все здесь дышало хозяином: и массивные шторы на высоких окнах, и огромнейшая библиотека древних фолиантов, и даже широкий стол для посещений, за которым сейчас восседал отец. Висящие на стенах картины представителей рода только добавляли обстановке основательности.

– Прости, отец – дела, – просто ответил младший сын. – Надо выручать одну маленькую птичку из клетки Ласотара.

– И что же ты желаешь рассказать?

– У меня есть предложение: ты не хотел бы подумать над тем, чтобы восстановить дружбу со светлыми землями?

– Хм… – не став ходить вокруг да около, сразу же задумался отец. – Чтобы это сделать, должна быть достаточно веская причина. Сам же знаешь, после того, что устроил дед с женой Армонда Светлого, мы с ними, мягко говоря, находимся в нелегких отношениях, и со смертью нашего предка эти светляки нисколько не успокоились.

– Как считаешь, возвращение темными заточенной у водных демонов светлой принцессы будет достаточным обстоятельством, чтобы просить ее руки?

Эвангирион молчал некоторое время.

– Сколько, ты говоришь, Ласотару осталось жить?

Глава 2

Глава 2

– Нет, знала я, что светляки любят понежиться, но чтобы так – убедилась только сейчас!

Ворчливый и ужасно знакомый писклявый голос над ухом понемногу возвращал меня в состояние бодрости. Приоткрыв глаза, я поначалу удивилась несоответствию воспоминаний и обнаруженной картинки действительности. Засыпала–то я в повозке, окруженная мешками и накрытая покрывалом, а проснулась…поначалу я даже подумала, что нахожусь в своей комнате в Биоре, слишком уж вокруг все было лимонно–желтым и светлым. Только проскакивающие кое–где вставки голубой ткани вносили диссонанс в готовое заполнить все мое существо ощущение счастья. Мягкая кровать с балдахином, стол у окна и скатерть с цветами на нем, сундуки с вещами в углу комнаты, даже большое окно, благодаря которому комната озарялась светом – все напоминало о доме. Неужели Академия Магии и все, что случилось в ней, все, о чем я вспоминала с радостью и замирающим сердцем, оказалось всего лишь плодом моего воображения?

– Приснится же такое… – тихо пробормотала я, сильнее закутываясь в покрывало.

– И это несуразное создание Эвангелион еще птичкой называет? – снова послышался надоедливый голос, и вместе с первым его звуками я почувствовала несильный укол раздражения: меня явно пытались разбудить. – Принцесска изнеженная, тоже мне!

Слово «принцесска» зацепило слух и заставило невольно вздрогнуть. Просто произнесено оно было с такой интонацией – брезгливой и пренебрежительной – что у меня даже волоски на коже зашевелились. И голос этот – я его узнала. Так могла общаться со мной только личная фея Эвангелиона, Тикки–Рё. Так, значит, все это было на самом деле?