Академия контролируемой магии

Повесив плащ на вешалку, я разместилась на противоположном от двери конце стола, достала карандаш и листы для записей. От камина шло приятное тепло, что было кстати. Зная, что мне придётся сегодня купаться в бумажной пыли, я предпочла брюки и тонкую холодную блузку вместо привычной академической формы. Библиотекарь же вернулся даже раньше, чем обещал с тележкой, до верха заполненной толстыми папками.

И я вскочила, привыкнув приветствовать преподавателей в академии.

— Садитесь, лиерра, — отмахнулся он, — я даже не учёный, а вы устанете каждый раз подскакивать, учитывая, сколько томов вам нужно привезти.

— Извините, — улыбнулась я, — привычка.

— Работайте, лиерра Грасс, — повинуясь движениям его рук, папки переместились на стол. — У подшивок строгая хронологическая последовательность, первая из них датирована 31 декабря 6748 года от Асса Деи.

— От Асса Деи? — ошеломлённо переспросила я.

— Конечно, — удивлённо подтвердил библиотекарь. — А вы не знали, что Ктаран всё ещё ведёт летоисчисление от войны между силами Света и Тьмы?

— Я была уверена, что все государства перешли на всеобщую систему летоисчисления, — покачала я, головой понимая, что помимо поисков мне придётся переводить их год в наш.

— Увы, но Ктаран отказался и теперь живёт в 6768 году, в то время как мы в 1729.

— Кошмар, — вздохнув, я притянула ближе первую папку.

— Удачи вам, лиерра, — отстранённо улыбнувшись на его пожелание, я углубилась в чтение.

В одну папку сшивались газеты за полгода и, пролистав первые месяцы, я убедилась, что новости о преступлениях были либо в самом начале, либо в конце вестника. Библиотекарь приходил ещё несколько раз, но после второго я перестала его замечать.

Спустя полтора часа и пять папок я первый раз отвлеклась, достав из корзины бутылку, в которой оказался горячий какао. Несмотря на то, что не любила сладкое, я мысленно поблагодарила Арису за заботу — бумажная пыль, казалось, забившая нос и горло, не устояла перед несколькими глотками напитка. От неподвижного сидения затекло всё тело, так что я прошлась по залу, потянулась, и вернулась за работу.

Весомым плюсом моего, казалось бы, бесполезного чтения стало чёткое понимание того где находиться Ороканская пустошь. И первое, что я сделала — нарисовала её примерное расположение. С одной стороны пустошь ограничивали Асиланские горы, являющиеся также и границей с Миерией. С противоположной была примерно такая же история с грядой Уеран. Ассарийское море находилось с третьей стороны и ороканцы, как называли жителей пустоши ктаранцы, не опасались набегов с тыла уже потому, что спокойное с виду море, именно у их берегов пребывало в состоянии вечного шторма. А высота волн могла сравниться лишь с высотой нашей академии. Или императорского дворца.

Ктаранцы считали что шторм — вина какого-то мудрёного артефакта, но доказать эту теорию не удалось, посланные мореплаватели просто не вернулись. И единственный известный Ктарану путь в Ороканскую пустошь находился с северной стороны, но всё ущелье покрывал плотный туман и, как и моряки, смельчаки, сунувшиеся туда, не возвращались.

Интересная складывалась ситуация при том, что как-то ороканцы всё же попадали в пустошь, да и жители Ктарана уверяли, что за завесой из тумана скрывался целый город. Правда, доказать это никто не смог.

Перевернув лист рисунком вниз, я продолжила чтение, которое с седьмой папки стало гораздо интереснее.

Часто попадались преступления, совершённые одним и тем же способом — жертву ослепляли, лишали слуха, привязывали и оставляли на долгое время, будь то случайный прохожий или владелец лавки. В основном так крали вещи, но попадались и убийства. Однако, пролистав ещё несколько месяцев, я поняла, что случаи с убийствами — лишь пародия, чтобы запутать поиски виновных.

Ещё одна папка осталась позади, а на первой же странице следующей я увидела громкий заголовок: «Ороканцы оставляют метки!»

Оказалось, что в каждом преступлении, совершенном ороканцами, находили заметную пентаграмму либо над дверью дома, где была совершена кража, либо на одежде жертвы. Тем более, что сейчас пентаграммы не использовались, их заменили гораздо более удобными схемами заклинаний. А ещё спустя несколько газетных выпусков выяснилось, что это не пентаграмма, а объединённый символ всех четырёх стихий.

Так ороканцы создали себе репутацию неуловимых, ведь ни одно помеченное преступление так и не раскрыли.

Я взглянула на часы — до полуночи оставалось полчаса. Отложив папку, я прошлась до одного из трёх больших окон и выглянула на улицу. Какой-то запоздавший прохожий торопился домой, спеша встретить праздник с близкими. Жители Оришана привыкли встречать канун нового года с семьёй, высыпая на улицы лишь после обмена подарками, превращая всю империю в шумный весёлый парад.

В отличие от той же Миерии, где праздник встречали все вместе на улице, но там и снега в глаза не видели, поэтому накрытые прямо посреди улиц столы не рисковали быть заметёнными.

— Только не говори, что и здесь у тебя назначено свидание. — Я вздрогнула, услышав первые звуки этого голоса.

Ему-то что понадобилось здесь в такое время?! Я специально выбрала последний день года, чтобы не осталось даже призрачной возможности столкнуться с ректором!

— Добрый вечер, ректор Оллэйстар. — Деваться некуда, и я развернулась к нему с вежливой улыбкой.

Ещё бы внутри всё оставалось таким же вежливым, а не устраивало бешеные скачки!

— Скорее ночь, — не менее вежливо уточнил он.

Спорить было глупо, правда, молча смотря на него, я вряд ли выглядела умной. Минута, другая…

— А вы не торопитесь домой, ректор Оллэйстар? — Верх наглости, но что я ещё могла сказать? Правду?

— А ты?

— Мне срочно понадобились некоторые сведения, а в академической библиотеке их не оказалось.

Я вернулась к своему месту и как бы невзначай закрыла папку, даже не надеясь на то, что Оллэйстар не заметил кричащий заголовок. Лишь на то, что он неправильно всё поймёт. Не знаю как именно, но неправильно.

— Хочешь убедить меня, что «Новости Ктарана» стали жизненно необходимы тебе именно за четверть часа до наступления нового года? — насмешливо поднял бровь он.

— Вы тоже не за праздничным столом.

К чему допрос? Я допускаю, что библиотекарь, увидев Олэйстара, намекнул ему, что один из его студентов сейчас здесь. И вполне объяснимо, что, как ректор, он заинтересовался, кто предпочёл копание в книгах празднику, но, удовлетворив любопытство, можно бы уже оставить меня одну.

«В этом году фейерверк будет невероятным», — совершенно некстати вспомнила я, чувствуя, насколько чаще забилось сердце.