Академия под ударом

— Да, ваше высочество, — ответил отец. — Что еще важнее, у меня есть пятьдесят тысяч гвардейских штыков. И если вас не остановит ваше благоразумие, то это сделают они. Моя жена и дочь сильно пострадали от вашей семьи, и я готов пойти до конца.

Эдвард усмехнулся — болезненно, нервно. Он понимал, что генерал Леклер не блефует, и это понимание заставляло его сжимать и разжимать кулак.

— Что ж, — ухмылка снова искривила его рот, оттянула вправо, и Элиза испугалась, как бы его не хватил удар. «Не хватил, — тотчас же напомнила она себе. — Он жив и здоров, он приказал убить моего отца, а теперь охотится за мной».

В ней закипела ярость, застучала молоточками в висках.

— Меньше всего я хочу крови, — продолжал Эдвард. — Завтра я объявлю о том, что сандаронский трон занимает моя кузина, законная наследница короля Арнота. Взамен вы…

Зеркало снова покрылось изморозью. Когда она растеклась по стеклу серебряными каплями, то Элиза увидела Оберона и какую-то незнакомую девушку рядом с ним.

«Это же я, — подумала она, вглядываясь в помертвевшее лицо. — Я, Элиза, внучка Арнота…»

Пол дрогнул под ногами. Оберон успел подхватить Элизу, не давая ей упасть — она уткнулась лицом в его грудь и попросила: заплакать, снова заплакать, выплеснуть все это…

И в тот же миг Элиза поняла, что больше не будет плакать. Нет. Ей стало ясно, что делать дальше — и Элиза поклялась памятью родителей, что пойдет по этому пути до конца.

«Оберон, прости меня», — подумала она и едва слышно сказала:

— Вот, значит, как все это было. Моя мать — дочь короля Арнота, незаконная дочь.

Оберон кивнул. Погладил ее по волосам, и Элиза с пугающей ясностью поняла, что теряет его — сейчас, в эту минуту. Потому что после того, что она сделает, они уже не будут вместе. Никогда.

— Помнишь, что ты сказала, когда узнала, что я убил Женевьев? — голос Оберона дрогнул. — Что тогда она уже не была собой. Кто бы ни был твоим дедом, ты всегда будешь Элизой. Доброй, хорошей, честной девушкой. Помни о том, кто ты. Помни.

Элиза смогла лишь кивнуть. Невидимая рука легла на ее шею, стиснула пальцы.

А в ушах так и звучало: добрая, хорошая, честная.

Оберон и сам не знал, что понесло его в лабораторию — вроде бы понадобилась какая-то мелочь, чтобы показать студентам, но потом он, хоть убей, не мог вспомнить, какая именно. Дверь была не заперта, значит, Элиза работала; Оберон сделал несколько шагов, маневрируя между коробками с перьями и связками сухих трав, и услышал голоса, доносившиеся из пыльных глубин лаборатории.

— Скажу сразу, мое предложение имеет исключительно деловой характер, — принц Жоан говорил очень серьезно, должно быть, тем тоном, которым он общался со своими сподвижниками на родине. Какого дьявола ему тут понадобилось?

Оберон невольно стал двигаться тише, словно шел не по лаборатории, а по болоту, и на него в любой момент мог броситься глубинный выползень.

— Даже не знаю, ваше высочество, как я могу вам помочь, — голос Элизы прозвучал устало. Конечно, она вымоталась за эти дни, ей бы полежать, прийти в себя. А она пошла работать.

Впрочем, иногда именно труд помогает отвлечься от тягостных мыслей. А узнать, что твоя тетка и двоюродный брат загубили твою семью — да, в этом приятного мало.

Оберон и сам бы посоветовал Элизе заняться чем-то полезным. Просто переключить разум.

— Я предлагаю вам выйти за меня замуж, — прежним строгим тоном произнес Жоан, и Оберон вовремя удержался, чтоб не споткнуться об одну из коробок, предательски торчавшую из-за стола.

Замуж? Он совсем разума лишился, этот ссыльный щеголь? И ведь говорит серьезно, ни капли веселья в нем сейчас не было.

Элиза даже рассмеялась.

— Замуж? — переспросила она так, словно говорила с безумцем. — Жоан, вы шутите!

— Почему же?

Смех Элизы сделался натянутым и нервным. Должно быть, принц и подумать не мог, что на его предложение могут ответить вот так. Всем девушкам, которым принц говорит волшебное слово «замуж», полагается падать в обморок от такого невероятного счастья.

Дрянь какая, а. Хотя почему, собственно, дрянь? Просто молодой человек, который не упускает возможность. Ему хочется воплотить свои идеи и надежды в жизнь — вот он и стремится к этому.

— Потому что мы с вами почти не знакомы, — холодно ответила Элиза. В этой части лаборатории было невероятно пыльно, и Оберон с трудом подавил нарастающее желание чихнуть. Это было бы совсем водевильно. Незадачливый жених подслушивает, как принц делает предложение его невесте.

— Ну и что? Познакомимся, у нас для этого будет вся жизнь, — Оберон услышал шаги: принц снова принялся ходить туда-сюда по лаборатории. — Знаете, это обычное дело в правящих семьях. Люди женятся и выходят замуж за тех, кого им выберут родители. При этом они исходят из нужд и выгод государства, а не из чувств детей. Хорошо, если перед свадьбой хотя бы покажут портрет. А мой отец увидел мать как раз на свадьбе. Он боялся, что невеста будет дурнушкой, и потом очень обрадовался…

Голос принца дрогнул. Волновался, надо же. Оберону захотелось взять нахального юнца за шиворот, разложить на лавке и задать ему розог, да так, чтобы он потом сидеть не мог. Иногда розги отлично добавляют ума в пустую голову.

— Я предлагаю вам династический брак, Элиза, — продолжал Жоан. — Мы объединим две наши страны в одну. Когда-то Абарин и Сандарон уже были едины, и мы с вами в каком-то смысле вернемся к золотому веку. И сделаем его действительно золотым. Не под ружьями наших войск и страхом, а под властью просвещенного разума и свободы.

Шаги принца сделались звонче, чеканнее. Оберон почти услышал звонкий грохот армейских сапог по брусчатке. Куда принц Жоан хотел отправить соединенную армию?

Похоже, Элиза слушала его, оторопев и боясь прерывать — сумасшедшие бывают агрессивны, а такие вещи мог говорить только безумец. Абарин и Сандарон единое государство? Впрочем, почему бы и нет? Новая страна займет половину материка, от северных льдов до южных морей, а государи-реформаторы поднимут ее до немыслимых высот.

Нет, это бред. Такое могло прийти только в голову Жоану, обиженному на весь белый свет.

— Вы не пустоголовая светская бабочка, Элиза, — продолжал Жоан с такой проникновенной искренностью, что у Оберона засвербило в носу. Нет, этот безумный мечтатель действительно умел впечатлять! — Вы, внучка мельника, понимаете, какова на самом деле жизнь тех, кого обычно никто не замечает. Неужели вам никогда не хотелось изменить эту жизнь к лучшему? Протянуть руку тем, кто мог получить от высшего сословия только плети?

Элиза не ответила. Оберон подумал, что Жоан движется в правильном направлении. Такие добрые девочки, как Элиза, всегда готовы помочь несчастным и облагодетельствовать бедных. К тому же, если у них есть алмазы и горячее сердце.