Академия проклятий и любви

— Ради твоего признания нужно было просто стать проклятым, все ясно, — пробормотал Рейван. — Кстати, ты быстро справилась, я в тебе не сомневался.

Я прижалась к его губам, а потом вспомнила о маме, и волна стыда сразу же смыла прежнюю радость. Я совсем забыла о Лине, которая все еще томилась в веревке. И какой дочерью меня после такого можно назвать!?

Я развернулась и с облегчением увидела, что Стэн развязал маму и о чем-то тихо ей рассказывал, а она мотала головой, смотря на собственные вытянутые руки, и плакала. Сердце болезненно сжалось. Я поднялась с пола и подошла к ним.

— Лина, вы в порядке?

— Я поверить не могу… Прошло семнадцать лет? Но… Буквально вчера я работала с проклятием, и… Это подземелье, этот голод, эта ярость, я помню их, как страшный сон. Он не мог длиться столько лет. — забормотала она, озаряясь надеждой, которая сразу разбилась, едва она снова взглянула на свои руки. — Мои руки такие старые.

— Вы просто исхудали. — ответил Рейван, подходя ближе. — Как вы себя чувствуете?

— Паршиво. — ответила Лина. — Но где Леонора? Почему вы здесь одни? Вы же совсем молоды.

— Леонора отказалась снимать проклятие, она даже запретила это делать, — Стэн решил сдать с потрохами преподавательницу, — как и директор, а вот они, — он указал на нас, — случайно узнали о проклятии и, рискуя собой, решили его разрушить. А она, — он бросил на меня взгляд, полный восхищения, — придумала рецепт, который сработал.

Я прислушалась к себе, стараясь уловить удовлетворение или гордость, но ничего не было, кроме боли и страха, который так сильно вонзился во все мое естество, что, наверное, уже никогда не отпустит.

— Семнадцать лет. — Лина закрыла лицо руками. — У меня же дочь, у меня была дочь. Моя семья… Как же это… Я схожу с ума. Нет, нет, этого не может быть.

Мое горло сдавили рыдания, но я спокойно произнесла:

— Вашему мужу сообщили, что вы сбежали с любовником.

Лина приложила руки к груди, будто ей разбивали сердце. Ей было тяжело, а я не могла даже представить себя на ее месте. Каким же чудовищным должно быть осознание, что семнадцать лет твоей жизни уничтожены.

— Вы должны успокоиться. Нужно сообщить о вашем возвращении руководству и императору. — сказал Рейван, с жалостью смотря на маму. — Остались еще проклятые.

Лина кивнула и попыталась подняться. Она бы упала, не придержи ее Стэн.

— Моя дочь, наверное, выросла. И ненавидит меня.

— Вы ошибаетесь. — сказала я, а потом дрожащими руками сняла с груди брошь и протянула ее Лине. — Она очень рада встрече.

Лина вздрогнула и подняла на меня взгляд. Кажется, она увидела меня впервые за сегодняшнюю ночь. Ее губы беззвучно прошептали мое имя и сомкнулись, а рука потянулась ко мне и застыла в воздухе, так и не коснувшись моих волос. Лина разглядывала меня, будто я была мифическим существом, неожиданно возникшем перед ней. Стэн и Рейван притихли, испытывая неловкость. Единственное, я интуитивно чувствовала всю поддержку и волнение, которые исходили от Рейвана теплыми лучами, это помогало мне держаться на ногах.

Я хотела обнять Лину, броситься к ней на шею и сказать, как сильно мне не хватало мамы все эти долгие-долгие годы, но часть меня, оставшаяся холодной, самостоятельной и привыкшей быть одной, не позволила мне этого сделать.

— Кора? — наконец выдохнула женщина.

— Да, я Коралина. Здравствуй, мама.

Новая встреча бывшей любви

Ночь еще была долгой и наполненной переживаниями.

Я рассказала Лине все главные события, произошедшие за семнадцать лет. Глаза ее потухли, когда она услышала о беременной Эльвире и Эсме, но это помогло ей взять себя в руки. Она больше не плакала, она лишь уверенной и твердой походкой направилась к директору академии, чтобы напомнить о себе. Ведь вдруг он забыл ее за эти годы, оставив гнить в подземелье.

Мягко говоря, директора чуть не схватил удар. Особенно, когда он услышал, что гонец к императорскому дворцу уже отправлен. Рейван сразу решил написать срочное письмо, выкладывая всё произошедшее в академии: от простого бесчинства студентов до самого проклятия.

Я была рядом с мамой, когда прибежала Леонора. Она запыхалась, но красные пятна на ее щеках быстро побледнели, когда она увидела старую подругу. Лина только пригубила чай и прикрыла глаза, пытаясь осмыслить свою жизнь, развернувшуюся к ней другой стороной.

— Лина? Это правда ты?

— Это я. — кивнула она. — А ты кто? Напоминаешь мою верную приятельницу, однако она явно моложе, чем ты. Лет на семнадцать.

Мне стало не по себе, но я постаралась выпрямить спину и смотреть на Леонору свысока, как и подобает победительнице, пусть и сломанной внутри. Преподавательница растеряла все свое высокомерие и выглядела виноватой и испуганной. Что ж, такой она и должна выглядеть, ведь Рейван нещадно написал ее имя в письме. Ее уволят, если не хуже.

— Лина, ты же понимаешь, что нам пришлось приостановить всю деятельность… Прости. Хочешь, я встану на колени? — она рухнула на пол и с мольбой взглянула на маму, меня она не замечала. — Прости. Я так счастлива, что ты сейчас здесь.

— Вы оставили стольких людей на семнадцать лет. Хотя о чем я, — Лина покачала головой, — это же Коралина вмешалась. Вы оставили их навсегда, Леонора. Вы похоронили их. А ты похоронила меня. Это отвратительно.

Интонация, с которой говорила мама, заставила даже меня устыдиться. Какого было Леоноре, я не могла представить.

— Лина…

— Я не хочу тебя видеть. — вздохнула она. — я все сказала директору. Избавь меня от своего общества. Мне нужен покой.

Леонора бросила на меня мимолетный взгляд, который я не смогла разгадать, и покинула комнату, а Лина, понуро опустив плечи, закуталась в плед и содрогнулась от моральной боли.

Я почувствовала себя бесполезной, потому что ее боль облегчить никак не могла. Между нами сложились пока натянутые неловкие отношения, и образовалась стена, которую я не знала, как преодолеть. Наверное, Лина тоже не знала, поэтому мы и сидели в молчании.

Но вскоре мама сказала:

— Я все еще не пришла в себя. Мне сложно… Ты прости, если от меня не исходят действия, каких ты ждешь. Я просто не готовилась к тому, что увижу тебя совсем взрослой. — Она словно извинялась. — Но я восхищена тобой, Коралина. Ты талантливая и красивая. Ты спасла меня. И я бы хотела стать тебе подругой или… — она почти прошептала, — а еще мамой, если ты позволишь.

— Я бы хотела, чтобы ты стала мне мамой и подругой. — ответила я. — Тебе нужен отдых. Пожалуйста, не переживай ни о чем.