Акционерное общество женщин

– Ну, он и сам не мальчик…

– Короче, он в Лондон намылился, потому что я ему плохая пара.

– Ален, не мели ерунды. Подвела какую-то псевдофилософскую базу под житейскую ситуацию, что он просто устал от России. Засиделся, ему хочется другого дела. Он же не приносил присягу на верность служению освобождению российских женщин от ярма несвободы.

– Если я не смогу удержать Мэтью, то все, построенное нами, никому не нужно. Понятно, что он не может бросить меня и найти себе молодую бабу. Поэтому свинчивает в Лондон.

– Алена, он любит тебя…

– Полина, оставь. Не от тебя это слышать: любит – не любит… В том-то и дело, что любит. А у меня внутри пустота. Если бы это был не Мэтью, можно было бы лукавить, что-то изображать. Но я же не буду изображать оргазмы, когда их нет? А он тяготится этим, но никогда не скажет.

– Тяготится, чушь какая. Мы для того и сотворили все вот это самое… Наше все… Чтобы была поддержка именно в такие моменты. Чтобы было с кем все проговорить, самой осмыслить и найти выход.

– Ладно, давай закончим этот разговор.

– Бес в вас обоих вселился, что в тебя, что в Мэтью. Вам бы радоваться, а вы себя изводите. Уверена, что он о Лондоне заговаривать стал, потому что его тяготит не твое отсутствие оргазмов три раза за ночь, а вот эти настроения. У него возникает ощущение, что он чего-то недодает. Стряхнуть это наваждение обязана именно ты, а не он, понимаешь? Сама всегда повторяла, что все у нас в голове сидит.

Они подошли тем временем к дому. У ворот стояла машина Ирины Степановой, доехала-таки. Стеша уже накрывала на стол, и обед-то приготовился сам собой, без Полининого участия. Мэтью подошел к Алене, поцеловал ее:

– Я тебя с утра не видел. Как грибы? Никогда не думал, что две дамы могут в лесу два часа собирать грибы. Как вы отличаете съедобные от вредных? Удивительно. Алена, если ты не против, я бы поехал в город. У меня много работы, я хотел вечер спокойно посидеть. Ничего, если мы уедем без обеда?

– Ты что, мы и так вчера всем вечер испортили, а теперь… Ирина специально приехала ради того, чтобы все вместе… have a proper dinner and fun… нормально посидели. А мы вдруг уезжаем. Что с тобой?

– Ничего, просто поработать хочу. Я тогда один поеду, if it’s okey with you?

– Это окей with me, если ты так ставишь вопрос. Ты свободный человек в свободной стране. Я остаюсь. Не забудь сказать водителю, чтобы он вернулся меня забрать.

– Альйона, if you feel uncomfortable… Нет, я не понимаю, почему я…

– Все в порядке, – уже сквозь зубы произнесла Алена. – Поезжай и работай, увидимся завтра.

– А ты не…

Алена повернулась и пошла к дому. Полина взглянула на Мэтью, потом посмотрела Алене вслед, снова перевела глаза на Мэтью и произнесла по-русски:

– Точно сатанинские происки. Бес в обоих вселился, – и сама пошла к дому. Ей было все равно, понял ее Мэтью или нет.

Все расселись за столом, всё было как обычно. Разве что Мэтью уехал, причем в несвойственной ему манере. Разве что Алена сидела, насупившись. Разве что Катька уже второй день была не в себе, в ее глазах застряли тоска и тревога. Разве что Полина расстроилась из-за Алены и Мэтью. А так все как всегда. К концу обеда Степанова обвела всех взглядом:

– Слушайте, а что не так? Всех как пыльным мешком из-за угла… В чем дело-то?

– Ни в чем, – ответила Кыса. – У Катьки работа, у Алены вчера была хандра, а теперь Мэтью нахамил.

– Опять мужики моим девчонкам испортили настроение. Предлагаю петь песни. Если сами не сможем, позовешь, Полина, соседку эту, как ее зовут, Тамара?

– Да, Томка как заголосит: «Чайка, белокрылая чайка, черноморская чайка, любовь моя-я», – затянула Полина.

– Вот именно, а мы сейчас что-то повеселее. Негромко, но с оттягом, чтобы мужикам неповадно стало нас обижать, ясно, Шурик? А то, понимаешь, все разъехались, тебя одного с нами бросили, нам всем практически в лицо плюнули… Где Мэтью? Ах да, это я уже знаю… А эти, Влад с Денисовым куда свинтили?

Не прошло и трех минут – все-таки Ирина была великолепным инженером человеческих душ, – как основательницы, хлопнув еще по одной, уже старательно выводили хором, причем на два голоса:

Провожал ты меня из тенистого сада,Вдруг взяла тебя нервенная дро-о-ожь.Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё те надо?Может, дам, может, дам, чё ты хошь.

Они пропели все до конца, настроение стало подниматься.

– Надо эту песню сделать нашим гимном, – сказала Кыса.

– Надо – сделаем, – ответила Алена.

– А теперь давайте не такую идеологически выдержанную, – предложила Катька, тоже повеселев. – «А он уехал прочь на ночной электричке…»

После электрички хорошо пошла «А я иду такая вся в дольче габбана, я иду…», потом еще какой-то полный китч. «Чем попсовей, тем веселее!» – кричала Кыса, когда у Катьки в кармане зазвонил мобильный.

– Алле, кто?! – прокричала Катька в трубку. – Не разобрала, кто вы и зачем мне звоните в воскресенье вечером? Что-что? – Тут она замахала рукой, чтобы подруги замолчали.

– Повторите еще раз, у нас тут шум был, – сказала в наступившей тишине Катя телефону, побелев лицом. – Подождите, запишу. Дайте мне кто-то бумагу и ручку. Можно побыстрее? Нет, это я не вам… Ладно, так запомню. Трудно такое имя не запомнить. Да… В двенадцать завтра. До свидания…

Катька нажала отбой и безумным взглядом обвела притихший стол:

– Звонил следователь по особо важным делам Вильгельм Вильгельмович Путилло. Сказал, что у него постановление о возбуждении уголовного дела против меня, и велел прийти завтра в двенадцать часов. Вы что-нибудь понимаете?

– Так я и знала, что нельзя было Мэтью уезжать, звоните ему, пусть срочно возвращается, – сказала Кыса, и все посмотрели на нее как на полоумную.

* * *

На следующий день Катька появилась в офисе к обеду и потребовала двойной эспрессо, Алену и Мэтью. Те появились вместе с Полиной, которую никто в тот день не ждал, но которая не могла сидеть на даче. Пришлось позвать и Кысу.

– Он меня не допрашивал, только ознакомил с постановлением, потому что у меня не было адвоката. Сказал – послезавтра. А где я завтра адвоката возьму?