Акула пера в СССР

Нашелся начальник участка в самом дальнем углу Старорусского кладбища, в тени гигантских тополей, которыми заросла вся территория этого последнего пристанища бренных тел. Глинский костерил и материл двух понурых работяг, которые смотрели себе на носки ботинок.

– Как можно было пролюбить фамилию? Ну как? Летчик, герой, получил ранение, сражаясь за нашу Дубровицу, умер в госпитале! Куда дели табличку? Где я теперь фамилию возьму?

– Дык медная была, может бичи… – попробовал оправдаться один, перебрасывая из руки в руку черенок метлы.

Я обратил внимание на пальцы работяги: на фалангах виднелись характерные синие отметины.

– Бичи! – хмыкнул Глинский. – Документы профсоюзиха пролюбила, табличку – вы, горемычные… Где я теперь фамилию найду?

– Борисов, – сказал я. – Борисов его фамилия.

Герман Викторович писал про этого летчика. В небе над железнодорожным мостом через Днепр после освобождения Дубровицы он таранил немецкий бомбардировщик, не пустив его к переправе через реку, выпрыгнул с парашютом и неудачно приземлился на лесной массив. Лечился в госпитале, но умер от гангрены. Похоронили на городском кладбище, и, с подачи Волкова и Белозора, году эдак в две тысячи девятнадцатом его могила была благоустроена, сооружен мемориал.

– Спасибо… – удивился Кирилл Иванович. – А ваше лицо мне знакомо… Вы из газеты, да? Белов?

– Белозор.

– А-а-а-а, тогда всё ясно. Может, имя-отчество героя тоже подскажете?

– Инициалы были И.И. Год смерти – 1944, зима, январь или февраль. Больше ничем полезен быть не могу.

– Очень, очень хорошо… Идите уже отсюда, горемычные! – взмахом руки он отправил работяг, и они, косясь на меня исподлобья, двинули куда-то в сторону выхода. Глинский повернулся ко мне:

– Ты ведь не за этим пришел?

– Да вообще-то за этим. Тут на кладбище полно военных захоронений, а еще говорят, немецкий бургомистр похоронен… Хотел с вами пообщаться, узнать, кто помогает досматривать могилы павших героев, какие организации, предприятия, инициативные граждане… Может, благодарность кому-то хотите через газету выразить?

Хорошо быть газетчиком в эпоху газет! Моя значимость в глазах Глинского выросла прямо на глазах, и он принялся разливаться соловьем, а затем провел целую экскурсию по кладбищу. Я мельком осмотрел и могилы Ваньковых-Ваньковичей, и свежие кучки песка – как раз там, где внезапно появились грунтовые воды…

Диктофон работал: может, я и вправду напишу что-то о благоустройстве кладбища. Но ключевой вопрос был другой:

– Послушайте, а вот люди из мест лишения свободы… – начальник ощутимо напрягся, когда я поднял эту тему, – это ведь благородно, вы помогаете им адаптироваться, занять свое место в обществе, реализовать право на труд… Многие боятся брать таких на работу, а вы – нет?

Под таким углом он о сидельцах в бригаде РКО, видимо, не думал и тут же приободрился.

– Это Большаков, Вася. Василий Федорович. Он к ним подход знает, он бригадиром работает, они у него по струнке ходят! Вон, красавец, внушение делает… Завтра у нас двое похорон запланированы.

Я посмотрел в указанном направлении. Тучный молодой парень, не старше меня, по-своему красивый, со сросшимися густыми бровями – почти как у Брежнева – и крупным носом. Выглядел солидно, как настоящий начальник.

– И где же кадры берете, что с таким сложным контингентом справиться могут?

– Так всё партия, она, родная! Его из райкома рекомендовали, говорят, ответственный, с лидерскими качествами, рекомендовали на руководящую должность! И я так скажу – трудоголик! Если днем закончить не успевают – ночью остаются. Там подкрасить, тут подгрести, подкопать… Отличные работники, под правильным руководителем – это клад! – он жизнерадостно улыбался. – Со Старорусским кладбищем у меня проблем нет.

Эх, Кирилл Иванович, Кирилл Иванович… Наивный вы человек.

– А здесь кого хоронить будут? – мы уже шли в обратную сторону, к выходу, когда проходили мимо свежих могил у ограды, которые только-только закончили копать РКО-шники.

– Сивуха, Максим Олегович, бывший директор завода «Термопласт». Сегодня часам к семи соберется народу – тьма! Ну и бабуля какая-то, из Залинейного микрорайона, не помню фамилию…

Я только кивнул и подумал, что ночью мне сегодня дома спать не придется.

* * *

Рабочие штаны, кеды, брезентовая штормовка, перчатки, шапка – ночи нынче холодные… Всё необходимое я выкладывал на кровать, готовясь к ночной вылазке. Может быть, я всю ночь просижу на кладбище, как придурок, и подхватить простуду или воспаление легких будет настоящим подарком судьбы. В рюкзак отправилась маленькая фляжка коньяка, моток веревки, в карманы – диктофон, кастет и складной нож.

В эпоху смартфонов я бы еще и на видео что-то поснимать попытался, но здесь видеокамера – это из разряда фантастики. За сборами меня и застала Таисия.

– Гера! Ты дома? – я не слышал, как она входила в калитку. – Ничего, что я без приглашения?

– Заходи-заходи! Вообще – можешь не спрашивать, когда угодно. Просто убегаю сейчас… – я разрывался между жгучим желанием разобраться с кладбищенским делом, довести такое многообещающее приключение до конца и возможностью побыть с Тасей еще какое-то время.

– А куда? – она склонила голову набок. А потом спохватилась и всплеснула руками: – Ой, прости, я лезу не в свое дело?

Очень изящно у нее это получается! Я даже залюбовался на секунду, а потом подошел, обнял и вдохнул чистый запах ее волос:

– Хочешь – скажу куда? Страшное дело, ей-богу! Но интересно, сил никаких нет. Никогда не прощу себе, если не разберусь до конца.

Она посерьезнела:

– Нет, тогда не надо. Ты, главное, как вернешься – сразу ко мне зайди. Чтобы я не волновалась! Даже если это будет поздно ночью.

– Я, может, сразу на работу…

– Отговорки не принимаются! Я должна первая узнать, что мой мужчина вернулся с победой и принес голову дракона!

– Твой мужчина? – мои руки уже жили собственной жизнью, и тело Таси явно отзывалось на ласку. – А ты, выходит, моя женщина?

– Ты что, против? Хм… Кажется – за! Всё, на этом всё, Гера! – Она отстранилась, слегка растрепанная, запыхавшаяся и до невозможности притягательная. – Дети ждут… Я вообще-то к тебе зашла, чтобы в баню напроситься с девчатами!

– Вот ключ от дома, вот – от бани, полотенца чистые – вот в этом шкафу…

– А код от сейфа? – хихикнула Тася.

– Сейфа нет, все деньги – в верхнем ящике стола, он ключом от шкафа открывается! – ответил ей в тон я. – А вот это твое «всё» – это насовсем всё, или как?