Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях

Ана кивнула. Она все понимала, и все же ей это не нравилось.

– Мы постараемся для вас что-нибудь сделать, обещаю. Присмотрись к моему сыну, – Ана указала на Александра. – Он работает на трамвае и может что-то передать в гетто. Еду, топливо, лекарства.

Эстер просияла – Ана перечислила все лучшее, что есть в мире. Ане стало неловко: а вдруг она дает обещание, которое не сможет исполнить?

– Мы будем благодарны за все, но не слишком ли это опасно?

– Что можно считать слишком опасным? – улыбнулась Ана, вторя сыну.

Но тут эсэсовцы, словно услышав ее слова, вспомнили о своих обязанностях и взялись за автоматы. Они стреляли в воздух, но люди кинулись в убежище. Эстер легонько пожала руку Аны и скрылась в темноте. Голова у Аны кружилась.

Дома они сели за стол и разлили по тарелкам свекольник. Атмосфера в доме стала более спокойной и торжественной.

– Я хочу познакомиться с твоими друзьями, Сандер, – сказала Ана.

– И я, – кивнул Бартек.

– И я.

– И я.

Они смотрели друг на друга. Ана протянула руки, и все, подчиняясь общему порыву, образовали круг.

– Мы должны все очень четко понимать, – сказала Ана. – Если мы войдем в движение Сопротивления, то можем потерять жизнь.

– А если не войдем, – ответил Бартек, – можем потерять душу.

Спорить с этим было невозможно. Они склонили головы пред Богом и поклялись бороться со злом.

Глава восьмая. Октябрь 1941 года

ЭСТЕР

– Расступитесь, пожалуйста! Расступитесь! Эта женщина рожает!

Эстер говорила максимально уверенно – с каждым днем это получалось у нее все лучше. Собравшиеся в доме отступили. Совсем чуть-чуть, но, честно говоря, в таких стесненных условиях и отступать-то им было некуда. Эстер сердито топнула.

– Кому-то нужно уйти. Вряд ли вы все живете здесь. Чем скорее вы это поймете, тем лучше.

Пришедшие устало смотрели на нее. Эстер чувствовала, что они не понимают, что происходит. Хорошо одетые люди с красивыми чемоданами никак не могли понять тягот гетто Литцманштадта, хотя оказались прямо в нем. Они толпились, цеплялись за свои права, ожидали появления какого-нибудь важного человека со списками, который во всем разберется и освободит их. Точно так же было в первую неделю октября 1941 года. Румковский объявил, что в гетто появятся «новые люди» из ликвидированных маленьких гетто на востоке, но оказалось, что людей этих тысячи.

Несчастных выкидывали с переполненных поездов на окраине Марысина и отправляли в центр гетто. Бюро по расселению было настолько перегружено, что этим людям чаще всего говорили просто идти и искать себе жилье. Естественно, все они направлялись к лучшим домам – именно в таком доме сейчас и рожала пациентка Эстер. Но все такие дома уже трещали по швам от перенаселенности. Жильцы не желали уступать свое скромное пространство, из-за чего постоянно возникали скандалы.

Эстер и Филиппу пришлось переселить родителей на свой драгоценный чердак. Хотя Филипп разделил кровати старой шторой, спать в такой тесноте было ужасно неловко. О предохранении можно было позабыть – какая уж тут любовь, когда родители и свекры слышат каждый твой вздох?

Роженица закричала от боли. Эстер вышла из себя.

– Так, быстро! Вы пятеро оставайтесь здесь. Двое из тех, кто здесь живет, должны переехать наверх. Я все понимаю, но мы вынуждены делиться, поэтому нужно постараться сделать это самым безболезненным образом. Все остальные уходите, пока не заняли другие дома. Быстро на выход!

Эстер размахивала руками, словно загоняла упрямых овец, и люди медленно начали пятиться к дверям и выходить на улицу. Бедные жители дома могли вздохнуть с облегчением.

– Хорошо.

Эстер отвернулась от жильцов и сосредоточилась на своей работе. Бедная женщина рожала уже сутки и слабела с каждой минутой, но младенец упрямо оставался внутри.

– Так, подождите минутку! – Эстер повернулась к последним оставшимся в комнате и вцепилась в женщину, которая держала за руки двух детей. – У вас есть еда?

– Нет.

Женщина попыталась высвободиться, но Эстер держала крепко.

– Есть, есть у вас еда. Ни одна мать не отправится в дорогу без еды.

– Еда нам самим нужна.

– Так же, как ей?

Эстер указала на роженицу. Та лежала на постели. Огромный живот резко контрастировал с истощенным телом. Женщина вздохнула.

– Нет, конечно, не так.

Она открыла сумку и достала печенье. Печенье помялось, но это было именно то, что нужно.

– Спасибо, – от всей души поблагодарила Эстер. – Спасибо большое!

Женщина подошла поближе.

– Вам нужна помощь?

– Вы акушерка?!

Женщина воздела руки к небу.

– Боюсь, что нет, но я вытащила на этот свет столько племянников и племянниц, что уже со счета сбилась.

– Конечно, да! – воскликнула Эстер. – Пожалуйста, помогите!

– Тогда приступим. Кстати, я Марта.

– Эстер. Очень, очень рада познакомиться.

Марта пожала ей руку, а потом крикнула мужу, который уже был на улице.

– Ной, неси ребенка сюда. У нас здесь дело.

Ной на мгновение замешкался, но покорно вернулся – похоже, он привык во всем подчиняться жене. Ной оказался симпатичным широкоплечим парнем с копной темных вьющихся волос. Он ободряюще улыбнулся будущему отцу и увел его на кухню вместе с троими своими детьми.

– Не бойся, парень, – услышала Эстер рокочущий бас. – Женщины в этом разбираются. Есть пиво? Нет? Совсем? Во всем доме?!

Эстер не знала, смеяться или плакать от наивности этого бедолаги. В гетто про пиво и не вспоминали. Они слышали, что собираются вводить продуктовые карточки, но все считали, что это шутка, потому что в гетто не хватало ни еды, ни одежды, ни одеял, ни топлива. Лекарства для больницы Эстер получала только от Аны и ее родных – нацисты не собирались лечить евреев.

У них сложилась целая система. Ана и ее сын Бронислав собирали лекарства у врачей больниц Литцманштадта, а Александр кидал пакеты детям, дежурившим на мостах, где проходил трамвай. Если эсэсовец следил за ним, он ничего не мог сделать. Иногда детям приходилось ждать его часами, пока не подвернется безопасный – или, вернее, более безопасный – момент. Эстер знала, что Каминские сильно рискуют, помогая обитателям гетто, и была им бесконечно благодарна. Без них и таких, как они, ситуация в гетто была бы еще трагичнее – особенно с началом зимы.

А пока она сосредоточилась на своей работе. Дай Бог, чтобы Ной был прав насчет женщин. Эстер по крошке скормила роженице печенье. Сахар подействовал почти мгновенно. Молодая женщина натужилась и широко распахнутыми глазами уставилась на них.

– Вытащите из меня этого засранца, наконец!

Дух ее был силен, но тело слабо. Она откинула голову, и Эстер и Марта радостно вскрикнули. Похоже, роженица собрала последние силы, потому что теперь она лежала на спине в полной прострации.

– Пуповина! – воскликнула Марта. – Пуповина обвилась вокруг шеи!