Алая нить

Оператор медленно закипает, слоги вылетают из него первыми обжигающими брызгами:

– Завт-ра?

– Ага. Поедем в Леседи, познакомимся с древними народами зулу, суто, коса, посмотрим зажигательные ритуальные пляски, увидим настоящие африканские жилища.

– Завтра?

Лола не удостаивает Хосе ответом. Ее молчание и становится той самой каплей, которая переполняет чашу терпения мексиканца. Он вскакивает и орет благим матом:

– У нас завтра с утра самолет!

– Я поменяла билеты, – невозмутимо сообщает Лола.

– Ты? Ты что? – задыхается от возмущения Хосе.

– Поменяла билеты, – спокойно повторяет девушка.

– Как? Как ты могла? Ты меня даже не спросила! – продолжает надрываться оператор.

– А ты бы не согласился! – парирует Лола.

– Конечно, не согласился бы, и не соглашусь! Если хочешь, можешь оставаться, а я сматываю удочки!

– Не получится. Телекомпания продлила нашу командировку.

– Как тебе это удалось?

– Неважно.

–Там все еще метет, Лола? – спрашивает дон Диего.

–Еще как. Знаете, я подумала: снег в Африке перекликается с мексиканской аномалией. Хочу заглянуть к аборигенам, сравнить их с нашими индейцами, расспросить о впечатлениях от непогоды.

–Хорошо. Поезжайте.

– Насочиняла с три короба, да? Рассказала про сугробы, заносы и холода?

– Не твое дело! – огрызается Лола.

– А я вот сейчас позвоню и скажу, что все это неправда.

– Ябеда! – по-детски злится она.

– Именно так мне и следовало бы поступить. Только тебя жалко. Выгонят ведь, – неожиданно сменяет Хосе гнев на милость.

– Пусть!

– Пусть? И что ты тогда будешь делать?

– Придумаю что-нибудь.

– Нет, Лола, не придумаешь. Уже поздно. В тебя забрался микроб журналистики, который не хочет пропустить ни одного ценного с его точки зрения материала. Так и быть. Прикрою тебя. Скажем, что снег растаял за ночь и пришлось придумывать другую канву для сюжета. Но чтобы такое было в последний раз, ясно?

Хосе ненамного старше Лолы, но ей кажется, рядом с ней – отец, который вновь отчитывает ее, ругает, но вместе с тем наставляет на путь истинный и оберегает от возможных и невозможных напастей.

– Ясно, – говорит она, поколебавшись для приличия. – Только я все равно не понимаю, с чего ты так оскорбился и почему так торопишься вернуться?

Жесткие черты оператора мгновенно смягчаются, колкий черный взгляд теплеет. Он думает об уютной квартирке на окраине Мериды, запахе жареных халапеньос [111] , красном кухонном фартуке, повязанном на располневшей после родов талии жены, и о чудесном молочном аромате, который витает над сплетенной из стеблей бамбука колыбелью.

111

Острые перцы.

– Просто хочу домой, – отвечает Хосе и, глядя на недоуменное лицо Лолы, добавляет с сожалением: – Только тебе этого не понять.

– Тебе этого не понять, – огрызается Лола.

Они с Хосе стоят у подножия зеленого холма, усеянного похожими на ульи хижинами, крыши которых покрыты тростником и соломой. До Леседи, где традиционно принимают туристов с распростертыми объятиями, они не доехали. Водитель, чрезвычайно расстроенный поломкой автомобиля, на вопрос, где же незадачливым путешественникам найти теперь поселения коренных жителей, лишь неопределенно махнул рукой в направлении возвышенности и остался на дороге оплакивать спущенное колесо.

– Куда уж мне, – огрызается оператор. – Мне точно не пришло бы в голову уезжать из страны ацтеков и майя к каким-то зулусам, надеясь на теплый прием.

– Не переживай. Если мы не поняли, что сказал юноша, это не означает, что здесь не говорят по-английски. Многие зулу знают этот язык.

– Сейчас проверим. Он возвращается. И не один.

Молодой человек, что остановил их у входа в деревню, спрыгнув со сторожевой башни и угрожающе пробормотав какие-то заклинания на местном наречии, действительно приближается к ним в сопровождении еще одного аборигена в набедренной повязке с выразительными шрамами на лице. Одеяние второго мужчины столь же лаконично, как у первого, но выглядит гораздо богаче: в отличие от отдельных антилопьих хвостов, болтающихся по ногам часового, его тело опоясано шкурой леопарда.

– Кто вы? – коротко спрашивает он на расшифровываемом английском.

– Журналисты из Мексики, – храбро отвечает Лола. – А вы?

Сверкнув зубами, темнокожий зулу коротко бросает пару слов незваным гостям и, прострекотав приказным тоном несколько фраз второму юноше, быстро удаляется.

– Кто он? – интересуется Хосе, которому не удалось разобрать ничего из сказанного.

– Кажется, «небесный пастух».

– Кто?

– Небесный пастух, – неопределенно пожимает плечами Лола. – По-моему, он так сказал.

– Бред какой-то!

– Может быть, – соглашается девушка и повторяет еще раз: – Sky herder [112] .

– Да-да, «небесный пастух», – оживляется стражник, забыв о своей миссии неприступного охранника.

– А что это значит? – невинно спрашивает Лола у паренька, с которым, оказывается, можно объясняться.

– Он видел молнию очень близко.

– Yo tambien [113] , – саркастически сообщает Лоле Хосе.

– Тише. Не зли его, – отмахивается она.

112

Небесный пастух (англ.).

113

Я тоже (исп.).

– Он получил призыв у Небесного Бога, – почтительно продолжает молодой человек, – и прошел обучение у опытного пастуха.

– Спроси, что же делает этот пастух? – В операторе тоже просыпается любопытство, и Лола покорно переводит.

– Управляет погодой, – гордо сообщает юноша и важно добавляет: – Это мой брат.

– Тебе повезло, – тут же отвечает журналистка. – А что у него с лицом?

– Скарификация, – говорит абориген и, заметив смущение собеседников, поясняет: – Обряд посвящения.

– Господи! – шепчет Хосе Лоле. – Я надеюсь, нас не станут здесь ни в кого посвящать!

Дверь хижины, за которой скрылся небесный пастух, открывается, и человек со шрамами выходит, аккуратно выводя за собой пожилую женщину. Пара медленно приближается к чужестранцам, и Лола решает поинтересоваться у разговорчивого охранника:

– А это кто?

– Прорицательница Данга. Тридцать лет назад она видела сон и проснулась слепой. С тех пор ей открылся дар ясновидения.

– А… – слегка робеют иностранцы.