Алеф (CИ)

– Мне необходимо с вами поговорить, - француз кажется взволнованным и возмущённым. Интересно, с чего бы? Неужели наш товар его не удовлетворил?

– Я вас слушаю.

– В утренней газете - я имею в виду французскую газету, конечно, - так вот, там написали, что во многих странах запретили ваш бизнес. Это правда?

– К сожалению, да, мсье Фернен.

– Но, я надеюсь, Киберграда это веяние не коснётся?

– Как знать. Впрочем, моя секретарша убеждена, что нет.

Фернен морщится.

– Эти женщины! Что они понимают?

Я пожимаю плечами.

– Интуиция. Если не верить в неё, то остаётся лишь надеяться.

Фернен беспокойно ёрзает в кресле. Мне странно видеть этого всегда невозмутимого человека в волнении. Неужели его выбили из колеи проблемы коллекционирования? Это кажется странным. А впрочем… у каждого свои слабости.

– Но ведь это глупо!
– восклицает Фернен.
– Запрещать то, что востребовано, то, что необходимо. Сколько можно заниматься формализмом? Ведь ясно как день, что мир изменился, и люди больше не покупаются на то, что когда-то казалось очевидным. Все устали от нравоучений. Желание независимости толкнуло человека на поиски своего «я», а такие устремления, как известно, всегда кончаются индивидуализмом и эгоизмом.

– Которые, в свою очередь, зачастую приводят к чрезмерно завышенной самооценке, - вставляю я, видя, что собеседника прорвало и понесло. Господи, зачем я сюда припёрся? Похоже, Фернену попросту надо выговориться, и я попал под раздачу.

– Потребность в самостоятельности нельзя отделить от желания власти - это два конца одной прямой, - говорит Фернен.
– Никто не хочет подчиняться, все хотят повелевать. Это потребность духа. Человечество находится на гране истерики, оно должно выродиться, чтобы прийти в себя, и чтобы выздоровление было полным, оно должно выродиться окончательно!
– Фернен достаёт из кармана носовой платок и вытирает проступившую на лбу испарину. Похоже, пламенная речь далась ему нелегко.

– То, что мир болен - мысль не новая, - замечаю я.

– Вы правы, но заболевание может длиться очень долго, прежде чем наступит кризис, а поставить диагноз вовсе не значит излечить.

– Вы считаете, это происходит именно сейчас? Я имею в виду истерику и вырождение.

– Ну, разумеется!

– Почему?

– Попытка избавиться от того, что уже существует, и есть свидетельство несостоятельности современного миропорядка. Я имею в виду атаку на ваш бизнес, предпринятую на государственном уровне.

– Понятно.

– Это симптом глобального процесса. Цивилизация не может вечно совершенствоваться. Мы живём в век материи. Посмотрите, что нас окружает. Вещи, вещи и ещё раз вещи. Целое море предметов, большинство из которых существует вовсе не для пользы человека. Они создаются во имя прогресса и являются его символами. Единственное их назначение - устаревать. А главный признак совершенства - соответствие своему назначению. Например, черви являются шедевром эволюции, ибо у них есть всё, что необходимо (рот, кишечник, кровеносная и нервная системы), но нет ничего, что им не нужно (глаза, конечности, шея). Упрощение тоже может быть совершенством.

– Мсье Фернен, неужели вам хочется, чтобы человечество стало похоже на червя?

Француз морщится от такой примитивной формулировки.

– Вы говорите, исходя из предположения, что червь отвратителен, - отвечает он.
– Однако данная предпосылка не объективна.

– Согласен. С точки зрения природы, червь совершенен. Вернее, был совершенен. До того, как течение эволюции на Земле кардинально изменилось. Видите ли, мсье Фернен, помимо так называемого естественного хода вещей существуют непредвиденные факторы. И они вступают в игру довольно часто, что, кстати, - как ни парадоксально - позволяет считать их частью естественного хода вещей.

Фернен несколько секунд смотрит на меня, переваривая услышанное. Я решаю воспользоваться паузой, чтобы закончить наскучившую мне дискуссию. Спасибо французу за то, что устроил мне перерыв, но и дальше слушать его высокопарное нытьё - благодарю покорно!

– Не думаю, что существование нашей фирмы имеет такое уж экзистенциальное значение, - говорю я.
– Право, мсье Фернен, не волнуйтесь за нас. Что бы не случилось, мы не оставим своих клиентов на произвол судьбы и чёрного рынка.

– Боюсь, вам самим придётся стать его частью.

– Не частью. Сутью.

Фернен поднимает брови.

– Я вижу, вы не из тех, кто покоряется, мсье Кармин.

– Вы сами сказали: больше никто не хочет подчиняться.

– Это верно, только одного желания мало. Необходимо иметь силу.

– Вы сомневаетесь во мне, мсье Фернен?

Француз окидывает меня внимательным взглядом.

– Я надеюсь остаться вашим клиентом при любом раскладе, - говорит он вместо прямого ответа.

– Мы всегда работали на радость людям. Ничто не помешает нам продолжить эту славную традицию.

Фернен встаёт.

– Что ж… Простите за беспокойство - к тому же, как я убедился, напрасное. Если не возражаете, я порекомендую вашу фирму одному доброму знакомому. Не так давно я узнал, что он испытывает потребность в вашей продукции.

– Конечно, мсье Фернен. Но я надеюсь, вы помните, что мы не имеем дела с олигофренами?

Фернен поднимает брови.

– Вы имеете в виду моего знакомого? Разве я дал повод…?

– О, нет, ни в коем случае!
– спохватываюсь я, осознав свою ошибку.
– Просто при последней нашей встрече вы упомянули, что ваш друг интересуется носителями данного заболевания.

Фернен кивает.

– Понятно, - говорит он, направляясь к двери.
– Нет, речь об ином моём знакомом. Маленькое недоразумение. Всего доброго.

Чёртов параноик! Припёрся только для того, чтобы изложить парочку своих вшивых мнений. Тоже мне философ. Энциклопедия задрипанных истин. Боится помереть и тешит себя мыслью, будто настал конец света.

Уходя из офиса, спрашиваю Милу, не забыла ли она про крыс.

– Нет, господин Кармин, - отвечает секретарша.
– Вы уверены, что они вам нужны?

– На сто процентов.

– Хорошо. Как скажете.

Не знаю, существует ли Бог. Хорошо, если да. В конце концов, в мире столько всего, о чём мы и не подозреваем. Когда-то люди понятия не имели о существовании электричества, но это не значит, что его не было.

Иногда я думаю: если Бога нет, то откуда в нас тоска по раю? Можно, конечно, объяснить это стремлением вернуться в утробу, но я, например, не хочу снова оказаться во влажной темноте. Я мечтаю о… В самом деле, о чём? Никогда не думал об этом. Пределом моих фантазий было купить офис на последнем этаже небоскрёба. Во всяком случае, меня совершенно точно не интересуют зелёные кущи, лужайки и клумбы, среди которых разгуливают животные. Всё это можно получить, заплатив программистам.