Александрийская поэзия

Стал, подошедши поближе, к ногам он Европы прекрасной;

Начал ей кожу лизать он, красавицу тихо чаруя;

Та же, его обнимая, тихонько снимала рукою

Пену с ноздрей у него и быку поцелуй подарила.

Сладостно он замычал, — ты сказал бы, пожалуй, что слышишь,

Будто от флейты мигдонской 150несутся прекрасные звуки, —

И, опустясь на колени, он вверх посмотрел на Европу,

100Вытянул шею вперед, показав широкую спину.

И обратилась Европа к подругам в просторных одеждах:

«Ближе, подруги мои, подойдите, чтоб вместе со мною,

Севши на спину к нему, позабавиться. Всех нас возьмет он;

Вот как подставил он спину, смотрите! Ну как же он ласков!

Вовсе ручной он и кроткий, на прочих быков он нимало,

Даже ничуть не похож. Он по разуму схож с человеком,

Видом же очень красив, и лишь речи ему не хватает».

Это сказав, она села на спину быка, улыбнувшись.

Медля, стояли другие. А бык, неожиданно вспрянув,

110Ту, что желал он, похитил и быстро домчался до моря.

И, обернувшись, Европа взывала к подругам любимым,

Руки ломая, но были не в силах за нею угнаться.

Бык же на волны вступил и помчался, подобно дельфину;

Даже копыт не смочив, пробегал он по волнам широким.

Всюду, где он проходил, воцарялось на море затишье.

Разные чуда морские вкруг Зевсовых ног извивались;

Недр обитатель, дельфин, веселясь, на волнах кувыркался;

Много всплыло над водой Нереид и, усевшись на спинах

Разных чудовищ морских, проплывали без счета рядами.

120Даже и грозно шумящий владыка, земли колебатель,

Сглаживал волны и был провожатым по моря тропинкам

Брату родному. Вокруг же него поднимались тритоны,

Те, что моря оглашают шумящими звуками рога,

В длинные дули ракушки, приветствуя свадебной песней.

Севши на Зевса бычачьей спине, ухватилась Европа

Крепко одною рукой за изогнутый рог, а другою

Бережно длинный подол поднимала пурпурной накидки,

Чтоб он, влачась по воде, не смочился седыми волнами.

Плащ развевался широкий, у ней на груди поднимаясь,

130Словно как парус на лодке, еще ее делая легче.

Видя, что сзади остались далеко родимые земли,

Мыс, омываемый морем, и горные кручи исчезли,

Воздух один лишь вверху, а внизу беспредельное море,

Глянула вкруг и к быку обратилась с такими словами:

«Мчишь меня, бык дорогой, ты куда? И какие тропинки

Страшные ты пробегаешь тяжелым копытом? Как видно,

Море не страшно тебе. Ведь одним кораблям быстроходным

В море дорога, быки же боятся путей по пучинам.

Мог бы напиться ты где? Чем ты на море будешь питаться?

140Или, быть может, ты бог? Совершаешь ты бога деянья,

Суши не ищут дельфины морские, на водных глубинах

Ввек не паслися быки. Ну, а ты по земле и по морю,

Страха не зная, бежишь, и веслом тебе служит копыто.

Может быть, в силах подняться ты также и в воздух лазурный

И полететь, уподобясь во всем быстролетным крылатым?

Горе, несчастная я навсегда, оттого что, покинув

Дом мой родной и отца, я пошла за быком этим следом.

Ныне в чужую страну я плыву, одиноко блуждая.

Будь же ко мне милосерд, над седою пучиной владыка,

150Ты, колебатель земли, ты, кого я увидеть надеюсь

Здесь выходящим из вод, на дороге моей провожатым,

Чтоб не без помощи бога я шла этой влажной тропою».

Вот что сказала, и так ей ответствовал бык криворогий:

«Девушка, страх свой оставь и не бойся ты водной пучины:

Зевс я, кто здесь пред тобою, хотя и кажусь я по виду

Только быком. Я могу превращаться в кого мне угодно.

Страстью охвачен к тебе, победить я решил это море,

Образ принявши быка. Но тебя уже Крит ожидает,

Остров, вскормивший меня; там с тобою мой брак совершится,

160Там от меня ты зачнешь и родишь сыновей знаменитых;

Будут царями они, скиптроносцами будут меж смертных».

Так он сказал, и свершилось по слову его. Увидали Крит они вскоре.

И Зевс принял вновь свой божественный облик,

Девичий пояс ей снял, приготовили ложе ей Оры.

Девушка юная стала женой новобрачною Зевса.

После же, матерью став, сыновей подарила Крониду.

Разные стихотворения

I

Если лазурное море баюкает ветер тихонько,

Бодрым становится сердце пугливое; мне в это время

Суша ничуть не мила, и влечет меня тихое море.

Если ж бушует пучина и на море гребни, сгибаясь,

Пеною брызжут и с ревом огромные катятся волны,

Взор обращаю я к суше, к деревьям, от моря бегу я:

Только земля мне желанна, приятна тенистая роща.

Ветер ли сильный завоет, там песни сосна напевает.

Что за тяжелая жизнь рыбака! Ему лодка — жилище,

10Труд его — море, а рыбы неверною служат добычей.

Мне же так сладостно спится в тени густолистых платанов.

Рокот ключа, что вблизи пробегает, мне слушать приятно,

Радует он селянина, нимало его не пугая.

БИОН

Плач об Адонисе

«Ах, об Адонисе плачьте! Погублен прекрасный Адонис!

Гибнет прекрасный Адонис!» — в слезах восклицают Эроты.

Ты не дремли, о Киприда, покрывшись пурпурной фатою;

Бедная, встань, пробудись и, одетая мантией темной,

Бей себя в грудь, говоря, что погублен прекрасный Адонис.