Алексей Баталов. Жизнь. Игра. Трагедия
Шрифт:
Не знаю, читатель, как вам, а вот меня всякий раз дрожь пронимает, когда перечитываю подобные воспоминания Баталова. И понимаю, что человек этот имел в какой-то из своих замысловатых хромосом истинно театральный ген. И невероятно тяжелая жизнь его, вернее то, что мы зовем Судьбой, проводила его по самым извивистым и заковыристым тропам, оттачивая, закаляя и наращивая тот ген. Так формировался великий, гениальный русский актер Баталов.
Когда Алексей с матерью поздно ночью после очередного спектакля возвращались домой и садились чаевничать при свете тусклой керосиновой лампы, сын донимал ее просьбами разрешить ему играть на сцене. И всякий раз получал когда мягкий, а когда и жесткий «отлуп». Выходил расстроенный в сени и, таясь, долго курил там от досады. Мамина перестраховка была ему непонятной. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Однажды шел спектакль Александра Островского «Последняя жертва». Нина Антоновна исполняла там роль вдовы Юлии Павловны Тугиной. А сын ее, как всегда, стоял на своем месте у занавеса. И вдруг мама, не договорив фразу, упала на стол, а потом медленно сползла на пол. К ней бросились все, кто был на сцене, включая испуганного сына. Зал зашумел. На сцену взобрался случайно оказавшийся на представлении врач местного госпиталя, сразу определивший: это – голодный обморок. Естественно, спектакль отменили. Дали его затем в выходной для театра день. Пришли зрители, у которых были билеты на прерванный спектакль, но еще больше тех, кто прослышал о голодном обмороке ведущей актрисы и режиссера. Яблоку негде
Зато, если так можно выразиться, режиссерский свой дебют запомнил на всю оставшуюся жизнь. Вот как вспоминал о нем: «В нашей труппе наиболее близким мне по возрасту был молодой актер Толя Ротенштейн. Я всюду таскался за ним хвостом и при всяком удобном случае давал ему дружеские, как мне казалось, «ценные» советы. Толя терпел мою назойливость. Более того, даже поощрял во мне всякие начинания на тему театральной жизни. Возможно, и потому, что во время спектаклей с его участием я верно служил сцене и ему. Толины роли, его успех и самостоятельность были предметом моей тайной зависти, к его работам я относился особенно ревностно и внимательно. В одном из сатирических скетчей Толя играл пьяного немца, которого партизаны захватили ночью врасплох. Самое смешное было в финале, когда немец мечется в темноте, отыскивая выход. На сцене из этой пантомимы получался целый номер, вызывавший аплодисменты, а в госпиталях, на дневных представлениях многое терялось. Площадка всегда маленькая, вместо лавки – два стула, окон, дверей нет, и все выходит как-то куце, скомканно, совершенно не смешно. Ну и прием у зрителей, конечно, хуже. И хотя я выходил в массовке партизан лишь под занавес, но номер полагал своим, его прием у зрителя волновал меня по-настоящему. Что только я не таскал с собой на эти концерты, чтобы спасти успех: и штору от окна, и ведра, и чайники, и всякие автоматы. Ничего не помогало: финал терялся и бледнел, хоть умри. А я просто физически ощущал, что под занавес зритель должен смеяться. Толя со мной соглашался, но и только. И вот однажды во время очередного представления меня вдруг осенило! Много времени спустя я понял, что то было мое режиссерское прозрение. Я вдруг вспомнил сказку Зощенко, а в ней штанину – и долгожданное решение было найдено! Толя согласился попробовать осуществить мой великий замысел. На следующем концерте, где-то в столовой у раздаточного окна, на тех же двух стульях мы снова играли скетч. Но теперь немец совал спросонья две ноги в одну штанину. Совал, терял равновесие, прыгал, падал, вставал – это было то, что надо. Хохотали раненые, хохотали медсестры, смеялись даже усталые и всегда серьезные врачи. А окрыленный Толя уже развивал мою находку: совал во вторую штанину руку, но резко ее отдергивал, словно там мышь или что-то пострашнее. Я смотрел действо со стороны и понимал: все к месту, все в радость. За те секунды перед выходом в бессловесной роли партизана там, в столовой, я вкусил всю сладость режиссерского ремесла. Я лопался от гордости за свою первую и, наверное, самую радостную в жизни режиссерскую постановку. И вот теперь думаю, как все это объяснить, если хоть на мгновение отвлечься от того далекого времени? Ведь положа руку на сердце, сто раз забыл бы я нашу наивную клоунаду и ничего даже близкого той сценической радости не испытал бы, случись это не там и не тогда, потому что все охватившие нас, исполнителей, чувства, все значение удачи, вся сила успеха были заключены в том, что, распахнув души, в тесной столовой смеялись искалеченные, но не сломленные солдаты России, смеялись над врагом, который в тот день был сильнее, богаче и счастливее, чем они, смеялись и до звона в окнах хлопали нам, полуголодным эвакуированным мальчишкам, у которых не было ни имени, ни умения, ни приличных костюмов, ничего, кроме святого желания хоть как-то послужить им в этот тяжелый час».
Вот в этом сокровенном признании и видится мне все величие, повторюсь, гениального русского актера Баталова. Он никогда не отделял себя от народа, всегда был его частью в бедах и радостях последнего. В самом страшном сне не могу себе представить, чтобы Алексей Владимирович когда-нибудь говорил: «Эта жалкая страна, этот забитый народ».
Сам Баталов был настоящим патриотом великой России, что бы потом ни говорили и ни писали о нем вечно озлобленные отечественные либералы, как бы ни пытались задним числом пристегнуть его к своим жиденьким рядам. Гулливер от культуры, он по определению не мог шагать в одном строю с жалкими карликами, постоянно пляшущими под дудочку из Вашингтонского обкома партии. Да, у него имелось множество причин не любить ушедшую в небытие советскую власть. Хотя бы из-за того, что три его близких родственника были репрессированы по печально знаменитой 58-й статье. Никогда серьезно не занимавшийся изучением сложнейшего послереволюционного периода советской страны, артист и воспринимал его в простейшем линейном измерении: тиран Сталин уничтожал советскую интеллигенцию, в том числе и его родственников. Эту болячку артиста постоянно и раздирали разные корыстолюбивые доброхоты. Помнится, после смерти Баталова некоторые «либерасты»-злопыхатели – другими они быть не могут по определению – писали, словно повинуясь чьей-то дирижерской палочке о том, что Баталов-де – потомственный дворянин, антисоветчик, внук врагов народа, интеллектуал, воспитанный в семье насмешливых вольнодумцев, с детства понимавший, кто для власти свой, а кто чужой, и сам был чужим, всю свою творческую жизнь живший ей «вопреки». Мол, он никогда не был ни комсомольцем, ни коммунистом. Отказался играть роль Ленина. Отказался подписать письмо в поддержку вторжения советских войск в Чехословакию. Отказался читать на советском радио «Малую Землю» Брежнева.
Ну что коммунистом не числился – точно, а вот в комсомол вступал, пусть и формально. Иначе бы его не приняли в Школу-студию МХАТ. Но так ли это важно для нас сейчас? Сергей Владимирович Образцов, Майя Михайловна Плисецкая, Константин Александрович Федин, Алексей Владимирович Баталов. Кукольник, балерина, писатель, артист. Как вы полагаете, дорогой читатель, что их объединяет? Конечно, они прежде всего – великие деятели отечественной культуры, Герои Социалистического Труда. И при этом никто из них никогда не состоял в рядах коммунистической партии. И что? Их тянули в коммунистические сети, а они люто сопротивлялись? Да чушь все это, тиражируемая все теми же «либерастами» как якобы доблесть «несогласных». Ибо никогда той власти не требовалось искусственного взращивания коммунистов в культурной среде. Наоборот, ей было выгодно, чтобы беспартийные деятели творили в партийном духе. Но ненавистники России будут продолжать долдонить свое: не был коммунистом. И далее крутить все ту же заезженную пластинку: отказался играть роль Ленина, отказался подписать письмо в поддержку вторжения советских войск в Чехословакию, отказался читать на советском радио «Малую Землю» Брежнева.
Допустим на минуточку, что все эти утверждения соответствуют истине. Хотя мне, например, доподлинно известно, что на роль Ленина Баталова как раз не утвердил художественный совет киностудии, усмотрев полнейшее несоответствие его курносого, «губошлепного» лица со «светлым обликом вождя». Что на самом деле так и было. Однако пусть бы даже артист отказался от предлагаемых «недостойных сделок» в том, другом и третьем случаях. И это что, было преступление, за которое кого-нибудь, когда-нибудь, кто-нибудь судил, порицал? Великие творцы тем и великие, что им трудно, порой и невозможно что-то навязывать, к чему-то понуждать. И уверяю вас, читатель, та власть отлично понимала сию сермяжную истину. Так в чем же состоит «инкриминируемая»
Баталову «либерастическая» доблесть? А просто так уж у нас повелось с лихих перестроечных времен восхищаться дутыми либеральными подвигами. Нет, братцы, настоящую смелость, исконно русский патриотизм, а не космополитическую «широту души» Алексей Владимирович проявил не в каких-то там мифических отказах, а в четком и недвусмысленном утверждении. Которое, например, случилось, когда Президент России, руководители Крыма и мэр Севастополя подписали исторический документ о присоединении Крыма к России. Этому, если помните, предшествовало выступление Владимира Путина перед Федеральным собранием. И вот как то эпохальное событие прокомментировал Баталов: «Я человек грубый и могу сказать: мне совершенно наплевать на то, как на нас будут смотреть в мире. Главное, что это абсолютно разумно, потому что сроду так и было. Раньше в нашей стране это был праздник – ехать на море в Крым – для молодежи это был лучший летний отдых. Так что все это прекрасно и замечательно. Это очень нужный кусочек родной земли, драгоценно нужный! Всегда, как только отпуск или что – мы всегда на море ездили туда. Сейчас мне уже лет много, так что не знаю, поеду ли в этот раз, но замечательно, что у нас снова есть Крым! Я не говорю про всякие военные интересы – это другое. Я просто говорю о людях. И спасибо за это одному человеку, которому мы обязаны этим, – он абсолютный молодец. И главное – что это правда, потому что люди-то там все равно всегда были наши. Я всеми руками тоже хлопаю, и машу, и кричу – это замечательно!»Без комментариев, господа либералы.
…Бугульма нынче – большой город Республики Татарстан, насчитывающий почти сто тысяч населения. Вот лишь некоторые его достопримечательности. Доходный дом купца Ш. Л. Хакимова – великолепное здание с куполом и шпилем на крыше, ставшее визитной карточкой города. Бугульминский краеведческий музей. Литературно-мемориальный музей Ярослава Гашека (этот знаменитый чехословацкий писатель в Гражданскую войну, в 1918 г., был красным военным комендантом Бугульмы, о чем оставил красочные воспоминания). Памятник Ярославу Гашеку. Памятник бравому солдату Швейку. Мемориал Вечной славы. Памятник трактору «Фордзон». Мемориальный комплекс и обелиск 352-й Оршанской дивизии, сформированной в городе осенью 1941 года. Паровоз-памятник «Л-1765» («Л-9669»), установленный в честь 100-летия станции Бугульма и открытия движения на Волжско-Бугульминской железной дороге. Аллея Героев, на которой установлены бюсты Героев Советского Союза – уроженцев Бугульмы и Бугульминского района: Гафиатуллин Газинур Гафиатуллович – повторил подвиг Александра Матросова; Графов Владимир Сергеевич, подполковник; Конев Иван Никитич, генерал-майор; Кудряшев Герасим Павлович, командир орудия; Монаков Петр Захарович, капитан; Медноногов Вячеслав Александрович, летчик 783-го штурмового авиационного полка 199-й штурмовой авиационной дивизии 4-го штурмового авиационного корпуса 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта.
И все же главной городской достопримечательностью является Бугульминский государственный русский драматический театр. При входе в него висят две таблички. На одной написано: «Здание построено в 1897 году как Народный дом. Здесь 23 февраля 1918 года на открытом заседании Временного Исполнительного Комитета Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в присутствии рабочих, солдат гарнизона, бедноты города Бугульмы была провозглашена Власть Советов. В 1935 году здесь был открыт русский драматический театр. В 1941 году на сцене театра выступал Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов». Другая сообщает: «Постановлением правительства Республики Татарстан от 26 февраля 2008 года Бугульминскому государственному русскому драматическому театру присвоено имя народного артиста СССР Алексея Баталова».
В истории отечественной культуры мне неведом аналог этому уникальному событию. Ведь, помимо всего прочего, театр был назван именем артиста Баталова при его жизни…
Возвращение в Москву
О существовании этого стихотворения В. Маяковского «Три тысячи и три сестры» Алешка Баталов, конечно же, не знал, когда, восторженный, возвращался с мамой и братишками домой. А все равно душа его напевала под стук вагонных колес именно эти, такие известные чеховские слова: «В Москву! В Москву! В Москву!» Столица встретила парнишку разительными переменами во всем. Казалось, даже конфигурации улиц изменились. А уж сверстники изменились просто до неузнаваемости. Толстый сосед по парте, носивший кличку Буржуй, стал худым, как жердь. Всегда нарядный и прилизанный классный ябеда превратился в замызганного хулигана. Баталов тоже вырос из всех довоенных вещей, поэтому в школу поначалу ходил в солдатской шинели, приобретенной еще в Бугульме, в кирзовых ботинках и флотских брюках клеш, подаренных раненым матросом опять-таки в бугульминском госпитале. И конечно же, курил безбожно дешевые папиросы. Худому и рослому Алеше продавали курево безо всяких проблем.
Школу по Лаврушинскому переулку, в которой Баталов учился до войны, разрушила почти до основания немецкая бомба. Поэтому его перевели в школу № 12, напротив кинотеатра «Ударник». Ничем особым Алексею она не запомнилась, за исключением одного, откровенно говоря, почти что чрезвычайного события, о котором сам Баталов впоследствии вспоминал так: «Однажды в коридорах нашей школы появились какие-то странные люди. Странные потому, что они никак не были похожи ни на родителей, ни на учителей, и внимание их было направлено не туда, куда смотрят обычно всякие комиссии, посещающие школы. Этих посетителей приводили в классы во время уроков и быстро и таинственно уводили в коридор. Тем не менее к концу занятий вся школа гудела, словно улей. Еще бы, таинственные посетители оказались киношниками! Они выбирают ребят для съемок! Но на съемки якобы приглашают только хороших учеников. А я даже отдаленно не соответствовал этому понятию. Утром слухи подтвердились. И я решил стать «хорошим» учеником. Не знаю, откуда и взялись силы. Однако всю следующую неделю я не переставал тянуть руку, чтобы меня спросили. За несколько дней я выучил больше, чем за всю предыдущую жизнь. А уж образцовым поведением я вообще заставил удивиться всех одноклассников. Я молчал на уроках до того, что на меня обижались мои постоянные собеседники. С перемены входил в класс первым. Наверное, это выглядело странно, если не смешно, но учителя тем не менее дрогнули. Очевидно, они поняли, что во мне происходит что-то очень серьезное. Поэтому, когда пришел день отправлять партию учеников на киностудию, я был в их числе. В это трудно поверить, но я и дома никому ничего не сказал, потому что боялся: родители запретят мне сниматься. Однажды они уже не пустили меня на съемки фильма «Тимур и его команда», который режиссер Александр Разумный снимал за год до начала войны. Теперь я решил не рисковать.
В павильоне стояла декорация, изображающая класс школы. Итак, мы снова попали за парты, но теперь все было, как говорят дети, «понарошку». В этой декорации снимался один из первых эпизодов фильма «Зоя», который ставил Лев Оскарович Арнштам. Нас одели в подходящие для съемки костюмы, привели в павильон, рассадили за партами. Всем, и мне в том числе, хотелось быть поближе, чтобы получиться вместе с актрисой Галей Водяницкой, которая играла Зою. Начались съемки. Несколько дней кадрик за кадриком снимался практически один эпизод. Мы все сидели и сидели на тех же местах и смотрели, как снимаются актеры. Честно говоря, тогда, со стороны, это показалось мне до глупого просто. Ну, ходят, ну, говорят слова, все как в жизни, только свет сильный. Сидя за партой, я уже в уме прикидывал, как бы я сыграл тот или иной кусочек. И у меня получалось ничуть не хуже, чем у настоящих актеров.