Алёнушка для босса

Беда не приходит одна, это точно. И похоже, в моем случае она решила явиться с целой свитой.

Звонок от братца я принимаю на автомате, чуть отвернувшись от блондина. Последний, кстати, вдруг передумал уходить и теперь разглядывает меня с каким-то новым интересом. Как будто обнаружил на моем лбу неожиданную татуировку.

– Чего, Вань?

– Алeнка!
– кричит тот в трубку взволнованным голосом, то и дело срываясь с юношески низкого тембра на свой прежний, тонкий и мальчишеский.
– Бабушку на скорой увезли с инсультом только что! Я бы поехал с ней, но у меня Лисeнок! Она в центральной клинической! Надо узнать... узнать новости! Может, она уже...

– Ванька не договорил и замолчал, но и так понятно, что он имеет в виду.

Может, она уже умерла.

У меня падает сердце. Наверное, я сильно побледнела, потому что щекам вдруг становится очень холодно. Вот как чувствовала же, что неладное с ней, когда уезжала! Господи, только бы ее спасли...

Очень хочется снова свернуться в комочек и разрыдаться, но присутствие Лебеды сдерживает. Да и грузить паникующего Ваньку еще и своими эмоциями явно не лучшая идея. Поэтому я медленно перевожу дыхание, чтобы выровнять дрожащий голос и говорю:

– Вань, ты сиди с Алисой, а я поеду к бабушке в больницу.

– Алeн, - вдруг шепчет братец в трубку с тихим ужасом, - у нее руки и ноги перестали работать. Что мы теперь будем делать?

– Господи...
– слабой рукой нашариваю пол под собой, чтобы почувствовать хоть какую-то опору.

– Медики сказали, что скорую надо было пораньше вызывать и теперь прогноз негативный. Но я же не знал, Алeн! Она вела себя, как обычно, смотрела телек, потом уснула на диване. Я сначала не хотел тревожить, а потом слышу - мычит! Тогда и понял, что на самом деле она не спит...

– Ладно, не вини себя так, - выдавливаю я, хотя на языке так и вертится упрек. Просила же его присматривать за ней получше и быть начеку!
– Может, обойдется...

Завершаю разговор и медленно, одеревенело поднимаюсь на ноги. Лебеда, который слышал каждое мое слово, хмурится и смотрит вопросительно. Надо же. Как будто его хоть каким-то боком начали вдруг беспокоить мои проблемы.

– Подвезти тебя? Мой водитель в твоем распоряжении, - предлагает он и, опережая мой порыв отказаться, выдвигает весомый аргумент: - Так быстрее, и не надо ждать такси. Ты ведь не на машине?

Я умалчиваю о том, что никакой личной машины у меня отродясь не было, и угрюмо киваю. Отчаянно боюсь, что стоит заговорить, и сразу заплачу. Слишком много всего на меня сегодня свалилось...

Надо бы и Боярову позвонить, предупредить, но на это тем более не хватит выдержки. Если услышу его голос, точно сорвусь в истерику. Поэтому я просто отправляю ему сообщение уже из золотисто-бежевого внедорожника Лебеды: «Срочно уехала по личным обстоятельствам». И, поддавшись импульсивному желанию, отключаю телефон.

Не могу я сейчас с ним разговаривать. А он наверняка сразу перезвонит. Еще бы, ведь он велел дождаться его, а я вдруг не послушалась!

Водитель Лебеды - какой-то невзрачный молчун в сером с невыразительными чертами лица, - тормозит перед больницей очень скоро.

– Спасибо!
– бормочу я и опрометью кидаюсь в приемную, сразу к стойке справочной и регистратуры.
– Подскажите, пожалуйста, что с моей бабушкой? Клeнова Вера Ильинична! Ее с инсультом сюда должны были привезти.

Молоденькая медсестра устало смотрит на меня и заглядывает в электронную базу.

– Клeнова, Клeнова... Да, есть такая. Она в реанимации, к ней пока нельзя.

– А состояние у нее какое?

– Лечащий врач освободится и сам вам всe сообщит, - уклончиво отвечает медсестра.

Я механически падаю на скамейку для посетителей и сижу в прострации около получаса. Но когда ко мне так никто и не подошел, снова возвращаюсь к стойке.

– Есть новости? Пациентка Клeнова, инсульт.

– Девушка, я же сказала! Ждите, когда освободится ее лечащий врач!

Неопределенность - страшная вещь. Особенно когда растерянно топчешься в приемной больницы и понятия не имеешь, что делать. Как же сложно вот так бессмысленно сидеть в ожидании хоть какой-то информации!

Лечащий врач появляется только через час, когда за окнами давно темно. Это высокий полноватый мужик в больничной униформе и с абсолютно лысой головой, которая аж поблeскивает в свете люминесцентных ламп.

– Ваша бабушка пока в коме, - говорит он.
– У неe обширный геморрагический инсульт. Двигательная активность уже при госпитализации была сильно затруднена... так что, простите, гарантий никаких я вам дать не могу. Не ждите чуда.

– А к ней можно?

– Можно, только ненадолго.

Вид неподвижно лежащего тела, опутанного проводами и датчиками, ошеломляет меня. Неужели это она? Такая худенькая...

– Бабушка, - шепчу мягко, но ее тело не реагирует. До сих пор без сознания.

– У нее парализованы обе ноги и одна рука, - сообщает лысый врач.
– Реабилитационные процедуры мы, конечно, назначим, но бюджетная программа не включает в себя самые эффективные. Плюс рекомендую задуматься о сиделке для ухода в домашних условиях. Профессионализм очень важен для реабилитации уже прямо сейчас, и шансы с каждым упущенным днем падают. Вообще, если средства позволяют, я бы вам рекомендовал перевезти пациентку сразу в клинику нейрохирургии и неврологии...

Он говорит что-то еще, а я молчу. Чувствую себя оглушенной в свете открывшихся «перспектив». Рука сама тянется прикоснуться к морщинистой сухонькой ладони. Она еле теплится...

И у меня вдруг впервые пробиваются рыдания.

– Успокоительное вам тоже пригодится, - мужик-врач смотрит на меня с жалостью.
– Будет тяжело.

– М-можно мне на ночь остаться?
– умоляюще спрашиваю я.
– Вдруг она очнется, а вокруг никого знакомого...

– Нельзя. Пока мы стараемся ее стабилизировать, и сестринского ухода ей достаточно. Езжайте домой, выспитесь, а утром снова придете.

Куча бумаг... заполняю какие-то анкеты... смаргиваю слeзы с глаз...

И снова слушаю мрачные прогнозы, в которых отчетливо читается: пациентка слишком тяжелая, и тратить время на ее восстановление - бесперспективно. Что ж, врачей понять можно. Кому же сдалась подобная ответственность при таком плотном потоке больных?

О звонке брату вспоминаю только на обратном пути. И как только экран телефона оживает, на нем высвечивается с десяток пропущенных вызовов от Боярова.