Альфа и Омега. Книга 3

Он чуть поклонился, прежде чем мы с ними разошлись в разные стороны. Не знаю почему, но я думала об этой короткой встрече до самого дома, и та самая улыбка, которую упомянул тот, кто однажды был моим злейшим врагом, не сходила с моего лица.

Эпилог

После того, как погасли стоявшие на столиках гостей клуба маленькие лампы, зал погрузился в полную темноту. Разлившееся промеж зрителей предвкушение казалось сладковатым на вкус и приглушенным шепотом струилось в воздухе. Стоя за кулисами, я прикрыла глаза, ощущая, как бешено колотится сердце в груди.

Раз. Два. Три.

На третий счет вспыхнул свет — лунно-белым кругом, идеально легшим на опущенный занавес и выхватившим из сгустившегося мрака тонкую фигуру девушки в серебряном платье, одной рукой изящно державшейся за стойку ретро-микрофона. Глаза ее были закрыты, и тени от длинных пушистых ресниц дрожали на белой, казавшейся почти фарфоровой коже. Она стояла неподвижно несколько секунд, давая возможность всем присутствующим привыкнуть ко вновь зажегшемуся свету и рассмотреть себя с ног до головы. А потом запела, и вместе с ее голосом — сильным и нежным одновременно, густым и влекущим за собой, как заклинание морской сирены — по залу раскатилась волна свежего и волнующего, льдисто-цветочного аромата.

По рядам зрителей прошелестел восхищенно-озадаченный вздох, и я довольно улыбнулась уголком губ, наблюдая за тем, как Нора едва заметно двигает бедрами в такт звучащей песни, словно каждый звук пробирал ее насквозь и выходил из самой глубины ее естества. Еще никогда она не казалась мне такой потрясающе красивой и еще никогда в этой вечно всем недовольной колючке не было столько чувства собственного достоинства и уверенности в себе. Если бы я сама не вытирала ее кровь с пола туалета в трущобном борделе, никогда бы не поверила, что та омега, которую Ория однажды приняла в своем Доме из жалости, и та, что пела сейчас со сцены, это одна и та же девушка. И мне — пусть это было и не слишком скромно — искренне хотелось верить, что в том была и моя собственная заслуга.

Открытие «Мечты Ории» стало одним из главных событий осеннего светского сезона. Билеты были раскуплены задолго до дня премьеры, а все последние дни мне пришлось провести в беседах с журналистами, которые хотели эксклюзивно осветить мероприятие и первыми опубликовать самые сочные кадры и видео. Да что там говорить — среди наших гостей, которые заранее выкупали целые столики, были настолько известные лица, что мне невольно становилось неловко, и я начинала сомневаться, а сможем ли мы показать им то, что они, вероятно, рассчитывают тут увидеть? Но как только Нора запела, я поняла, что у нас уже все получилось. Потому что в ее голосе было столько страсти, столько боли, столько тоски и вместе с тем надежды, сколько не могло бы прозвучать в песне даже самого высоко профессионального артиста, который не пережил все это лично и на собственной шкуре.

Может быть, в конечном счете именно это имело значение. То, что мы пережили, то, что осталось в наших душах после того, как их жгли огнем, пытали железом и пороли стыдом. У нас были мы — и наши друзья. И то, что нам удалось сохранить себя и друг друга, пройдя через все испытания, значило, что мы обязательно справимся и со всем остальным.

Когда номер Норы закончился и она под бурные аплодисменты ушла со сцены, я встретила ее за кулисами крепкими восторженными объятиями.

— Ты просто невероятная! — с чувством проговорила я, сжимая ее руки в своих. — Я слышала тебя на репетициях, но то, что ты выдала на сцене… Это просто нечто сногсшибательное! Как ты? Как себя чувствуешь?

— Голова кружится, — растерянно улыбаясь, пробормотала омега, выглядящая основательно сбитой с толку. Может быть, это вообще был первый раз, когда я видела ее такой — наконец словно бы выбравшейся из своей металлической брони цинизма и смотрящей на мир теми же самыми глазами, которые были у нее до того, как эта жизнь впервые ударила ее в незащищенную спину.

— Ты молодец, ты такая молодец, Нора, у меня просто слов нет! — продолжала говорить я, поддерживая ее за локоть и направляясь в гримерную, где девушка смогла бы сесть и прийти в себя. Но дойти до нее мы не успели — у меня вдруг завибрировал телефон во внутреннем кармане пиджака и я была вынуждена остановиться и ответить. Это оказался Йон, который, как я знала, составляет компанию одному из тех самых важных гостей, присутствие которого в общем списке меня в свое время достаточно сильно удивило.

Выслушав своего альфу, я нахмурилась и перепросила, не может ли это подождать, но, получив отрицательный ответ, вздохнула и сказала, что мы скоро будем, после чего отключилась.

— Что-то случилось? — уточнила Нора, которая все еще, казалось, пребывает в каком-то одуряющем опьянении после своего успеха.

— Тут кое-кто очень хочет с тобой познакомиться, — вздохнула я. — И я была послала к Зверю любого из твоих поклонников, которых у тебя теперь, готовься, будут целые толпы, но он вроде как начальник Йона. Ты… не против?

Омега ответила не сразу, словно бы осмысляя услышанное. А потом на ее губах появилась насмешливая улыбка:

— Раньше, чтобы провести со мной время, мужики просто платили моему сутенеру и командовали мне вставать на четвереньки. А теперь… вежливо выражают желание познакомиться. Какое… интересное ощущение. — Она прикрыла глаза, чуть склонив голову набок.

— Так ты… не против? — неуклюже уточнила я.

— Не против, — пожала плечами она. — Но спать с ним за бесплатно только потому, что он босс твоего мужа, я не стану, имей в виду.

— Пусть попробует только на что-то такое намекнуть, — скривилась я. — Ты теперь под нашей с Йоном защитой, и тебя никто не тронет. Ну… по крайней мере, пока ты сама этого не захочешь.

Улыбка Норы из ироничной стала игривой, и она горделиво подбоченилась, отставив в сторону бедро, обтянутое тонкой тканью платья, почти не оставлявшей простора для фантазии — и надежд на присутствие нижнего белья.

На сцене уже закончился следующий номер — более ритмичный и яркий, — когда мы с омегой спустились в зал, где сидели гости. Найти столик Даллы не составляло особого труда: он, как и другие випы, сидел отдельно и на небольшом возвышении, откуда было лучше видно сцену. Йон занимал место рядом с ним, а их телохранители стояли чуть поодаль, в тени. При взгляде на них у меня мелькнула мысль о том, что сейчас никто бы не усомнился в том, что мой муж — правая рука, а в будущем, возможно, и тот самый давно ожидаемый наследник, на роль которого претендовали все сыновья главного зубца мафиозной короны Восточного города. В тот момент это казалось таким же неизбежным, как и все остальное, что с нами уже случилось.

— Признаться, для нас несколько неожиданно, что вы решили посетить открытие нашего скромного клуба, босс Далла, — проговорила я, когда мы подошли к ним вплотную.

— Да, для меня это тоже… своего рода неожиданность, — согласился тот. — Но почему-то мне показалось, что я должен прийти сюда. У вас такого никогда не бывало, госпожа Гу?

— Возможно, — не стала отрицать я. — Босс Далла, позвольте вам представить нашу маленькую восходящую звездочку. Я так понимаю, ее талант успел и вас покорить.

— Да, можно и так сказать, — сдержанно улыбнулся альфа, переводя взгляд очень серьезных темных глаз на стоявшую чуть позади меня Нору. — Если утром я еще сомневался, ради чего сюда иду, то сейчас от этих сомнений не осталось и следа. Ваш голос способен и мертвого воскресить, юная госпожа.

Он протянул ей руку, и Нора, сперва несколько озадаченная этим простым, но таким неожиданным от мужчины его положения жестом, потом все же приблизилась и осторожно вложила свои пальчики в его ладонь. И за мгновение до того, когда их руки соприкоснулись, я вдруг все поняла. И то, почему Далла пришел сюда сегодня, и то, почему Нора, никогда прежде не выходившая на сцену, пару месяцев назад загорелась идеей открывать шоу-программу и даже начала брать уроки профессионального вокала.