Альфа и Омега. Книга 3

— То, о чем ты говоришь сейчас, звучит как самая отъявленная ересь из всех, что я слышала за последнее время, — помолчав, призналась Джен. — У меня даже мурашки по коже побежали. Но… мне это почти нравится.

— Это был бы самый надежный вариант, — рассеянно подтвердила я. — Можно сколько угодно тыкать друг в друга разными правдами, но против науки и однозначных доказательств никто ничего возразить не сможет. Ни Общество, ни Церковь.

— Ты права, — согласилась подруга. — С современными технологиями этот вопрос можно было бы решить однозначно и закрыть навсегда.

На некоторое время в нашем уютном закутке воцарилась задумчивая тишина. Идея с генетическим анализом пришла ко мне совершенно спонтанно, я толком не успела ее обдумать прежде чем озвучить, а теперь она медленно пробиралась сквозь мое сознание, словно опускающийся на дно колодца камешек. Звучало так просто — слишком просто, наверное, но разве не таковыми называли все гениальные идеи? Впрочем, говорить о ее гениальности было слишком рано — ведь пока что я даже близко не представляла себе масштаб проблем, которые она притащит за собой в наши жизни. А если все каким-то чудом сложится так, как должно — уже и не только в наши.

— И что тогда? — негромко спросила я, допивая свое вино, затем откидываясь на спину общего диванчика, где мы сидели, и вытягивая руку вдоль его спинки. — Если нам удастся доказать, что все действительно так и Общество право? Что люди не потомки, а предки бестий? К чему это может привести? Насколько вообще адекватно, чтобы вопросы такого уровня и масштаба решала небольшая горстка посвященных?

— А когда было иначе, малышка? — покачала головой Джен, заново наполняя наши бокалы. — Сама подумай. Просто мы привыкли жить в мире, где все решают за нас. Какие-то важные мужики в костюмах договариваются о том, как и по каким правилам мы будем жить, сколько денег кому-то отдавать, куда ездить и чем питаться. Они говорят нам, что вот в эту страну ты не попадешь, если у тебя нет десяти тысяч на счету, а вот в эту не поедешь, потому что у тебя нет нужной прививки. С тем и этим ты спать не будешь, потому что это греховно, а за купание в фонтане положен штраф. И мы покоряемся, мы слушаем, мы ступаем по проложенным дорожкам, потому что на самом деле нам самим так проще, разве нет? Нет мук выбора, нет отягощающей свободы, только успокаивающая предопределенность. Чтобы вырваться из собственной зоны комфорта и взглянуть на ситуацию в целом, нужно сделать усилие, на которое немногие готовы. Но, поверь мне, большинство примет новые правила игры очень быстро — просто один их строго очерченный маршрут сменится на другой. Ты меня знаешь, я к церковникам никогда особой любви не питала, и Горацио скорее исключение, которое подтверждает правило. Будь у меня возможность сбить с них спесь, я бы так и сделала. И даже неважно, насколько твои оймахисты чокнутые — их идея звучит достаточно убедительно. А если у нас будут фактические доказательства в виде генетической экспертизы… Сама понимаешь. — Она отсалютовала мне бокалом. — Мы сможем встряхнуть этот зверев мир до основания.

— Кажется, тебе нравится сама идея, — не смогла не отметить я, покачав головой и глядя на нее почти с восторгом, пусть даже при мысли о том, о чем она так легко рассуждала, у меня начинала кружиться голова.

— Но это правда может все изменить! — Джен явно вошла во вкус, а вино только раззадоривало ее фантазию. — Только представь себе рожи эти уродов, когда мы объявим всему миру, что их хваленый Великий Зверь был тираном и массовым убийцей.

— Наш хваленый Великий Зверь, — коротко поправила ее я. — Мы с тобой и… почти все, кого мы любим, потомки этого убийцы и тирана. Хочешь, чтобы те, кто почувствует себя униженным и оскорбленным за преступления тысячелетней давности, заявились к нам на порог с вилами и факелами? Нет ничего проще, чем разжечь в ком-то ненависть. Потому что на самом деле она и так там уже тлеет. Проблемы с семьей, деньгами, жильем, с самооценкой, сексом, своим местом в жизни, родителями, обществом — все вот это копится годами, а потом кто-нибудь кидает туда крохотную искру, говоря о преступлении, которое не имеет лично к тебе никакого отношения, и тогда пожар вспыхивает до небес, и они искренне верят, что в них горит ненависть к конкретному преступнику или оскорбленность конкретной идеей, а вовсе не то, что копилось годами, но просто не находило другого выхода. Дай кому угодно повод выместить на ближнем всю свою неудовлетворенность и фрустрацию, и он понесет их на каком угодно стяге — хоть на оскорблении чувств верующих, хоть на обиде за рабство, которое закончилось две тысячи лет назад.

Джен поморщилась:

— Не хочется этого признавать, малышка, но, скорее всего, ты права. Причин набить друг другу рожу нам хватало всегда, вопрос только за стоящим поводом.

— Но это вовсе не значит, что я не согласна с идеей в целом, — поспешно добавила я. — Может быть, именно сейчас у нас есть все возможности для того, чтобы наконец… прояснить ситуацию. И тогда уже решать, что делать с этой информацией дальше.

— У тебя все-таки есть знакомые генетики? — фыркнула Джен, осматривая меня поверх полупустого бокала. Ее изменившийся взгляд отозвался странной напряженной пульсацией где-то внутри, и я вдруг начала сомневаться, что мне стоило пить в ее присутствии.

— У меня нет, — покачала головой я. — Но зато у меня теперь есть… важные шишки в друзьях, у которых точно есть выходы на таких. Такое исследование в любом случае будет не провести без официальной санкции Церкви.

— Вот как… — задумчиво протянула альфа, придвигаясь ближе ко мне.

— Да, это я беру на себя, — кивнула я, уже мысленно прикидывая, как бы потактичнее озвучить эту идею Медвежонку. Почему-то я была почти уверена, что госпожа Боро будет решительно против, но после того, как Дани наденет кардинальскую мантию, она уже не сможет напрямую контролировать его действия и влиять на них. До его официальной церемонии посвящения в сан оставалось совсем немного, и раз мы все равно собирались встретиться на этих выходных, можно было заодно обсудить и этот вопрос. Мне все еще до конца не верилось, что никто до меня не догадался сделать нечто подобное. С другой стороны, если Общество с семидесятых сидит в своем бункере, когда и технологий-то таких не было, откуда бы у них сейчас нашлись возможности, средства и связи, чтобы провернуть нечто подобное под самым носом у Церкви, а если такая идея вдруг появлялась у кого-то еще, церковники почти наверняка мягко, но категорично разворачивали такого энтузиаста еще на старте.

— Хани, ты так вкусно пахнешь, — вдруг пробормотала Джен, которая, кажется, уже думала совершенно о другом, наклоняясь ко мне и втягивая мой запах раздувшимися ноздрями. — Даже вонь твоего маньяка не способна перебить этот божественный аромат. Я соскучилась по тебе, малышка.

— Я… тоже скучала, — неловко ответила я, не уверенная, впрочем, что мы с ней сейчас говорим об одном и том же. Альфа продолжила наступать, отчего мне пришлось все сильнее отклоняться назад, и в какой-то момент она оказалась практически на мне. Ее запах забивал мне нос и кружил голову, но если раньше он меня сладко опьянял, окутывая собой, то сейчас просто неприятно покалывал изнутри, заставляя внутренне сжиматься и часто дышать через рот. Метку дернуло сильнее, и в этот момент за шторкой, закрывавшей выход в общий зал «Элизиума», раздался неловкий голос управляющего рестораном.

— Госпожа Росс? Вас к телефону. Очень срочно.

— Пошли их к Зверю, — проворчала Джен, проведя пальцами по моей щеке.

«Хана, возьми трубку, иначе я за себя не отвечаю», — услышала я металлически подрагивающий голос Йона у себя в голове и тут же скатилась на пол, угрем выскользнув из-под разочарованно застонавшей альфы.

Кое-как оправив прическу и одежду, я вышла из-за шторки и последовала за очевидно ощущающим себя не в своей тарелке управляющим в кабинку для переговоров.

— Где твой зверев мобильник? — вместо приветствия проворчал мой альфа на том конце провода.

— Наверху, — отозвалась я, пытаясь отдышаться и угомонить бешено колотившееся сердце.

— Я набрал Кадо, он сказал, что ты уединилась с какой-то альфой, и я очень надеюсь, что успел до того, как она полезла тебе в трусы.

— Она вовсе не собиралась! — почти искренне возмутилась я. — Йон, это Джен, она бы никогда…

— Да я понял, что это она, — без особого восторга подтвердил он. — От кого бы еще моя девочка стала так фонтанировать феромонами и восторгами.

— Ничего я не фонтанировала! — пробурчала я, только сейчас осознав, как сильно на самом деле пахну. То-то у управляющего был такой смущенный вид. — Это исключительно все по-дружески.

— Да-да, знаем мы таких друзей, — недовольно крякнул он.

— Йон, ты серьезно звонишь, чтобы удостовериться, что я тебе не изменяю с лучшей подругой, которую не видела полгода? — устало спросила я, прижавшись горящим лбом к прохладному стеклу телефонной кабинки.

— Во-первых, сходи за мобильным, маленькая омега, и держи его при себе. Во-вторых, нет, я звоню не только за этим, хотя повод, как по мне, достаточно веский. Хотел сказать, что вечером не приеду.

— Не приедешь? — Меня словно окатили холодной водой, и я мгновенно забыла, о чем мы там спорили минуту назад. — Как это не приедешь? Йон, что случилось?

— В казино произошел… инцидент. Кто-то намешал какой-то дряни в наш алкоголь, и семеро гостей, кто вчера вечером налегал на мартини, провели ночь в реанимации. Мне нужно будет с этим разобраться.

— Думаешь, это… случайность? — тихо спросила я, от нервов начиная наматывать провод от старомодного телефона себе на палец.

— Пока не знаю, — отозвался он, помолчав, и его голос, немного искаженный телефонной связью, вдруг показался мне таким далеким, словно альфа говорил со мной, по меньшей мере, с другой планеты. Далекой другой планеты, холодной и пустой. Как жаль, что в число «волшебных» свойств метки не входила мгновенная телепортация друг к другу, потому что именно этого мне сейчас захотелось больше всего на свете. — Хана, что там с Джен? Ты говорила, они с тем священником выяснили что-то важное о Церкви. Она успела поделиться с тобой информацией до того, как попыталась надкусить запретный плод?