Альфа и Омега. Книга 3

— Значит, вам удалось санкционировать эту безумную генетическую экспертизу, Ваше Святейшество? — в какой-то момент поинтересовался Меркурио, поймав взгляд Медвежонка, сидевшего от него на противоположном конце стола.

— Зови меня Дани, — дружелюбно улыбнулся тот. — Не уверен, что хочу быть Его Святейшеством где-то за пределами официальных церковных мероприятий. И, отвечая на твой вопрос, да, мне удалось найти ребят, которые согласились этим заняться. Одна из них состоит в моем фан-клубе.

— Чего? — вытаращилась на него я. — Ты про это не упоминал.

— Ты не спрашивала, сестренка, — пожал плечами он. — Она сказала, что у нее в спальне висят плакаты с моим изображением, а еще мы с ней договорились, что после того, как все будет готово, мы обязательно встретимся и сделаем пару селфи.

— Нет партнеров надежнее, чем преданные фанаты, — фыркнул Йон, отхлебывая еще пива из своего бокала. — Таких и сам Иерарх не напугает.

— Я одного не пойму, — не унимался Меркурио, наклонившись вперед и пристально изучая глазами худенькую фигурку Медвежонка. — Тебе-то это зачем? Ты любимый сынок Иерарха, сел на самое жирное и теплое местечко у него под боком, обласкан и любим своей паствой, но при этом хочешь подгадить отцу. Что, он в детстве не купил тебе радиоуправляемый самолетик? Или запретил нюхать кокс с задницы малолетней омеги?

Я успела мысленно возмутиться и даже открыть рот, чтобы осадить его, но Дани меня опередил.

— Мой отец пытался меня убить, — безмятежно улыбаясь, ответил он, казалось, ничуть не смущенный нападками альфы.

— С чего это вдруг? — округлил глаза подпольщик.

— Потому что я не оправдал его ожиданий, а он вложил в меня слишком много, чтобы… просто так признать поражение. И я думаю, что это все еще именно так. Мой отец предпочел бы видеть меня в могиле, а не в кардинальском кресле.

— Я все равно не понимаю…

— Он омега, — вмешался отец Горацио, мгновенно приковав к себе взгляды всех собравшихся за столом. — Ты разве до сих пор этого не понял? Из мальчонки такой же альфа, как из Ханы, ты только посмотри на него.

Меркурио прищурился, действительно пристальном разглядывая Медвежонка, а потом, словно не веря сам себе, медленно покачал головой:

— У меня были такие мысли, но это показалось абсурдным. Омега никогда не занимал пост кардинала. Зверь его дери, таких, как он, на пушечный выстрел к храмам обычно не подпускают. Я что-то в толк не возьму, как такое вообще могло произойти. Если Иерарх знал, что его сын омега, то какого Зверя…

— Разве не очевидно? — пожала плечами я. — Думаешь, остальные кардиналы позволили бы стать над ними тому, у кого родился гендерно нечистый сын?

— А, ну да, — помолчав, согласился подпольщик. — Но ведь это бомба, а не новость!

— Как и существование Общества Оймаха, — вступила в разговор Джен, болтая остатки пива в своем бокале. — В книгах Церкви о вас пишут как о лжепророках, пытавшихся увести их паству с праведного пути.

— Ммм, это звучит даже почти не оскорбительно, — хмыкнул тот. — Обычно нас называют просто еретиками и богохульниками. Тот факт, что мы отрицаем божественную природу Великого Зверя — и даже само его существование, если так подумать, — знатно подпаляет святошам задницы. Ведь получается, что мы оспариваем их право на власть.

— Чтобы забрать эту власть себе, надо полагать? — небрежно уточнил отец Горацио.

— Кому, себе? — скривился Меркурио. — Общество Оймаха это не гребаная секта, куда может вступить каждый идиот, которого можно потом использовать как пушечное мясо. Каждый, кто приходит к нам, важен не меньше, чем любой, кто был до него. Надо полагать, Хана вам рассказывала об отличительной особенности каждого из нас?

— Да, — подтвердил старший альфа. — Речь о метке, я так понимаю?

— О ней самой, — кивнул тот. — Я понятия не имею, существует ли там в облаках огромный клыкастый парень, который распоряжается нашими судьбами, но вот эта штука, — альфа закатал рукав и продемонстрировал собравшимся свою ленточку на руке, — более чем реальна. Реальнее всего на свете, если спросите мое мнение. И это точно не просто так.

— Считаешь, что наличие у тебя этой метки каким-то образом делает тебя лучше других? — прохладно поинтересовался отец Горацио. Не знаю, из-за он был больше недоволен в тот момент — из-за дерзких речей Меркурио о том, что было для него важно, или из-за того, что Джен сидела рядом с Дани и они периодически о чем-то тихо переговаривались и с каким-то особенным пониманием улыбались друг другу.

— Лучше-хуже, какая разница, — отмахнулся тот. — Эта метка что-то значит, как по мне. И лично для меня она значит в тысячу раз больше, чем что-либо еще в этом мире.

— Поэтому вы и поставили ее в центр вашей собственной мифологии? — снисходительно заключил священник. — Наверное, очень здорово знать, что ты особенный и привилегированный от рождения только из-за какой-то отметины на теле. Почему бы в таком случае не выдумать теорию, согласно которой только такие, как ты, являются хранителями настоящей Правды с большой буквы? Ведь это куда проще, чем годами развивать свое тело и ум, подчинять свою волю и познавать Великого Зверя внутри себя. Да, Церковь принимает в свои ряды, как ты выразился, «каждого идиота», но лишь потому, что хочет дать шанс каждому, а не отдельным везунчикам, якобы отмеченными какой-то там высшей благодатью.

— Каждому? — почти нервно рассмеялся Меркурио, качая головой. — Когда в последний раз церковники брали в свои ряды омег? Гендерно нечистых альф? Ты упрекаешь Общество в высокомерии, но разве не Церковь первая кидается осуждать всякого и всякую, кто не соответствует ее выдуманным догматам и правилам поведения? Если бы сейчас они узнали о том, что Дани — омега, что бы они с ним сделали, как ты думаешь?

— Хватит. — Я поднялась со своего места, и мне кажется, даже Йон не ожидал, что в моем голосе вдруг появится столько силы и нетерпимости. — Прекратите вести себя как маленькие дети, пытающиеся выяснить, чей отец круче наваляет другому.

— Хана, тебе не стоит… — начал было отец Горацио, но я не дала ему закончить, метнув на него горящий взгляд:

— Я сама решу, что мне стоит делать, а чего нет. И на вашем месте, я бы тоже больше следила за собой, чем за другими.

Он не покраснел, но по изменившемуся выражению его лица было видно, что он понял, о чем я говорила.

— Я напомню вам, для чего мы все здесь собрались сегодня, — продолжила я, переводя взгляд с одного лица на другое и ощущая, как меня переполняют невиданные доселе вдохновение и решимость. — Общество Оймаха провело под землей несколько десятилетий, потому что его основатели были убеждены, что являются хранителем некой опасной тайны. Из-за этого уже несколько поколений выросло в отрыве от большого мира и солнца, а прямо сейчас глава Общества спит и видит, чтобы развязать с Церковью настоящую войну. И если мы ничего не сделаем, погибнут ни в чем не повинные бестии с обеих сторон.

— Войну? — искренне удивился Медвежонок, подняв брови. — Ты не говорила про…

— Мы пытались покончить с этим, — негромко произнес Меркурио, уткнувшись взглядом в свой полупустой бокал. — С тем, о чем сказала Хана — с заключением под землей и оторванностью от мира. Мой отец был главным инициатором и лоббистом этой идеи, и Алонсо, который тогда нас возглавлял, его поддержал. Они на свой страх и риск связались с Церковью, найдя контакты через… новых членов, которые пришли снаружи, ведомые своими вторыми половинками. Тогда нас тоже уверяли, что мы можем доверять Церкви и что они готовы пойти нам навстречу, а в итоге…