Алгоритм счастья

Как-то по-новому говорила мама, философствовала по-мужски. В чем, интересно, дело? В том, что осталась совсем одна? Что открылся для нее теперь мир? Мама все восхищалась своим партнером, Паоло Басси, правда, восхищалась голосом, но как-то обронила фразу о том, что ей с ним и по-человечески интересно.

– На каком же языке вы объясняетесь?
– спросила в тот раз Рита.

– Как - на каком?
– удивилась мама.
– На итальянском, конечно. Учили же в консерватории!

– Когда это было, - протянул Олег.

– А оперы?
– живо возразила Екатерина Ивановна.

– Арии? И потом, когда попадаешь в среду, все вспоминается, достается откуда-то из запасников.

Этот недавний разговор вспомнила сейчас Рита.

Что, если... Нет, лучше не спрашивать, ничего не загадывать. Так хочется маме счастья!

ЭПИЛОГ

"Была весна, цвели дрова, и пели лошади..." - вопил в восторге Олег. "Верблюд из Африки приехал на коньках, - вторила ему Рита.
– Ему понравилась хорошенькая дамочка в зеленом капоре и синеньких штанах!"

Щедрое весеннее солнце высветило всю пыль в закоулках, и они решили устроить субботник. Налили в таз воды, разорвали с треском старый Ритин халат - получились отличные тряпки, - и пошло-поехало. Ведь стоит только начать прибираться, пиши - пропало: одно тянет за собой другое, другое третье.

– Интересно, какой дурак придумывает такие песни?
– задал риторический вопрос Олег, стоя на табурете и вытирая покрытую толстым, зимним слоем пыли лампу.

– Ты лучше скажи, какой дурак их поет?
– лукаво поинтересовалась Рита.

Но Олег, как ожидала Рита, не засмеялся. Сверху вниз он смотрел на жену, и лицо его было каким-то странным.

– Ты чего?
– удивилась Рита.

– Какая же ты красивая, - тихо сказал Олег, слез с табурета и, не вынимая тряпки из рук, обнял Риту и склонился к ее губам.

Поцелуй получился таким долгим, что у обоих перехватило дыхание.

– Потом доубираемся, - решил Олег.

– Задерни шторы, - попросила Рита.

Бросить в угол тряпки, вымыть руки и расстелить постель оказалось делом минуты. А потом было счастье. За закрытыми шторами полыхало, катясь к закату, багровое солнце, чирикали, приветствуя весну, жизнелюбивые, дерзкие воробьи, а эти двое любили, любили, любили друг друга.

– Господи, как хорошо, - прошептал Олег, зарываясь носом в Ритины волосы.

– И все время все лучше и лучше, - благодарно прижалась к его плечу Рита.
– Почему так, скажи?

– Потому что мы любим друг друга.

– Иногда я бегу на лекции, и мне так весело, так легко, потому что у меня есть ты, - застенчиво призналась Рита.
– Казалось бы, мало ли что было вечером, ночью: ведь пошел другой день. Но весь он освещен этой ночью.

– Ты мой философ...

– Не смейся!

– Я не смеюсь.

– Доубираемся?

– Завтра. Помнишь, как сказал про ремонт Жванецкий? "Его нельзя закончить, его можно только прекратить". Так же и уборку. На сегодня мы ее решительно прекращаем.

– Но завтра мы идем к Вале, - напомнила Рита и, приподнявшись на локте, заглянула мужу в глаза.
– Нельзя ее сейчас оставлять.

– Да, невозможно, - согласился Олег.

– Как же так все случилось?

– Не знаю... Все молчат. И Валя - тоже. Помнишь, что творилось зимой? "Хозяин" целых два месяца прятался у Гены на даче, вместе с женой и дочкой.

Валя проговорилась.

– Нет, она не проговорилась, - покачал головой Олег.
– Она прибежала, чтобы предупредить: никому ни за что на свете не говорить, где находится дача.

Лицо белее снега, дрожит - зуб на зуб не попадает.

Ты ее еще чаем отпаивала, успокаивала: "Мы и сами не помним, где эта дача, мы же были там всего один раз, сто лет назад..." А она - свое: "Нет, поклянитесь!"

– Да, история темная.
– Рита обняла Олега, положила голову ему на грудь.
– Валя просто места себе не находила, пока Геночка выправлял "хозяину" документы. Прямо с дачи тот отбыл в аэропорт. Улетел неизвестно куда.

– Наверное, на Кипр.

– А Геночка поплатился жизнью.

– Думаешь, за это?

– Не только... Валя говорила, он пытался продать квартиру, да не успел.
– Рита поежилась, как от холода, натянула одеяло на плечи.
– Она и сейчас - комок страха, хотя все у них там рассыпалось, все распалось. Представляешь, что было бы, если б я...

– Скажи маме спасибо.

– Ох, не говори! Но тогда мне казалось, что это выход, что мы иначе не выживем.

– Опять же - спасибо Екатерине Ивановне. Оказывается, надо было только чуть-чуть продержаться.

– Но этого мы не знали.

– Чего?

– Что оставалось продержаться чуть-чуть.

– Я догадывался.

– Скажите, пожалуйста, какой умный!

– А скажешь, нет?
– затормошил Олег Риту.
– Ну, скажи, скажи "нет"!

– Не скажу, - засмеялась Рита.

– Во-о-от, - назидательно протянул Олег.
– Я всегда верил в своих лягушек-квакушек.

– И в Сороса, - тихонько подсказала Рита.

– В него - меньше. Но признаю, старик подкинул грант очень кстати. Но и без гранта мы б уже не пропали.

– Это ты про ваши коммерческие группы?

– Ага. Ректор наш - молодец. Очнулся от ученых занятий, понял, что пропадаем...

– Да он небось не сам...

– Все равно молодец. И с арендой придумано здорово: холлам-то чего пустовать?.. Пойду-ка я поставлю чай.

Олег встал, накинул халат - Рита купила к дню рождения, - ушел на кухню.

"Как хорошо, - нежилась в постели Рита.
– Хоть бы всегда так было!" Она вздохнула и тоже встала. Влезла в брючки и в свитер, принялась резать хлеб, достала из серванта сахарницу.

– Ух ты, - застыл вошедший с чайником в руке Олег.
– А я думал, будем пить чай в постели.

– Надо кое-что доделать по курсовой, - объяснила Рита.

– Ты вроде сегодня не собиралась?

– Не собиралась, да, но очень хочется.

– Ну, раз хочется, так я тоже сяду напротив. Не помешаю?

И оба они рассмеялись.

Москва, 2000 год