Алхимические хроники (части 1-3)

У Шарля сломался и второй карандаш.

— И что? — задал он вопрос. Положа руку на сердце, надо признать, что Шарлю в тот момент представились заголовки столичных газет: «Доблестный полицейский спас старушку от маньяка».

— Юбку мне когтями своими подрал. Я ж не стерпела. Кричу: «Рогатый демон тебе мамаша», да в него, что в руках было, и кинула… — Завсхлипывала госпожа Амели дальше.

— Постойте… — спохватился Шарль. — Погодите. Какими когтями?

— Острыми, — высморкалась старушка; спрятала комочек носового платка в левый рукав. — А юбку мне покойница маменька еще дарила, когда я…

— Постойте-ка! Вы мне про когти объясните, мамаша!..

— Дракон казённый тебе мамаша, — откликнулась госпожа Амели. Высморкалась еще раз, спрятала платок теперь уже в правый рукав. Потом стрельнула в полицейского глазками и по-старушечьи зарделась скромным румянцем. — То есть, конечно, мы со всем уважением, но маменьками вашими, господин капрал, становиться не могём… О чем я, бишь, говорила?

— О юбке. Нет, о демонах. Нет, о преступнике! Вы ж его видели, разговаривали, значит, узнать должны! Или он был в маске? — ухватился за исчезнувшую было нить разговора Шарль. — Вообще, в чем он был одет, рассказать сможете?

— Конечно, смогу. Я ж не дура какая. Без ничего он был. Таков, как есть, по подполу шастал. Наверх когда пробрался, он занавеской прикрывался. Но потом, когда на меня полез…

Рассказ пожилой горожанки так захватил Шарля, что он не услышал, как сзади подошёл его нынешний начальник. Господин Иво грузно опустил свою тушу… Пардон, своё дородное тело в придвинутое к столу нового подчиненного кресло, выпустил облачко табачного дыма из маленькой (и вонючей) трубки, и грозно спросил:

— Ты, Амели, мне сотрудника не пугай. Он у нас человек новый, еще с населением тутошним познакомиться не успел. Ты сразу говори, чего пришла.

— Комьпеньсацию получить, — с охотой, бойко ответстовала пожилая дама. — Вот, у меня тут всё записано, — откуда-то из недр платья Амели достала смятый клочок бумаги. — И порванные занавески, и посуда, и…

Господин Иво на бумажку хмыкнул.

— Ты ж сама говорила, что твоя Анхен в разгроме тоже поучаствовала. Теперь поди, докажи, что это он всё один разбил… Нет, за это компенсация тебе не положена. Вот за кувшин, да за сливки — может быть.

— Кувшин хороший был! Вместительный! и старый. Этот, как его… Аньтикварьят!

— Где черепки? — с дотошностью бывалого служителя закона спросил господин Иво. — Предъяви черепки, наши сотрудники проведут экспертизу. Если не врёшь…

— Не вру, не вру… — закивала головой старушка. — Так я пойду за черепками. Я, дура, их на помойку скинула, пойду, поищу…

— Всего хорошего! — попрощался Иво. Шарль кивнул головой, не в силах подобрать адекватных выражений.

В растерянности обернулся… Чтобы увидеть, как давятся от смеха Жиль и Стопик. Повернулся к начальнику.

Слова с трудом продирались сквозь пересохшее горло:

— а… Как же… Это, как его… Вы что, знаете, кто преступник? Вот так, без расследования, без погони, даже не глядя на улики?..

— Конечно, знаю. — Попыхтел трубкой Иво. — И ты бы знал, если б не второй день у нас жил. Это Черно-Белый развлекался. Она, — кивнул господин начальник на дверь, захлопнувшуюся за посетительницей, — неделю кругами вокруг участка ходит. Я ребятам запретил ее пускать, чтобы время попусту не тратить. Подумаешь, кошки в порыве страсти мебель поцарапали… Если б Амели пускала свою Анхен погулять, как все нормальные люди делают, ничего бы не вышло. А то тряслась она над ней, тряслась… Дескать, «уникальная окраска», «цинская порода», «смотрите, какие у нее глазки голубые», «муж, покойник, такой подарок на старости лет отмудрил»… Тьфу. — Подытожил Иво. — Я вообще кошек за зверей не считаю, особенно таких мелких, комнатных… Вот рысь там, или барс какой — да. А это… Баловство одно. Рыбу на них переводят, да и…

— Анхен — кошка? — в ужасе осознал действительность Шарль. — Это что же получается?! Он — с кошкой?..

Стопик упал на пол, визжа от хохота. Иво похлопал нового подчиненного по плечу. Плечо прогнулось.

— Он хочет сказать, что Черно-Белый тоже кот. И, пока ты размышляешь над следующим вопросом, отвечу: да, он, подлец, разговаривать умеет. Маг научил.

— Вот зараза… — уныло протянул Шарль.

* * *

Хотя Шарль и знал, что в любом коллективе розыгрыши и шутки над новичками являются обыденным, привычным делом, хоть и простил он доржавшихся до выговора от начальника Стопика и Жиля, а всё равно неприятный осадок от происшествия остался. Шарль немного поразмышлял и решил: во что бы то ни стало добиться успеха на профессиональном поприще. Добыть преступника. Раскрыть что-нибудь. Разоблачить козни врагов.

Добыл. На свою голову. Ну, не голову…

Три часа просидел в засаде на задворках птичьей фермы (о, что за ферма во Флосвилле! Всем фермам кряк, всем окрестностям га…). Под лопухами скрывался от моросящего дождика, шепотом ругал шмякающихся на капральский загривок мошек-паучков. Едва не проглядел преступника: сгущались сумерки, а тот, коварный, пробирался тихонечко, буквально стелился над травой, росточку оказался небольшого, чуть больше обычной собачки, и масти был невнятной, почти не различимой в тени. Капрал бросился на вора, не пожалев ни штанов, на которых явно отпечатались зелёные следы подавленной растительности, ни собственных рук. Последнее оказалось ошибкой: пойманный на месте преступления зверь явно был чемпионом Флосвилля, а то и всего Чудурского леса по царапанью. За полторы секунды он обработал младшего капрала до ажурного состояния, укусил за всё, что не смог истончить когтями, и матерно оттявкал. Самое главное: когда в порыве сыщицкого азарта Шарль и зверь катались по травке, их угораздило влететь в забор. А потом и вломиться на территорию фермы.

Ферма, как оказалась, охранялась не только рьяными слугами закона. И, что обиднее всего, глупые птицы, услышавшие шум, тоже хотели защищать родные кормушки-насесты от непрошенных гостей.

Спешно вызванному на место преступления господину Иво фермер предъявил для опознания тело в кровоточащих шрамах, занозах и клочках ткани, дохлого утёнка со следами человеческих зубов на шее, пистолет служебного образца, гордую пойманной добычей свору терьеров и смущенного, растерявшего половину пушистой шубки лиса. Шарль, вздрагивая и громко сглатывая слюну, приготовился к раздраженному начальственному ряву, к отеческому внушению о недопустимости утраты личного оружия, к очередной порции смешков за спиной… К тому, что господин начальник велит подчиненного отвести к мистику — как-то нет. И к тому, что флосвилльский лекарь окажется приверженцем новаторских методов лечения и профилактики с использованием приспособлений для введения вакцин против бешенства внутрь мышц — тоже.

В конце концов, всё обошлось. Но от маленьких собак Шарль начал шарахаться.

Добрейшая госпожа Тонья, хозяйка гостиницы, расщедрилась на персональную подушечку, так что сидеть Шарль попытался. Вяло ковырял вилкой в увядшем салате, смотрел на засыпающее пламя камина, и думал, что прожитый день не был самым счастливым в его, Шарля, младшего капрала службы охраны правопорядка, жизни.

О чем и поведал подсевшему за столик нежданному собеседнику. Этот парень был, судя по одежде и акценту, мелкий купчишка из Пелаверино. Шарль, погрузившись в думы о том, какие обидные прозвища ему завтра придумают Жиль и Стопик, рассказал о том, как арестовал лиса при попытке обокрасть птичник.

— Теперь гуси могут спать спокойно, — смеялся Смит. — Кавладорская полиция не дремлет, спасёт их от лис, медведей и прочей живности!..

Захмелевший от горя по загубленной карьере Шарль покачал головой:

— Я ж кота хотел поймать…

— Что, и мыши тоже теперь в твоей юрисдикции? — фыркал Смит в пивную кружку.

— Нет, мне на мышей начхать. Меня кот волнует. Понимаешь, они тут привыкли… А преступление всегда остаётся таковым, даже если его совершает наш старый знакомый, и по мотивам, которые мы считаем достаточными… Понимаешь?