Алхимик

— Да.

— И ты свободно берешь на себя обязательство без вопросов подчиняться всем приказам, которые могут быть отданы тебе теми, кого он поставил или может поставить властвовать над тобой?

— Да, — окрепшим голосом ответил он.

Она передала ему крест и сказала:

— Как доказательство того, что ты очистил свой мозг от всех ложных учений, теперь ты сломаешь это и бросишь куски на землю, произнося: «Я отрицаю Христа, обманщика, отрекаюсь от христианской веры и презираю все ее сочинения».

Взяв крест, Дэниел внезапно почувствовал угрызения совести. При всей своей ненависти к христианству, которую взрастила в нем религиозная нетерпимость его родителей, он знал об исторической важности и роли того символического предмета, который сейчас держал в руках. Сделать то, что от него требовалось, значило перейти Рубикон.

Видя перед собой холодные глаза Жрицы, суровое выражение лица Магистра Храма, он сглотнул комок в горле и с удвоенной силой сжал крест. Он еще может бросить его в их физиономии, повернуться и уйти.

Но почему?

И чего ему бояться? — подумал он. Этого пузатого Магистра Храма с его серебряной цепочкой, старым фургоном и мерзким домишкой? Стоит бояться лишь того, что станешь таким, как он, — и ничего больше.

Но это всего лишь один шаг. Один маленький шаг. Он станет началом; все остальное взрастет из него. Ему нечего бояться. Ничего и никого в мире. Ключ в его руках; ключ к величайшему могуществу во Вселенной.

Он разломал крест надвое и бросил на землю.

— Я отрицаю Христа, обманщика, отрекаюсь от христианской веры и презираю все ее сочинения, — громко, уверенно и неколебимо произнес он.

— А теперь плюнь на эти обломки, Теутус, — приказала Жрица.

Встав на колени, он с силой сплюнул и снова поднялся.

— Теперь помочись на него.

Он посмотрел в глаза Жрице и Магистру Храма. Рукой он направил пенис книзу и напрягся, заставляя его совершить нужное действие. Ему потребовалось несколько секунд, и скудная струйка брызнула на куски, после чего он усилием воли сжал мочевой пузырь, чтобы тот не опорожнился полностью. Он оглянулся в поисках одобрения сначала на Магистра Храма, а потом на Жрицу, но их лица оставались совершенно бесстрастными.

Трое обнаженных мужчин вышли вперед. У одного была голова крысы, у другого — ворона, а у третьего — змеи. Крыса несла в одной руке его атхам, а в другой — мерную ленту и рулон ткани, ворон — медный сосуд с крышкой на петлях, на которой была толстая резиновая печать, а змея размахивала полотнищем, смахивавшим на белую промокательную бумагу.

Крыса почтительно поклонилась Магистру Храма и повернулась к Дэниелу.

— Встань прямо, Теутус, — сказал он вкрадчивым голосом, в соответствии с его маской.

Он смерил его тесьмой, размотал ткань, положил один ее конец под ноги Дэниелу, туго натянул материю до его макушки и отхватил ее взмахом кинжала. Далее осторожно вытянул другой конец из-под ног Дэниела, смотал ткань и положил ее в медный сосуд, который поднес ворон. Затем повернулся к Дэниелу:

— Теперь у нас есть твои размеры, Теутус. Для твоего гроба. И не забывай, что мы сняли с тебя размеры.

Ответа не требовалось, и Дэниел лишь кивнул. Затем вперед вышел человек в маске змеи. Он почтительно поклонился Магистру Храма, молча взял правую руку Дэниела и обстриг ему ногти, стараясь, чтобы обрезки падали на ладонь его руки. Их он стряхнул в медный сосуд ворона. Далее он состриг несколько прядей волос Дэниела, после чего отошел назад.

Теперь вперед выступил Магистр Храма. Одну руку он снял с эфеса меча, который был по-прежнему вскинут над головой, схватил мочку левого уха Дэниела и вытянул ее до предела. Затем медленно, в полном молчании перед лицом Дэниела опустил меч рукояткой книзу.

Дэниел снова испытал страх, но не пошевелился. Лезвие скользнуло мимо его носа, и теперь он смутно различал его краем глаза. Он увидел быстрое движение, вслед за которым сразу же последовала жгучая боль в ухе, и он испустил сдавленный вскрик.

Магистр Храма отступил назад и передал клинок человеку в маске крысы; Дэниел увидел на нем следы крови. Крыса вытерла его небольшим куском белой промокательной бумаги, который был сложен и помещен все в тот же сосуд.

Ворон поднял сосуд высоко над головой — и ударил гонг. Один раз. Магистр Храма произнес что-то на языке, которого Дэниел не понимал, и все остальное собрание повторило за ним в унисон:

— Слава Сатане!

Крыса закрыла сосуд и унесла его куда-то в дальний конец храма.

У него сильно болело разрезанное ухо, и Дэниел чувствовал, как теплая кровь стекает по шее и груди, но сила, которая недавно парализовала его, снова дала о себе знать. Да и в любом случае он не хотел даже притрагиваться к уху, опасаясь показать слабость.

Три обнаженные женщины в масках животных подошли к нему с разных сторон; шаг их был легок и ритмичен, словно они подчинялись командам молчаливого барабана. Маска одной из них представляла голову лошади, другая — осла, а третья — петуха, и каждая держала кусок красного шнура. Забыв о ноющем ухе, Дэниел смотрел на них, и страх сменился покорностью.

Прозвучал низкий гулкий звук — БОНГ! Скосив глаза, он увидел свисающий со стропил огромный медный гонг. Рядом с ним стоял человек с головой козла, держа в руках дубину.

Каждая из трех женщин по очереди поклонилась Магистру Храма. Одним шнуром они связали Дэниелу руки за спиной, надежно, но не грубо, а два других отрезка накинули Дэниелу на шею так, что они свисали до бедер. Один из них был пропущен под мошонкой Дэниела, а другой петлей свисал с затылка. К своему стыду, Дэниел почувствовал, что начинает возбуждаться и лицо пылает от смущения.

Магистр Храма, держа меч острием кверху и прижимая рукоятку к щетинистой бороде, подошел к краю окружности. Остановившись, он провел мечом дугу, открывая ее, и вошел в круг, мечом же закрыв его за собой. Пройдя к центру, он остановился у ног обнаженной девушки на полу и поднял перед собой меч, указывая острием в потолок.

Раздался резкий звон колокольчика. Когда его эхо смолкло, Магистр Храма могучим голосом, который так отличался от его обыкновенных интонаций, воззвал:

— In nominee Dei Nostri Satanas Luciferi exelsi!