Алиса и Вий
Шрифт:
– Какой еще ложкой???
– взрывается он.
– Чайной,- придурковато-бодро отвечаю на сей животрепещущий вопрос, и демонстрирую ложку, прихваченную со стола.
- Я ничего не буду в себя запихивать!!!
– Ок!
– с готовностью киваю, снова заглядываю в шкаф и достаю прокладки, - тогда вот такой вариант.
– Это что?
– стонет, и в глазах такая печаль, что мне стало бы его жаль, если бы так отчаянно не хотелось смеяться.
– То, что не надо никуда запихивать, - разворачиваю пакетик, - здесь все проще. Защитные полосочки оторвал, к белью приклеил. И все. Дальше
Степанов сердито запыхтел.
– Ну, Витюш, ну не расстраивайся. Я бы тебе, конечно, помогла, но сам понимаешь, не мужское это дело с прокладками воевать, - еле успеваю увернуться от подушки, летящей в голову. Смех давит, и удержать его не получается.
Вий смотрит на меня мрачным взглядом, обещая жестокую расправу. Тут уж выдержки не хватает. Все. Ржу.
Он, раздраженно махнув на меня рукой, разворачивает одну прокладку, смотрит на нее обреченным взглядом и выдает:
– Поменяемся обратно - напьюсь. До поросячьего визга. Чтобы забыть этот кошмар.
– Да ладно тебе! Как ты там говорил? Что естественно, то не безобразно?
– Если бы ты только знала, как мне хочется тебя придушить!
– Иди уж, страдалец!
Вий уходит, бубня себе под нос, а я, хихикая, лезу в аптечку. Первый день у меня часто живот болит, спасаюсь только таблетками. Помочь надо Степанову, а то бедняга с ума сойдет от всей это прелести.
Возвращается румяный, смущенный. Ну, наконец-таки, а то все я из-за него краснею! Взяв себя в руки, отчаянно пытаюсь не улыбаться. Протягиваю ему стакан с водой и таблетку.
– Что это?
– Пей, полегчает.
Он, проявляя чудеса покладистости, закидывает в рот таблетку, запивает водой и возвращается на кровать. Отворачивается носом к стенке и натягивает одеяло по самые уши. Такой весь тихий, такой жалкий, такой прям мимимишка. Милота! И не подумаешь, что п***юк высшей пробы.
Ладно, надо идти, собираться в универ. И так в последнее время прогуливаю слишком много. Только подхожу к двери как за спиной раздается нервное:
– Ты куда?
– Как куда? Учиться.
– И что, бросишь меня в таком состоянии???
– Нормальное у тебя состояние. Тоже собирайся, пойдем вместе.
– Никуда я сегодня не пойду.
– Как хочешь, - пожимаю плечами. Надо же, какие мы нежные. Все женщины с этим живут и ничего, а этот прямо весь исстрадался. Тоже мне, сильный пол.
С учебой не задалось. Вию было скучно и печально, и одиноко. Поэтому он одолевал меня сообщениями, жалобами, причитаниями, требованиями вернуться домой, просьбами принести яду. Последнее, кстати, очень заманчиво, ибо надоел до зубовного скрежета. Правду говорят: больного мужика проще бросить и забыть, чем вылечить.
Но куда ж я этого бедолагу брошу? Не наш случай.
Отсидев одну пару, скрепя сердце, ухожу. Как злостная прогульщица. Впрочем я же в теле Вия, поэтому никто не удивился, когда вместо того, чтобы со всеми ползти на физику, развернулась и бодро направилась в сторону выхода.
По пути купила шоколадку. Я всегда в такие моменты мечтаю о шоколаде, может и Степанову тоже захочется? Хм, а из меня бы вышел отличный заботливый парень.
Вия
обнаружила все в той же позе на кровати. Он встретил меня сердитым взглядом и ворчанием, хмуро забрал шоколадку и начал ее жевать.Да-а, чувствую, веселый денек меня ожидает.
Итак, первый день пережили. Ура-ура!
Вию еще одну шоколадку, а мне памятник за терпение и флягу успокоительного.
Все нервы измотал, свин! В эти моменты стала понимать мужиков, которые стонут, когда их жены в критические дни превращаются в ворчащих ведьм. Это реально так! Я была готова его придушить, расчленить и вынести на помойку в маленьких пакетиках. В те моменты, когда доставал особенно сильно включала песню Земфиры. "А девочка созрела!". Он моментально затыкался, обиженно надувал губы и отворачивался. Этим и спасалась.
Второй день прошел лучше. Зная, что он все равно не оставит меня в покое, сразу забила на универ. Сидела с ним в комнате, учила билеты к экзамену, оформляла лабораторные. И себе, и ему. Сама доброта.
На третий день мое терпение лопнуло, и я заставила его идти на пары. Надо было видеть, как он словно печальная тень отца Гамлета, прошел в аудиторию и сел в уголке, сложив руки на коленочках. Все мои увещевания, что ничего страшного не произошло, пролетели мимо его ушей.
В общем, Вий был уверен, что пережил конец света.
Чувствую, мне еще отольются его "страдания". Уж больно недобро он посматривает в мою сторону. Что сердишься, родимый? Мать природа все это придумала, вот и предъявляй ей претензии, а я, как и ты, жертва обстоятельств.
Глава 13
Ровно две недели с момента нашего обмена. Я вскочила спозаранку в надежде, что уже все на своих местах. Как бы не так!
Я по-прежнему Вий! Все та же наглая морда смотрит на меня из зеркала.
Сказать, что я расстроилась, значит, ничего не сказать. Я уже грезила, что этот день будет самым радостным в моей жизни, а тут такой облом. Может по четырнадцатый день включительно?
Тридцатое декабря, последний день учебы.
Собираюсь, иду в универ. Все студенты веселые, радостные, а у меня кошки на душе скребут. Хотела сегодня вечером ехать домой, к родным. Завтра Новый год, семейный праздник. А я...
Может в течение дня что-то поменяется? Ждем-с.
Вий пришел к первой паре, что крайней удивительно. Хмурый, мрачный. Плюхнулся за парту, даже не посмотрев в мою сторону.
Тоже, наверное, вскочил ни свет, ни заря, мечтая о своем теле.
Три пары прошли как в тумане. Сердце замирает от нелепой одежды. Может сейчас? Или сейчас? Ну, вот сейчас уж точно.
Только ничего не происходит.
А вдруг толстяк обманул?
Привалившись спиной к стене, сижу на своей кровати. Наблюдаю, как соседи весело собираются домой, смеются, шутят, планируют каникулы. Я тоже хочу планировать, тоже хочу собираться. Вместо этого буду сидеть здесь, в гордом одиночестве.
Чем ближе к вечеру, тем меньше остается надежды на обратное переселение. Становится страшно.
Вий тоже молчит, притих. Может, творит что-то ужасное? Впервые мне плевать. Пусть, что хочет, то и делает, лишь бы вернуться обратно.