Алистер Кроули

Эти вдохновляющие мысли привели его к важному общему выводу и многим другим неопубликованным аксиомам человеческой свободы:

Основная этика Книги Закона. Человека просят действовать так, как если бы он был искрой великого Божьего света. Те, кто настаивает на этом предположении, основывая на нем всю свою жизнь, являются телемитами.

Четыре дня спустя обеспокоенные Лия и Ханси написали «старому милому зверю» из Чефалу; все было хорошо. Они надеялись услышать то же самое от него, игриво предположив, что ему, возможно, не хватило времени, чтобы написать своей настоящей «Б.А.Б.», сокращение от Бабалон, поскольку он, вероятно, был занят «какой-нибудь милой маленькой шлюхой». Лия приложила простую нацарапанную карандашом просьбу маленького Ханса: «ЗВЕРЬ, ВОЗВРАЩАЙСЯ».

Фактически, Нинетт, Лия и дети имели задолженность, грозившую выселением. Кроули беспомощно наблюдал, как Таможня Его Величества в Англии конфисковала имущество, отправленное из Сицилии. Большая часть его библиотеки и рукописей, плод нескольких лет напряженной работы в Италии, должны были быть уничтожены по приказу, по-видимому, 24 марта 1926 года.

Я обнаружил в себе несколько новых серьезных недостатков. […] Мне очень жаль, что у меня не было списка преступлений, которые я обнаружил в себе за последние недели; непостоянство, ложь, белая работорговля (в очень плохом смысле, преднамеренная продажа женщин для физических пыток) — вот лишь некоторые из моих последних результатов.

Он повернул грязную клевету о «торговле женщинами» против себя. Разве он не довел («продал») Лию и Нинетт до нищеты и бездомности?

Виновен.

Ему нужен был священник — и он его нашел. Популярный тонкий роман Клемана Вотеля «Mon cure chez les riches» [359] о мудром аббате Пеллегрине и добром кюре (приходском священнике) предложил ему светлого помощника, мудрость которого взяла Кроули за руку и повела прочь из чистилищиа. Как и он сам, аббат был мучеником ортодоксальной бюрократической бесчеловечности.

359

Mon cure chez les riches, «Мой священник среди богатых», роман Клемана Вотеля (1875–1974).

«Mon cure» показал мне мой долг! Я не должен искать пути выхода из беды. Я должен остаться в своем окопе, Поэт и Пророк Эона, и забрать все снаряды, газ и штыки, которые попадутся мне на пути.

12:25. «Mon cure» рассказывает мне также о методах малодушия. Как легко его замаскировать под храбрость и гордость! «Слишком горд, чтобы сражаться!» Возможно, мне все-таки лучше разобраться с врагами голыми руками, рассказать всю правду, все самое худшее о себе и доверить победу Ра-Хор-Хуту. […] Что ж, я ему доверю также «лидерство и свет».

Он осознал один факт: «ясно, как день: я действительно переродился: теперь я наконец Дитя Нового Эона». Ему предстояло «вырасти в Человека», теперь он был «в Храме», будучи посвященным.

««Mon cure» доказывает то, о чем я никогда не осмеливался думать — только желать. У ДЕНЕГ НЕТВЛАСТИ. Это великое зло и иллюзия века — и вот тезис моего настоящего эссе: лепет моего первого ребенка. Деньги, конечно, имеют применение, и они творят черные магические чудеса ложной силы. Но в конце концов они всегда терпят провал, если их использовать для изменения реальности. Обратите внимание на Америку — ее благополучие сосредоточено в самых опытных руках — ее цель — обеспечить ««Закон и порядок». Тем не менее, это самая беззаконная страна на земле, наиболее близкая к революции.

Само-откровения Кроули поразительны:

Одно качество, которым я обладаю, — честность. (Несмотря на тысячу тысяч уловок стыда, малодушия, нечестности — теперь я вижу их такими, какие они есть!) Однако я никогда не мог направить свою Волю на достижение какой-либо другой цели, кроме истинной. Точно так же есть что-то во мне, что полностью отказывается сдаваться, как бы сильно я ни чувствовал, что хочу это сделать. Моя трусость всегда была результатом того, что я сам себя обманываю; и я очень надеюсь, что в будущем я больше не смогу этого делать. Дело в том, что страх необычайно ловко маскируется. (Это напоминает мне уловки наркомана.) Чтобы избежать неприятной перспективы, можно (например) полностью забыть о нем и принять какой-то план кампании, который кажется героическим; и сам по себе он таков и есть. Возьмем, к примеру, мой альпинизм. Я действительно пошел на это (подозреваю), чтобы избежать столкновений с другими мальчиками в таких играх, как футбол; и я рискнул и заработал репутацию смельчака, главным образом для того, чтобы успокоить свою совесть. Конечно, вышеизложенное — это всего лишь часть анализа. В моем решении, должно быть, было много благородных элементов. В общем, могу сказать, что, хотя я не могу найти в себе ничего, кроме абсолютной гнили, все же должно быть что-то стоящее. Мои положительные достижения доказывают, что во мне есть многое, чего даже не коснется ни один мужчина из миллиона. Тогда почему я не могу найти ничего, кроме стыда? 1:30. Покаяние! Истинный курс — придерживаться своих ошибок, какими бы грубыми они ни казались. Я наконец понимаю слова Блейка: ««Если бы дурак упорствовал в своей глупости, он стал бы мудрым».

Кроули наконец столкнулся с фактами:

Мой общий вывод по этой части проблемы состоит в том, что наркотики принципиально бесполезны — и коварны! Они только для чрезвычайных ситуаций.

Кроули пришел к выводу, что «в определенном смысле» астма — это всего лишь иллюзия, вызванная глубоким беспокойством, независимым от сознательного контроля. Он заметил, что «помощь Нинетт дала полную свободу, молодость и здоровье на несколько месяцев». Трагедия смерти Анны Ли вызвала немедленный рецидив: «Мне становилось все хуже, пока я не получил контракт (и аванс) на «Дневник наркомана»! Его состояние «с тех пор ухудшилось».

Упоминание о «помощи» Нинетт показывает, что финансовое беспокойство усугубляет проблемы с дыханием. Сын Астарты Лулу, Эрик, вспоминал Нинетт, когда ей было 75 лет, и она все еще могла читать по памяти всю Книгу Закона. По словам Эрика:

Элен [сестра Нинетт] была одной из главных сторонниц Чефалу. Она отправила деньги, одежду, еду и все, что могла, чтобы поддержать четверых детей и Нинетт. Когда она больше не могла позволить помощь, она приняла меры, чтобы спасти детей и Нинетт. Мир не был готов к Новой Эре [360] .

360

Электронное письмо Эрика Мюлера автору, июнь 2009.

Состояние Кроули привело его в странные места. Он выбрал вымышленного священника, которого мог идентифицировать, чтобы сделать свое «признание». Было ли это признание на «смертном одре»?

На вопрос отца «Что после смерти?» приходят разные ответы: «Не знаю». AL I:58 противоречит этому. «Я доверяю Айвассу» — другое. Следующий вопрос: Айвасс — это Иисус? AL снова исключает это в III:51 [ссылка в Книге Закона] и так далее и так далее.

Айвасс — это Иисус? Необычный вопрос! Езиды считают Иисуса ангелом; Кроули мог бы добавить, что духовный опыт человека с «Иисусом» может быть намеком на Священного Ангела-Хранителя или Тайное Я. Христиане воспитаны видеть свет как Иисуса. Возможно, нам нужен свет больше, чем имя.

Кроули обедал с фотографом Чарльзом Джоном Хоупом-Джонстоуном [361] , обсуждая Телему и общие мысли: «Мы довольно долго обсуждали Гурджиева — согласны по поводу него. Он начал: «Что вы думаете о том-то и том-то». Я возразил: «Откуда вы знаете, что я что-то об этом знаю?» Похоже, он считал само собой разумеющимся, что я знаю».

Кроули посетил Гурджиевский институт гармонического развития человека в Фонтенбло и пришел к выводу: «Нет никаких сомнений в том, что боги послали меня туда — в тот трехдневный период, когда мое здоровье позволяло такую экскурсию. А значит, это важно. Вопрос: могу ли я вообще работать с ними, чтобы сделать их завершенными, как я предложил себе, взяв на себя всех тех, кто не вписывается в его очень искусственную схему».

361

Чарльз Джон Хоуп-Джонстон (1883–1970), фотограф. Август Джон сделал три его изображения в 1922 году (Национальная галерея).

Ссылка на то, что «боги» послали его в заведение Гурджиева, интересно. Гурджиев, человек, почитавший езидов, бежал от большевиков в 1921 году в Константинополь, где встретил предполагаемого агента Джона Годольфина Беннета; Беннет стал его учеником. По словам Спенса, MI5 и министерство иностранных дел подозревали Беннета в контактах с секретной службой Турции, считая его антибританским союзником коммунистов [362] .

Тогда возможно, что Кроули убил двух зайцев одним выстрелом, посещая конкурирующий институт саморазвития Гурджиева: следил за Беннетом, если он был там, в разведывательных целях, предлагая сразиться с теми, кто не подходит для искусственной схемы Гурджиева». Предложение иллюстрирует наглость Кроули. Кроули не испытывал ни малейшего страха перед Гурджиевым, в отличие от многих учеников тогда и сейчас. По сей день гурджиевский миф предполагает, что Кроули был изгнан из Фонтенбло. В этом отношении мы можем отметить воспоминание Нэнси Кунард из 1951 года: «Затем он [Кроули] рассказал мне красивый анекдот об этом ужасном Гурджиеве. Бьюсь об заклад, это правда. Он был возмущен Гурджиевым».

362

«Секретный агент 666»: Джон Годольфин Беннетт (1897–1974), возможно, шпион.