Алитет уходит в горы

– Товарищ Лось, я отвечаю за пушнину перед правлением. Я знаю, что я делаю, - сказал Жохов.

– Я не сомневаюсь в том, что вы хорошо это знаете. Но почему вы задумали сгноить такую большую партию пушнины, этого я пока не знаю. Когда Ярак вам предлагал обезжирить пушнину, почему вы не разрешили ему? Или вы умышленно все это делаете?

– Что вы, что вы, Никита Сергеевич, помилуй бог!
– испуганно воскликнул Жохов.
– Может быть, правда я тут оплошку дал. Мы в Красноярске вот так и отсылали прямо на фабрику, в Москву...

Лось взял у Ярака песца и, поднеся к самому лицу Жохова, гневно сказал:

– Смотрите! Я никогда не был пушником, а ясно вижу, в чем тут дело. Вы за двадцать пять лет не научились понимать простых вещей в меховом деле? Я не верю вам. Вы разве не знаете, что пароход находится в пути сорок - пятьдесят дней? Вы хотите сгноить пушнину в душных трюмах парохода?

– Что вы, Никита Сергеевич?! Мне и дума такая в голову не приходила. Может быть, это от моего упущения, незнания местных условий.

– Вы все отлично знаете.
– И Лось угрожающе замахал пальцем перед носом Жохова.

Ярак торжественно смотрел на Лося.

– Вам доверили огромное государственное имущество, а вы хотите уничтожить его всякими хитрыми способами? Вы знаете, как это называется?

Жохов молчал.

– Десять дней сроку вам на приведение пушнины в полный порядок.

– В пять дней все сделаем, - сказал Ярак.

– И еще одно предупреждение: если вы после моего отъезда вздумаете отыграться на Яраке, я немедленно отстраню вас от работы. Понятно?

– Меня нанимал Бурагов, правление. Только правление может снять меня с работы. Так у меня в инструкции записано, - угрюмо проговорил Жохов.

– У меня найдется достаточно решимости снять вас и без правления, если это понадобится. Вот и все.
– И Лось, повернувшись, ушел из склада.

Он зашагал к больнице, все еще находясь в раздраженном состоянии. Его встретил доктор.

– Ну как? Навели там порядок?
– Доктор кивнул в сторону фактории. Насколько я понял со слов Ярака, там дело нешуточное.

– Спасибо вам, доктор, что надоумили Ярака приехать в ревком. Вы знаете, что могло получиться? Нас бы потом обвинили. "Не коммунисты, сказали бы, - а так, недотепы какие-то. С одним полуграмотным спецом не могли справиться".

– Это вы что, в мой огород?
– с улыбкой спросил доктор.

– Нет, это я между прочим, к слову, - и Лось, обняв доктора, рассмеялся.
– Ну, рассказывайте, как тут у вас дела?

– Неважно, Никита Сергеевич. Не идут в больницу. Сколько рожениц упустил за зиму! Заполучил вот Мэри и радуюсь. Но это не в счет: она наша медсестра. Давно нужно выписать ее, а мне все жаль расставаться. Все-таки функционирует больница. Но надо сказать, что нам здесь негде и операцию сделать.

– В этом году будем строить культбазу и при ней больницу на двадцать коек, с операционной.

– Вот это замечательно!
– поднимаясь на крыльцо больнички, сказал доктор.

– Петр Петрович, я хотел бы навестить Мэри.

– Пожалуйста, пожалуйста. Халатик только наденьте.

Мэри лежала в кровати и что-то писала. Ее голые круглые плечи вдруг напомнили Лосю о Наташе. Мэри не отрывалась от письма. Распущенные волосы ее падали на подушку. Мэри показалась Лосю удивительно красивой.

– Здравствуй, Мэри!
– сказал Лось.

Мэри вздрогнула и восторженно воскликнула:

– Лось!

Он подошел к ней и сел на табуретку.

– Мэри, ты что пишешь?

– Письмо тебе, - сказала она, улыбнувшись.

– А ну, давай почитаю.

В письме было всего несколько строчек:

"Лось, ты стал совсем плохой, испортился ты. Приехал и не хочешь говорить со мной..."

Лось засмеялся:

– Вот и ошиблась. Неправильно пишешь. Видишь, еще письма я не получил, а пришел. Ну, как ты себя чувствуешь, Мэри?

– Очень хорошо, Лось. Теперь у меня есть сын. Посмотри какой! Он будет такой же силач, как Ярак.

Лось заглянул в кроватку и удивленно протянул:

– О-о-о! Нет! Этот, пожалуй, будет посильнее Ярака.

Мэри, не стесняясь своей наготы, до пояса вылезла из-под одеяла и присела на кровати.

В палату вошла Рультына и села на корточки у порога.

– Здравствуй, Рультына. Пришла навестить дочь и внука?

Старуха с улыбкой закивала головой. Лось подошел к ней и подал руку.

Рультына держала его руку и, глядя на него снизу вверх, сказала:

– Ты сделал Мэри счастливой. Ты настоящий человек.

– А как зовут малыша?
– спросил Лось.

– Андрей, - ответила Мэри.

– Андрей? Вот это замечательно! Андрей Яракович.

– Я хотела, чтобы они назвали Бэном, - печально сказала Рультына. Мальчик Бэн у меня был... Но они назвали по-своему. Пусть Андрей.
– И, добродушно махнув рукой, ушла.

Мэри возбужденно рассказывала, как она работает в больнице, как доктор учит ее, как ей нравится жить в факторийном доме и какой у нее сильный муж Ярак.

Лось смотрел на нее и думал:

"Она счастлива. А ведь этого могло и не быть".

Уходя, Лось крепко пожал руку Мэри. Она задержала его руку в своей и вдруг прикоснулась к ней губами... Лось порывисто отдернул руку.

– Что ты, что ты, Мэри! Это нехорошо!
– нахмурив брови, проговорил Лось.

Мэри испугалась и покраснела. Она не знала, что это нехорошо.

Лосю показалось, что она обиделась, и, положив руку на ее горячее плечо, он нагнулся, поцеловал ее в лоб и молча вышел.

– Она способная девушка. Грамотности, а вернее образования, у нее не хватает, - сказал Петр Петрович, встретившись с Лосем.

– А вы знаете, доктор, я бы на вашем месте стал из нее готовить акушерку. Это очень важно.

– Надо подумать, - ответил доктор.

В пушном складе уже работали женщины. Ржаной мукой крупного размола они чистили песцовые шкурки. Рультына хорошо знала, как обезжиривать их. Каждая женщина показывала ей свою работу, и если Рультына говорила: "Хорошо", - шкурки относили в другой угол. Рультына работала с таким усердием, с каким ни разу не трудилась за всю свою жизнь с Чарли. Ярак сказал, что, хотя все шкурки висят в складе Жохова, хозяин им Лось.