Аллигент

Двери в здание Хэнкок уже открыты, свисающие с петель. Юрай сказал, что он придет сюда рано, чтобы включить генератор, и конечно же, когда я нажимаю кнопку лифта, она светится под моим пальцем.

– Ты была здесь прежде?
– спрашиваю я, когда мы вошли в лифт.

– Нет, говорит Кристина. Я имею ввиду внутри я не была. Я не добралась до застёжки-молнии, чтобы пойти, помнишь? "

— Верно, — я прислоняюсь к стене. — Ты должна попытаться, прежде чем мы уедем.

— Конечно, — она наносит на губы красную помаду.

Это напоминает мне пятнах на коже у детей, которые едят слишком много конфет.

– Иногда я вспоминаю, столько ужасных вещей произошло, иногда мне кажется, это хорошая идея чтобы просто взять и остаться здесь. Попытаться очистить этот беспорядок прежде чем мы будем вовлечены в другой.- Она слегка улыбается. =Но, конечно, я не собираюсь этого делать,- добавляет она.

– Я даже не знаю, почему. Мне кажется, это просто любопытство.

— Ты говорила родителям об этом?

Иногда я забываю,что я не нравлюсь Кристине, так как верность семье связала ее с этим большим местом. У нее есть мать и младшая сестра , они обе пренадлежали Искренности.

— Они должны позаботиться о моей сестре, — говорит она. — Они не знают, безопасно ли там; они не хотят рисковать ею.

– Но были бы в порядке уезжая с тобой?

— Они были бы рады присоединиться со мной к другой фракции. С этим у них всё также будет в порядке, — говорит Кристина. Она смотрит на свои туфли. — Они просто хотят, чтобы я жила честно, понимаешь? И я не могу делать этого здесь. Я просто знаю, что не смогу.

Двери лифта открываются, и ветер сталкивается с нами в один миг, еще теплый но сотканый из нитей зимнего холода. Я слышу голоса, доносящиеся с крыши, и я поднимаюсь по лестнице чтобы добраться до них. Она отскакивает с каждым моим шагом, но Кристина держит ее на месте для меня,пока я не доберусь до вершины.

Юрай и Зик здесь, бросают камешки с крыши, прислушиваясь к их стуку, когда они попадают в окна. Юрай пытается ударить Зика локтем мешая его броску, но Зик слишком быстр.

– Эй, - говорят они в унисон, когда замечают Кристину и меня.

– Подождите , вы ребятя связаные или что-то еще?
– Кристина говорит, усмехаясь.Они оба смеются , но Юрай выглядит не много изумленным,как будто он не совсем подключен к этому моменту или этому месту. Я думаю потеря такого человека, как Марлен, может сделать такое с каждым, хотя такого со мной не произошло.

На крыше не оказалось стропов для каната, но мы здесь не по этой причине. Не знаю зачем пришли остальные, но я хотела забраться выше, чтобы видеть как можно дальше.

Но вся западная часть - та, где сейчас нахожусь я - черная, словно завешенная темным покрывалом. На мгновение мне показалось, что я заметила проблеск света на горизонте, но через секунду его уже нет - всего лишь обман зрения.

Остальные тоже замолчали.Интересно, а что если мы все подумали об одном и том же.

– Что ты думаешь об этом?
– наконец-то спросил Юрай.

Зик лишь пожал плечами, но Кристина решилась высказать предположение:

– А что если там все тоже самое? Просто...больше разрушенных городов, больше фракций, больше всего этого?

– Невозможно,- ответил Юрай, качая головой,- Должно быть что-то еще.

– Или же там ничего нет- предложил Зик.-Все те люди, которые собрали нас всех здесь, могут быть мертвы. Там может быть пусто.

Я задрожала. Подобное никогда не приходило мне в голову, но он прав - мы не знаем, что там произошло с тех пор, как они привели нас сюда, или сколько поколоний здесь жили и умерли до них. Может быть мы последние люди, которые остались.

– Все это не имеет значения, - говорю я более решительней нежели собиралась.- Не имеет значения что там, и мы должны признать это для себя. Только тогда мы покончим с этим,как только сможем.

Мы простояли там длительное время. Я вглядывалась в неровные очертания зданий до тех пор, пока все освещенные окна не превратились в размытую линию. Затем Юрай спросил Кристину о восстании, и наш тихий, безмолвный момент прошел, словно унесенный ветром.

На следующий день Эвелин стояла среди обрывков портрета Джанин Метьюз в фойе штаб-квартиры Эрудитов и объявляла новый перечень правил. Бывшие члены фракций вместе с афракционерами распределяются по территории улицы, чтобы услышать, что скажет наш новый лидер, солдаты-афракционеры выстраиваются вдоль стены, готовые открыть огонь. Они держат нас под контролем.

– События вчерашнего дня показали, что мы больше не в состоянии доверять друг другу -

говорит она. Она выглядит мертвенно-бледной и вымотанной.-Мы внесем больше упорядоченности в жизнь каждого, пока наша ситуация не стабилизируется. Первый пункт касается комендантского часа. Каждый должен вернуться в отведенное ему место в девять часов вечера. Они не покинут его до 9 часов следующего утра. Охрана будет потрулировать улицы все время в целях нашей защиты.

Я фыркнула, пытаясь скрыть это кашлем. Кристина толкнула меня локтем в бок и поднесла палец к губам. Мне не понятно, почему она беспокоится - не похоже, чтоб Эвелин могла слышать меня отсюда, в самом начале комнаты.

Тори бывший лидер Бестрашия, чье место заняла Эвелин, стоит в нескольких футах от меня, скрестив руки на груди. Ее рот дергается в усмешке.

– Также пришло время приготовиться к нашему новому, афракционному стилю жизни.

Начиная с сегодняшнего дня, каждый будет обучаться работе, которую так долго для нас выполняли афракционеры, сколько мы себя помним. Мы все будем выполнять те работы поочередно в дополнение к тем обязанностям, которые, по традиции, исполнялись фракциями, - Эвелин улыбается без намека на настоящую улыбку.Я не знаю, как она так делает.
– Мы все внесем равный вклад в наш новый город, как это и должно быть. Фракции разделили нас, но сейчас мы - едины. Сейчас и навсегд.

Все афракционеры вокруг меня одобрительно воскликнули. Мне стало не по себе. Не то, чтобы я совсем была с ней не согласна, но с другой стороны, те, кто восстал вчера против Эдварда, не останутся в стороне после этого. Власть Эвелин над этим городом не настолько сильна, насколько ей бы этого хотелось.

У меня нет желания бороться с толпой после сообщения Эвелин, поэтому я побрела сквозь коридоры пока не дошла до лестницы в конце, до той самуй, по которой мы поднимались, чтобы добраться до лаборатории Джанин не так давно. Тогда ступеньки были усыпаны телами. Сейчас они чистые и холодные, словно ничего и не было.

Как только я прошла четвертый этаж, я услышала крик и какие-то шуршащие звуки. Я открылы дверь и увидела группу солодых людей, моложе чем я, в спортивных повязках афракционистов, собравшихся вокруг человека на полу.

Но не просто молодого человека, а из фракции Искренность, одетого в черное и белое с головы до ног.

Я подбежала к ним и когда увидела высокую девушку-афракционистку, готовую подняться и снова нанести удар, я закричала: "Эй!"

Бесполезно - удар настегает Искреннего в бок, и он стонет, скручиваясь от удара.