Алло, милиция?

— Простите, что потревожил в воскресенье. Думал — пришлёте кого-то младше.

— Присаживайся. Ты не понимаешь, что такое в КГБ личная ответственность.

— Возьмёте к себе — пойму. А пока расскажу, что накопал вчера.

— Тебе известно, что за уволенная секретарша? — поинтересовался подполковник, когда Егор закончил.

— Нет, и вот что я предлагаю. «Верас» — не юридическое лицо. В смысле — не самостоятельная организация, а какое-то подразделение управления торговли. Значит, кадры находятся в вышестоящем звене. В том числе — личные дела уволенных. Нужно перебрать всех за последние годы. Вдруг ещё у кого-то мог возникнуть мотив.

— Ну, ты далеко забрался. Месть бывшему начальнику путём подрыва магазина?

— Оскорблённая и брошенная женщина способна на странные вещи. Я о секретарше. Не исключено, могли быть и другие недовольные. С кем-то поцапался Бекетов, подставил и сдал ментам, те закрыли чела. Он откинулся и начал мстить. Ненависть на зоне не проходит, а накапливается.

— Это тебе Инга рассказала?

— Нет! Но перебрать дела — много времени не займёт. Но только я сам не смогу. Даже в РОВД больше ни ногой, чтоб не увидели ОБХССники. Иначе канал информации от Инги оборвётся.

— Ладно. Пусть прокурорские сделают запрос. А вот с грузином разбираться тебе.

— Не увиливаю, Виктор Васильевич. Снятая для него квартира как раз находится где-то на территории Говоркова и Давидовича. Кавказцы там редкость, грузин будет заметен как костёр в ночи. Но — хорошо, установим грузина. Брать и колоть? Если ничего на него не нароем, просто выпустим, он побежит к Бекетову, тот начнёт жаловаться горкомовскому начальству на ментов. Мол — не преступника ищут, а обижают вах какого хорошего генацвале.

— Мне нужны фамилия, имя и, возможно, кличка. Если он вхож в какую-то московскую преступную группировку, они под наблюдением. Знаешь, наверно, что очень многие московские воры в законе — грузины?

— Не интересовался.

— А устойчивая вооружённая преступная группировка, в просторечии именуемая бандой, уже входит в компетенцию КГБ. Поэтому наши следят, чтобы кавказские шайки знали берега, и учитывают их состав поимённо.

— В понедельник займусь грузином. Последнее, что хотел спросить: в гараже улов богатый?

Сазонов иронично приподнял бровь.

— Ты, конечно, агент не бесполезный. Но порой меня занимает вопрос: понимаешь ли своё место? Ты сам назначаешь мне встречу, определяя место и время. Заставляешь рапортовать о ходе следствия по другим направлениям, хоть сам официально включён в оперативно-следственную группу и имеешь доступ к уголовному делу. Корона голову не жмёт?

— Вот сейчас обидно было, Виктор Васильевич. Я ни вас, ни Образцова ни о чём таком не просил раньше, пока не начал подкатывать к секретарше Бекетова. Даже запрос в Советский по делу Томашевича сам отправить не могу!

— Значит, скорее отрабатывай гражданку Дауканте и переключайся на другие направления.

— С 1 февраля она будет бесполезна для расследования. Позвольте повторить вопрос: что в гараже? Мы там всего минуту пробыли.

О том, что Лёха без зазрения совести спёр осциллограф, в принципе — вещдок, годный для настройки дистанционно управляемого взрывного оборудования, он, естественно, смолчал.

— Если бы закурили, взлетели бы на воздух вместе с двумя соседними гаражами. Заключения экспертизы пока ещё нет, но, по предварительным данным, там найдены компоненты для обоих взрывных устройств, использованных и в сберкассе на Якуба Коласа, и на Калиновского.

— И вы молчите… Дела будут объединены?

— Пока нет. Но версия, что ЧП в гастрономе организовано для отвлечения внимания от ограбления сберкассы, получила подкрепление. Соответственно, связанное с Бекетовым и развединформация от Дауканте отходят на второй план.

— Прекратить?

— Ни в коем случае. Пока проверяем все версии, включая несчастную секретаршину любовь. Знай, не всё должно оканчиваться судом и тюрьмой. Если раскроем, как через грузинский товар и через Белоруссию получает финансирование московская преступная группировка, это тоже результат. Каждый отражается в личном деле внештатного сотрудника. Трудись, зачтётся.

С этим напутствием за плечами Егор попрощался с каменным Дзержинским в фойе и вышел на улицу, встретившую зимним солнцем.

Как ни сложно, расследование всё же продвигалось вперёд. И он реально был полезен. Не для этого ли его какая-та высшая сила отправила в эпоху развитого социализма?

[1] Нет ни денег, ни стильных шмоток, и ничего, чтоб вызвало улыбку, но ты не парься, будь счастлив (пер. с английского автора).

[2] Расслабиться и отнестись легко (англ.)

Глава 14

14

В понедельник Егор выждал до одиннадцати и набрал Инге домой. Выслушав длинные гудки, перезвонил на рабочий.

— Привет. Есть важные новости. Хорошие и не очень.

— Да, — ответила она односложно.

— Понимаю. Неудобно говорить. Повторю через час.

Чтобы находиться ближе к месту событий, он накручивал диск из прокуратуры, из кабинета Андрея Трунова.

Тот не выразил никакого удовольствия от увеличения числа версий, предполагающих покушение на Бекетова. Результат обыска в гараже и сколько-нибудь вразумительная теория о взрыве для отвлечения внимания от ограбления сберкассы его вполне устраивали. На возражение, что где-то шатается ещё один сообщник, подорвавший заряд, пока Томашевич и Герасимёнок находились в километрах от гастронома, Трунов отмахнулся:

— Там запросто мог быть и часовой механизм. Самодельные электронные часы, принятые за приёмник.

Наверно, начинка часов и приёмника отличается сильно. Егор как не специалист в электронике в дискуссию не полез.

— Всё же дай поручение розыску перешерстить личные дела уволенных.

— У тебя чуйка, что там может находиться что-то важное?

— Ну не подвела же она меня, когда предложил сопоставить сберкассу и гастроном.

— Ладно. Но давай так. Оформляю поручением, протокол выемки и прочую хренотень пишите сами, отдадите мне всё разжёванное и разложенное по полкам. Идёт?

— Замётано.

Получив поручение, бережно завёрнутое в газету «Правда», чтоб не размокло, если пойдёт снег, Егор позвонил Давидовичу и попросил его пройтись к хозмагу «Тысяча мелочей». Там они встретились через четверть часа — между столбиками из сложенных оцинкованных тазиков.

Прочитав прокурорскую бумагу, Лёха приуныл.

— Не стать тебе нормальным ментом, парень. Знаешь, почему? Если не считать ОБХСС, где сами ищут работу, во всех других службах работа сама ищет нас и находит. Её всегда гораздо больше, чем живой человек может переварить за шестидесяти— или даже семидесятичасовую рабочую неделю. У меня почти каждый день падают заявления о какой-то краже. Раскрывается… ну, может, одна из трёх. Остальные прячу, пишу дурацкие постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Что не удаётся спрятать — возбуждается. Ты же почти не знаком со следственным отделением? Там такой Девочкин трудится, на год раньше тебя учился на юрфаке. У него тридцать или сорок уголовных дел в производстве. И в каждое он должен регулярно подшивать бумажки, изображая движение. Я в свою оперативную кухню складываю — те же самые пустышки, но с грифом «секретно».