Алло, милиция?
Шрифт:
— Вот пусть и едут в Лепель.
Егор присел джинсовым задом на стол Василия.
— Ты гений, Лёха. Ведь найти машину, чтоб свозила в Лепель и обратно, сложно?
— Корч розыска точно развалится на полпути. И бензина нет.
— Вот. А у КГБ с транспортом лучше. Кто там курирует дело от них?
— Какой-то Сазонов… Егор! Даже не думай.
— Почему?
— Хрым-брым-бым, — вставил реплику Пантелеевич и захрапел дальше.
— Потому что любое вмешательство ГБ ведёт к неприятностям. Папаныч меня на моих кишках подвесит, если попробую.
— А меня — нет. Я вроде как ничей. Ищи телефон
Лёха взял параллельную трубу.
— В чём дело, Евстигнеев? — раздался из неё равнодушный голос.
Егор чётко оттарабанил про необходимость вояжа в Лепель.
— Не вижу препятствий. Езжайте.
— Виктор Васильевич! Не на чем. Да и опытный взгляд вашего сотрудника…
— Только этого не хватало. Продиктуйте мне телефон, где вы находитесь.
Записав номер Лёхи, Сазонов бросил трубку, не прощаясь.
— Наверно, это будет самое дорогое такси в твоей жизни, студент. Всю жизнь будешь расплачиваться.
Едва Лёха закончил пессимистическую тираду, как телефон зазвонил.
— Милиция, Давидович.
Егор схватил параллельную трубу, но там голосила какая-то женщина, а не подполковник.
— Алло, милиция?
— Да, милиция.
— Представьте, на машине моего мужа вмятину сделали! Во дворе 48-го дома по Калиновского. Выходим — вмятина! А машина почти новая, всего пять лет.
— Обратитесь к участковому. Сейчас продиктую адрес опорного.
— Была у него! Он к вам отправил.
— Гражданочка, вероятно капитан Говорков вас неправильно понял. Поговорите с ним ещё раз. Если бы машину украли, занимались бы мы — уголовный розыск.
— Вы хотите, чтоб её украли?! Милиция, мать вашу…
— Не смотри на меня волчарой, — Лёха уставился на Егора. — Да, она обижена. Но не отвлечёт нас с тобой о действительно важного дела — поездки в Лепель. Если, конечно, Сазонов пришлёт машину.
Лёгкий на помине, он перезвонил и сказал только: завтра в 8-00 от РОВД. И отключил связь, не ожидая возражений.
— Есть, сэр, разрешите исполнять бегом, сэр! — бросил Егор телефонной трубке, пиликающей короткими гудками. — Лёха! Возвращай Пантелеича в дежурку, и поехали — квартирку посмотрим.
Слово «поехали» совершенно не означало, что их ожидал автомобиль, готовый нестись на задание, возможно даже — с включённой люстрой на крыше и завывающей сиреной. Транспортом для опергруппы послужил громыхающий троллейбус 28-го маршрута.
— Слушай, ты каждый раз талончик пробиваешь? — спросил сыщик, снабжённый проездным в виде служебного удостоверения.
— А кому сейчас легко? Кстати, в следственном отделении мне не дали никакой ксивы.
— Хочешь, выпишу у Папаныча? Будешь общественником.
— Общественный следователь уголовного розыска. При этих словах кто-то в лесу сдох.
Егор был малопонятен Лёхе. Шутил часто, но странно. Порой казался немного не от мира сего, путаясь в элементарном. Но
голова варила ясно. Связь между сберкассой и гастрономом он первый обнаружил. Тем самым нашёл мотив бессмысленного с виду злодейства с убийством четверых.Лёху немного нервировала лёгкость, с которой студент подкатил к секретарше Бекетова. И, если не врёт, влез к ней в койку. Особенно на фоне того, как сам Лёха был с презрением отвергнут.
Тем не менее… Когда Васю-Трамвая отправят на повышение, что весьма реально из-за текучести кадров в угрозыске, младшим напарником он предпочёл бы взять Евстигнеева. Жаль, что парень распределён в следствие.
В этот раз тот не ныл по поводу санкции прокурора и не предлагал взять понятых, а сам отпёр дверь ключом Пантелеевича.
— Если Гиви в Москве, можно девушку привести. Я в общежитии с филологическим факультетом живу. Девушек много, укромных мест — мало.
— И тут ты в счастливчиках? В общежитии школы МВД даже уборщиц не было, слушатели убирали сами.
— А потом снимали стресс мозолистой правой рукой. Хочешь — приходи, познакомлю с филологинями. Если знаешь беларускую мову, успех обеспечен.
— В школе учил, — задумался Давидович, прикидывая, что проще — прозябать вдали от женских прелестей или вспоминать белорусский.
Егор, не дожидаясь ответа, приступил к осмотру.
Квартира выглядела несравнимо аккуратнее, чем квартиросдатчик, обставленная мебелью годов шестидесятых, но исправной. В комоде обнаружились два комплекта чистого постельного белья. Но гораздо интереснее оказался портфель со всякой всячиной. Среди бумаг с непонятными для непосвящённых записями Егор нашёл несколько групповых фото.
— Знаешь этих людей?
Лёха уверенно ткнул пальцем в лощёную и самоуверенную рожу Бекетова.
— Он. А вот эта баба — его жена, София. Видел её фото с чёрной лентой в день гибели.
Егор сунул ему следующее фото, там красовались две дамы торгашного вида и покойная Бекетова, к которой прильнул кавказец, подходящий под описание Инги. Правда, под такое описание подойдёт миллион других грузин, армян или азербайджанцев.
— Ты думаешь…
— Я подозреваю, что нахальный коротыш — это Гиви. И десять к одному, что с женой Бекетова у него были шпили-вили, — Егор сделал характерный жест, толкующий непонятное сыщику «шпили-вили» как половой акт. — Не надо быть знатоком Шекспира, чтобы знать: шекспировские страсти и прочие любовные треугольники находят свой выход самым странным образом. Если бы не Томашевич, я предположил бы, что гражданин Кучулория решил разрушить треугольник, устранив чету Бекетовых.
— А вдруг у них по торговой части тёрки?
— Бекетов — жук. Мог кинуть поставщика на бабки. Но источник сообщает: между ними шоколад.
— Ты прав! — Леха промокнул пот, вызванный пребыванием в тёплой квартире, а куртку он не снял. — Только давай не оформлять бумажно. Если протокол обыска, в деле новая версия, куча действий…
— О’кей. Сначала сами разнюхаем. Фотки я приберу. Потом подкину на место.
Он воспользовался телефоном.
— Здравствуй! Я должен показать тебе несколько фото. Не исключено, на одном из них человек, шантажировавший Бекетова. Как мне быстро всё удаётся узнать? Так и с тобой быстро получилось — сам не ожидал. Десять минут, жди.