Алмаз темной крови. Книга 1

— Будем, — твердо ответила девушка, вытаскивая из сундука здоровенный том флорария и усаживаясь на широкий, низкий подоконник. — Мы остановились на свойствах болотных трав, и я их все выучила. Можем переходить к практическому применению.

— И перейдем, — и Венона, довольно улыбаясь, присела рядом с Амариллис.

…В одном из залов иремской медицинской школы (в том, окна которого выходили в тихий внутренний дворик, а стены были расписаны старым, классическим шаммахитским орнаментом) шел выпускной экзамен второго круга. Ученики, все в одинаковых серых джеллабах, обритые наголо, сидели полукругом на толстом шерстяном ковре. Время от времени один из них поднимался и подходил к экзаменаторам, пятерым титулованным докторам, чьи имена были прославлены и за пределами Шаммаха. В прохладной тишине зала раздавались негромкие вопросы, еще более негромкие ответы, кого-то из учеников подводили к демонстрационному столу, на котором в образцовом порядке были разложены хирургические инструменты, других — к столику, тесно уставленному множеством непрозрачных скляночек с зельями.

— Ал-Ладин! — и невысокий, быстроглазый шаммахит легко поднялся, отвесил наипочтительнейший поклон и подошел к экзаменаторам.

— Юноша, вы более чем прилежно занимались в течении всего второго цикла, — дружелюбно улыбаясь, обратился к ученику один из докторов, — итоговая работа по фармацевтике вполне достойна уровня третьего круга, вашим ассистированием на операции остался доволен даже мэтр Аурело. Надеюсь, вы и сегодня не разочаруете нас. Итак, ответьте мне, какие болезни души и тела вызывают волнения воздуха, именуемые ветрами.

— Да ниспошлет вам Вседержитель свое благословение и да продлит ваши дни на благо всех скорбящих и страждущих, — традиционная формула благодарности и уважения прозвучала в устах ал-Ладина чуть-чуть чересчур сердечно, и, еще раз низко поклонившись, он приступил к ответу.

— …Хладный Фракий, приносящий снег и ледяной дождь, вызывает ломоту в суставах, жестокие зубные боли… Неудержимое слезотечение, сопровождаемое чиханием и обильным выделением слизи из носовых полостей — это возможные последствия ветра с цветущих полей Суртона… Нот, Хор и Аргест — суть основные ветра, дующие с Безымянного Хребта — бывают весьма коварны и непредсказуемы в своих воздействиях… в медицинских трактатов эльфов описаны случаи временного умопомешательства и мании преследования, а знахари орков связывают с этими ветрами гнойные воспаления застарелых, незакрывающихся ран… Однако самым гибельным для здоровья любого разумного существа по праву считается тихий ветер, именуемый также дыханием Арр-Мурра.

— Отлично. Вот об этом и расскажите поподробнее.

Ал-Ладин, помолчав для приличия с минуту, приступил к ответу.

— О почтеннейшие и достойнейшии, краткость и неполнота моего ответа вызваны не нерадивостью моею, но крайне малой изученностью сего природного явления и его столь зловещих последствий. Единственное вполне научное сочинение, посвященное рассмотрению этого феномена, — трактат мэтра Аурело, — и ученик низехонько поклонился, поблескивая зеркально гладкой кожей головы, — не убоявшегося страшной болезни, но бросившего ей вызов и победившего!

— Бросьте, ал-Ладин, с вашими знаниями нет нужды льстить, и вы не хуже меня знаете, что до победы над тихим ветром мне так же далеко, как гному до велигоры. Продолжайте.

— Слушаю и повинуюсь, — и, отвесив очередной поклон, ал-Ладин продолжал: — Источник тихого ветра — проклятая земля Арр-Мурра, оттуда он исходит, повинуясь неведомой воле и без каких-либо известных нам причин. Движется тихо, не волнуя моря, не топя кораблей, лесов не ломая… всегда в одном направлении — строго на север. Запаха не имеет и лишь готовясь иссякнуть, приносит с собою тончайшую пыль фиолетового-черного цвета, и укутывает опустошенные дома и селения в погребальные пелены. Проникает сквозь малейшие щели, даже сквозь поры камня, поэтому скрыться от него весьма затруднительно. Влияние же его на живых таково. Если кто в горести сильной воздух проклятый вдохнул, или же кто был рассержен зело, иль ревновал без меры, словом, кого сильные чувства обуревали — тот уязвимей всего. Да, а если же кто радовался столь же безмерно, ликовал, веселился — от первого же глотка тихого ветра радость его обратится бедою. Скажем, жених счастливый на пороге нового дома. Ему представится, что невеста его умерла, и, даже видя живую ее, он будет скорбеть и оплакивать кончину любимой. Или веселая мать с долгожданною дочкой иль сыном. Ей примерещится выкидыш, иль роды тяжелые, в которых ребенка она потеряла, и будет бедняжка рыдать неутешно. Итак, те, кто чувствует ярко и не скупится на горе иль радость — вот что ожидает их. Боли жестокие в области сердца иль головные, долгие, неиссякающие, их облегчить можно только самыми сильными средствами (о них скажу позже), но излечить их нельзя. Затем возможны и весьма вероятны кровотечения обильные, носовые — коль болит голова, и горловые — коль в сердце боль угнездилась. Два, самое большее — три приступа этих кровотечений — и смертная тень накрывает больного, и ничто его не спасет.

Если ж кому повезет быть сдержанным и спокойным на момент первых вдохов от тихого ветра, то и ему не избежать доли страданий. Симптомы же таковы. Вялая, мутная грусть неизвестно о чем; тоска, неприкаянность, уныние без явной причины; мысли бредовые; тупая покорность судьбе и нежеланье бороться с болезнью (и самое страшное именно это, ибо отсутствие воли быстрее убьет, чем тигр голодный). Отравленные дыханьем Арр-Мурра порою жаждут отраву эту вдыхать и вдыхать, и, на землю садясь, лицо подставляют тихому ветру и молят, чтоб превратился он в ураган и дал бы упиться собою до смерти, словно вином.

Ал-Ладин перевел дыхание и бросил взгляд на мэтра Аурело. Тот сидел, нахмурившись; видно, воспоминания были не из легких.

— Неизбывная эта грусть и безнадежность приводят к тому, что люди и не стремятся к спасению. Им кажется, что весь мир — это их город, или селенье, иль дом, а больше и нет ничего, и бежать нету смысла. Множество случаев самоубийств, реже — голодные смерти. Что же касается лекарственных средств, способных хворь ветровую смирить, то их попросту нет. Возможно лишь частично облегчить боль предсмертных часов или дней посредством…

— Довольно, — прервал ученый речататив ал-Ладина один из экзаменаторов, — довольно. Может, у коллег есть вопросы?

Вопросов не оказалось. Удовлетворен был даже мэтр Аурело, чей трактат ал-Ладин выучил почти что наизусть; правда, в сем сочинении мэтр не открыл всей правды о недуге и ни словом не обмолвился о таком явлении, как иммунитет к дыханию Арр-Мурра… но это было его право, право пережившего эпидемию.

Спустя полчаса довольный ал-Ладин выходил из зала. Его подготовка оказалась достаточной для того, чтобы его, минуя третий круг обучения, с обязательными службами в больницах для бедных, перевели сразу же в круг четвертый, предпоследний! Если так пойдет, то уже очень скоро он сможет получить степень практикующего доктора… Слава Вседержителю, что хозяин его младшей сестры столь щедр — если бы ни любовь к нему этой славной дурехи Лалик, да не деньги ан-Нумана — так и сидел бы он в отцовской мастерской, на куче опилок, и вытачивал бы резные столбики к паланкинам… Ал-Ладин прикинул — денег, данных ан-Нуманом, и подаренных сестрой вполне хватит, чтобы закончить обучение и обзавестись всем необходимым для начала. Юноша разулыбался, отвечая обступившим его мечтам, но почти сразу же оборвал себя, выпрямился и — это сразу же после экзамена! — направился в библиотеку, продолжить вчерашние изыскания…

— Так что же с корневищами кубышек? Амариллис, я второй раз повторяю вопрос, что случилось? — недоумевая, Венона наклонилась, заглядывая в глаза ученице.

— Извини, Венона. Сейчас скажу… ничего не понимаю.

— Да что такое, в самом деле?

— Ты сама посмотри. Вон там, рядом с кустом огненных лилий… видишь? ветряк.

— Ну и что тут особенного? в Эригоне мода на ветряки, тыкают, куда ни придется… этот еще ничего, изящный.

— Да не в этом дело. Высунься поглубже в окно… чувствуешь? какой ветерок приятный… и весьма ощутимый. А ветряк почему-то не крутится. Сломался, что ли?

— Не думаю, — Венона нахмурилась, — у госпожи Элиссы идеальный порядок повсюду.

— Тогда что? Ветер особенный, или как? Может, ему особый ветряк подавай? Впрочем, этих вертушек тут столько, на все ветра мира хватит. Ого, а это что?

Этот вопрос относился к череде непонятных восклицаний, донесшихся со стороны господской половины дома. Венона и Амариллис переглянулись, отложили свои занятия и направились туда.

Войдя на просторную веранду, выходящую в сад, артистки увидели и саму хозяйку дома, лежащую без чувств в деревянном кресле, и всех ее горничных (в количестве ровно пяти штук) — одна из них тщетно пыталась помочь госпоже Элиссе прийти в себя, остальные четверо рыдали, заламывая руки и закрывая головы передниками.

— Ну вот, полюбуйся, — вполголоса сказала Венона, кивая на плакальщиц, — учти, когда будешь знатной дамой… одна искренне преданная служанка стоит дюжины льстивых вертихвосток. И ведь Химена никогда не была любимицей Элиссы, так, обычная горничная… Осушите свои фонтаны, девицы, и потрудитесь объяснить, что здесь происходит.

Венона подошла к хозяйке, мягко отстранила Химену, помассировала обморочной виски, вынула из поясной сумочки металлический флакончик и сунула его ей под нос. Госпожа Элисса вздрогнула, застонала и открыла глаза. И тут же на ее лице отразился столь явный ужас, что Венона отшатнулась.