Алмаз темной крови. Книга 1

— И место моего первого помощника для вашего старшего сына, — добавил глава таможни.

— Моя гильдия заплатит вам за каждого смотрителя, присланного в наш квартал… — подал голос ювелир.

— Буду рад услужить вам, милостивые государи, — Гвирр поднялся и отвесил общий поклон, — Клянусь служить Эригону не зная сна и отдыха…

— Кто бы сомневался… — Сириан улыбнулся, но как-то совсем невесело. — Вы сами решите, как организовать своих сокровников, дабы соблюсти хоть какой-то порядок в городе; не знаю, сколько продержусь я сам, в прошлый раз меня хватило на месяц с небольшим (сидящий рядом по левую руку смотритель складов завистливо вздохнул: он тогда продержался не многим более недели, после чего домашним стоило немалого труда удерживать его в пределах родового особняка, откуда он рвался уйти на поиски жены и детей, якобы украденных и проданных в Шаммах; к счастью для этого семейства, экономка, царившая в доме, была дочерью орка…). Да, вот что еще: необходимо как можно быстрее оповестить горожан, что во время эпидемии — особенно в разгар дня — им лучше сидеть по домам и не высовывать носа на улицу, — ратман постучал по книге мэтра Аурело пальцем, — оказывается, тихий ветер не сразу одолевает каменные и деревянные преграды, и есть смысл прятаться от него, но вот на солнцепеке он действует в два раза сильнее!

— Я позабочусь об этом, — покивал головой городской судья.

— Мессир доктор, — и Сириан слегка склонил голову, обращаясь к главе всех врачевателей Эригона, немолодому, но все еще глянцево-черноволосому суртонцу Окка, — книга будет храниться в моем доме, вы же вольны приходить за ее мудростью хоть ночью. Немедленно распорядитесь перевести обе лечебницы на особый режим, будьте готовы уже завтра принять и хоть чему-нибудь обучить пополнение, и будьте поосторожнее с запасами лекарств, постарайтесь растянуть их месяца на два, раньше, сами понимаете, подвоза не будет.

— Мэтр Мираваль, — обратился к ратману Гвирр, — а какие будут распоряжения насчет продовольствия? В прошлый раз от голода тоже помирали.

— Если точнее, то от нежелания есть — как и жить вообще, но не от недостатка еды. Так что особых распоряжений не будет. В контадо еще месяц все будет идти своим чередом, м-да… Насильно кормить мы вас никого не обязываем. Следите, чтобы на улицах представления не устраивали, в полдень по домам сидели, чтобы в лечебницах трупы да горшки вовремя убирали, а в остальном… как пойдет, и с кем вы договоритесь. Ясно? Что ж, отлично. Благодарю за участие в общем деле, милостивые государи.

С этими словами Сириан поднялся с кресла, не глядя, подписал поданный писцом лист пергамента, на котором был запечатлен весь сегодняшний разговор, отвесил общий поклон и в сопровождении того же писца направился к выходу.

До полудня было еще далеко, тем не менее, ту сотню шагов, что отделяла ратушу от городской резиденции ратмана, Сириан преодолел чуть ли не бегом.

Выстроенный еще дедом Сириана из привозного белого с тонкими желтыми прожилками камня, особняк Миравалей был несомненным украшением Фонтанной площади. Три полных этажа, окна (самое большое, в парадной зале — витражное) с массивными ставнями благовонного шаммахитского кедра, лестница, помещенная в подобие башенки, наполовину выступающей из стены и выложенной глянцевыми плитками, крыша, похожая на чешую зеленого дракона, щедро позолоченный флюгер, парадная дверь, обитая медными полосами… А внутри — парадная зала, если не размерами, то богатством и изяществом убранства ничуть не уступавшая иным герцогским резиденциям, отдельные комнаты, предназначенные для чад и домочадцев Сириана (комнаты! а не клетушки, отделенные друг от друга лишь деревянными перегородками или коврами, как это могло быть у того же герцога), библиотека, огромная кухня с вертелами, очагами, массивными шкафами с парадной и обычной посудой, холодные и благоустроенные погреба, гостевые комнаты, парадные спальни с такими кроватями, что не стыдно предложить и королю в день (вернее, в ночь) его свадьбы, в мансарде и в небольшом пристрое — помещения для прислуги. Словом, богатый, добропорядочный и влиятельный дом.

Фундамент благополучия линьяжа Миравалей заложил еще прадед Сириана — Стенио Мираваль, первый шелковый король, сколотивший огромное состояние на торговле с суртонскими шелкопрядильнями; его сын уже не отправлялся в долгие и опасные торговые пути самолично, предпочтя скучное сидение в лавке громкой славе искателя приключений. Из этого сидения получилось то, что Миравали прибрали к своим рукам почти всю шелковую торговлю в Эригоне. Теперь, когда денег у семьи было более чем достаточно, стало возможным полюбезничать с властью. Отца Сириана избирали на должность городского судьи дважды, от ратманской же мантии он отказался исключительно по причине слабого здоровья (сказать по правде, старикан попросту хотел пожить в свое удовольствие, вскапывая грядки и ухаживая за розовыми кустами в поместье Серебряные Ключи); сам же Сириан, надев отвергнутую отцом мантию, послужил и Эригону, и своему линьяжу. Старшая его дочь вышла замуж за одного из арзахельских баронов, принеся тому в приданое средства на обновление родового замка, на содержание весьма пышного двора, на формирование собственного гарнизона… Миравали же получили влиятельного союзника и дельного советчика в делах, касавшихся внешней политики. Вторая дочь стала женой нынешнего смотрителя складов… должен же ратман знать, что творится у него под носом!.. Младший сын Сириана, Риго по прозвищу Ворон, породнил линьяж Миравалей с одним из достойнейших семейств Маноры, но — увы! — самой главной надежды этот брак не оправдал. Морелла Квиати оказалась доброй, нежной и мудрой женой, блюдущей интересы мужа и достойно держащей дом, но никакие добродетели не могли компенсировать ее неспособности обеспечить линьяж наследником. Первую беременность Морелла не проносила и месяца, вторая прервалась, едва начавшись; через два года, потратив уйму денег на врачей и всевозможные снадобья, она смогла родить ребенка, слабенького, как вялый листик салата… малыш прожил неделю. Трудно сказать, для кого это было большей трагедией — для безутешной матери или для стареющего ратмана, жаждущего видеть внука, который унаследует богатство и власть линьяжа.

Спешно войдя в предупредительно раскрытую писцом дверь, Сириан отдышался. Сбросил мантию и шаперон на руки слуге и прошел в свой кабинет (без малейших угрызений совести Сириан занял лучшее помещение на втором этаже, с большим окном, камином и резной мебелью).

— Вы вернулись еще быстрее, чем я ожидал. Они послушались вас?

— А когда, скажи на милость, они меня не слушались? — и ратман протянул говорившему драгоценную книгу мэтра Аурело. — Возьми, убери на место. И присядь-ка, потолкуем.

Ничего не отвечая, тот принял книгу с легким поклоном, прошел к массивному столу и запер ее в одном из многочисленных ящиков. Просочившийся сквозь толстые стеклянные кружочки окна солнечный луч неожиданно ярко осветил его, склоненного над замком: высокий, поджарый, с чуть-чуть длинноватыми руками, одет богато, но без вычурностей — темно-синие шоссы, котту и эскофль оживлял только расшитый золотом пурпурный пояс, иссиня-черные волосы, прямые и тяжелые, острижены по плечи, на узком, длинном лице кусочками антрацита поблескивают глаза, опять-таки чуть-чуть близковато посаженные, густые брови срослись у переносицы… а если добавить к этому острый крупный нос, то любому станет ясно, что свое прозвище младший сын ратмана получил не зря. Риго Ворон по настоянию отца вместо торговой школы закончил арзахельский университет и вот уже семь лет весьма успешно выполнял различные щекотливые поручения дипломатического толка как от имени линьяжа Миравалей, так и от самого Эригона Баснословного.

— Я выполнил все ваши приказания, отец. За полчаса до полудня все двери будут запираться, за этим проследит один из этих, новых слуг. Душистые травы для курений доставлены. Экономка передает все дела прибывшей на замену клыкастой особе, впрочем, вполне благовидной. Наши вещи собраны, карета готова, осталось только выбрать между Серебряными Ключами и Вересковым Логом.

— Вересковый Лог. Ты поедешь вместе с Мореллой, останешься… пока не позову.

— Простите мою дерзость, отец, но какой смысл прятать меня в этой глуши, среди хнычущего бабья и трезвомыслящих, но неумелых слуг? В прошлый раз меня хватило на три недели, и я не прочь еще раз померяться силами с тихим ветром.

Сириан посмотрел на сына и покачал головой. Они сидели рядом, на широкой скамье, крытой темным мехом, удивительно разные и схожие одновременно. У ратмана было широкое, почти квадратное лицо, массивный подбородок с ямочкой, крупный, красивого рисунка рот, зеленовато-серые глаза, опушенные белесыми ресницами; седая шевелюра аккуратно подстрижена; тело, уже несколько оплывшее и погрузневшее, все еще внушало уважение таяшейся в нем силой старого медведя. Одним словом, сын явно пошел в мать, дочь богатого владельца шелкопрядилен из Иссы, умершую десять лет назад, в самый разгар эпидемии. Но внимательный наблюдатель легко мог уловить, насколько Риго напоминает отца; манера приподнимать брови, выслушивая вопрос, жесты рук и движения пальцев, интонации и тембр голоса, улыбка… все было почти одинаковым. Сириан очень любил сына. Пожалуй, больше, чем обеих дочерей, вместе взятых.

— Ты поедешь вместе с Мореллой. Вряд ли она проносит этого ребенка больше месяца, слишком слаба, да еще этот ветер… Ты будешь нужен ей. Она славная женщина… — нужно отдать должное честности ратмана: при всем желании видеть горластого, здорового младенца-внука он никогда не попрекал невестку ее бесплодием.

— Месяц? Вряд ли… если дело только в этом, я смогу приехать дней через десять.

— Ты приедешь, когда я позову. А до тех пор сиди в Вересковом Логе, утешай жену и обдумывай вот это предложение, — и Сириан протянул сыну свернутый в трубку лист бумаги, вынув его из складок эскофля.

— Так, посмотрим… Занятно… экий наглец… — и Риго вопросительно посмотрел на отца.

— Да уж. А когда обмозгуешь это, займись, пожалуй, вот этим документом, — и ратман достал из эскофля пергамент, скрепленный витым шнуром с четырьмя кистями — черной, белой, красной и синей.

— Эльфийские церемонии, — кивнул Риго, беря пергамент, — что на этот раз? Ого-го… не верю своим глазам… это чтобы их величества о чем-то просили?!.
– и он изумленно поднял глаза. Ратман кивнул — читай, мол, дальше.