Алое Пламя
Шрифт:
От этой речи птица разъярилась еще больше, стала бросаться на прутья клетки, но клетка была надежной и крепкой, и птице оставалась только бессильная ярость и громкие крики. Рашта же, не обращая более внимания на крикливую птицу, осторожно подошел к царевичу и коснулся его руки. Тело царевича было холодным, точно лед, и совершенно недвижимым. На замершем лице застыло выражение неземного восторга.
– Как прекрасна и возвышенна душа твоя, Ардлет, как тонко чувствуешь ты красоту, – горько заметил Рашта, отступая к дереву, – как легко может заманить тебя в ловушку красивая песнь коварной птицы… Это недобрый знак, Ардлет, что случилось попасть тебе в эту западню. Это недобрый знак, потому что наваждения любят тех, кто попадает в их сети, и никогда уже не оставят тебя в покое, даже когда я спасу тебя. А я уверен, что смогу найти способ спасения, ведь я предан тебе и не пожалею для тебя даже жизни. Но тебе придется
С этими словами Рашта вернулся к лошадям, уже отдохнувшим и набравшимся сил, и снял с них свои седельные сумки, и вознес хвалу богам, и попросил их беречь его мудрейшую мать, предусмотрительнейшую из женщин, поскольку дала она своему сыну в дорогу множество различных мазей и лекарственных трав и подробно объяснила, как их использовать. Прекрасная Эрджабэ, любившая благородного Кастара, своего мужа и супруга, больше жизни, всегда ждала его из путешествий, и пока ждала, собирала лечебные травы, и делала мази и настои, и некоторые из них использовала, чтобы залечить его раны, полученные в странствиях, а некоторые отдавала ему с собой, чтобы он сам мог исцелить себя. Теперь же, зная, какие опасности поджидают в путешествии сына, мудрая Эрджабэ не позволила себе отпустить Рашту, не снабдив его всем необходимым и не растолковав, как всем этим воспользоваться в опасной ситуации. И Рашта с почтением отнесся к материнским наказам, и слушал ее внимательно, и вот теперь представился случай воспользоваться ее наукой, хотя, конечно, всем своим сердцем Рашта желал бы, чтобы не было в том никакой нужды. Разбирая мешочки и свертки, тщательно спрятанные в дорожных сумках, Рашта в очередной раз убеждался, что боги ниспослали ему самых лучших родителей на земле. Поскольку если мать его Эрджабэ рассказала ему все о травах, настоях и кореньях, то его отец Кастар знал много легенд и мифов. И много рассказывал сыну в путешествиях, как справляться не только с житейскими бедами и неурядицами, но и как избегнуть колдовства или спастись от наваждения. Так что теперь Рашта точно знал, что ищет, точно ведал, какие коренья надо истолочь в мелкую пыль, какие травы отварить в горячей воде и затем сцедить воду, и прочие секреты лекарского дела. Раште пришлось развести небольшой костерок, натаскать воды из водоема и заняться долгой и кропотливой работой. Коренья он разрезал подарком своего многоопытного отца Кастара. Этот нож отец подарил ему во время их первого же совместного путешествия, и отец сказал ему такие слова:
– Береги этот нож, Рашта, поскольку нет для путешественника или странника более важной вещи в его странствиях и путешествиях, чем нож. Этот нож сделан из крепкого железа, которое не сломается ни о дерево, ни о камень, а его сияния испугаются и демоны, и ракшасы, и даже ифриты. Береги этот нож, Рашта, и, если случиться тебе пускать его в ход, всякий раз вспоминай своего бедного отца с любовью и благодарностью.
Так говорил Кастар, его многомудрый отец, и Рашта запомнил эти слова, и каждый раз, когда ему приходилось пускать в ход нож, он вспоминал своего отца с благодарностью и любовью, и чувство это было таким искренним, какое только может зародиться в сердце благородного и смелого юноши.
Зелье варилось долго, и Рашта постоянно проверял состояние своего господина и повелителя Ардлета, касался его кожи рукой и восклицал от ужаса, ибо становилась кожа его все бледнее и холоднее, а птичка выводила торжествующие рулады и трели, прыгая по клетке. Но вид этой птички – а Рашта догадался уже, что это был демон, принявший обличье птицы, и когда Ардлет упал бы бездыханным на песок, демон вырвался бы на свободу и диким вихрем промчался бы по пустыне – вселял в Рашту уверенность в том, что отступать нельзя, и надо победить во что бы то ни стало. Так прошел целый день, и наступила ночь, и снова явилась из-за туч коварная луна. Но Рашта был наготове.
От отца своего Кастара он знал, что лунный свет многократно усиливает пугающее воздействие железа на дерево. Поэтому он выставил перед собой кинжал, и поймал на него лунный луч, и подошел так к дереву. И демон в обличье птицы увидел железо и заметался по клетке, заверещал от ужаса, а Рашта, не растерявшись, в тот же миг выплеснул на золотую клетку тот отвар из корней дерева сабат, что так тщательно готовил. Демон закричал страшным голосом, и в тот же миг исчезла клетка вместе с птицей, и тень ее на песке тоже исчезла. И перестали держать царевича Ардлета оковы, и рухнул он ничком на песок, но Рашта был наготове
и поддержал его, и осторожно опустил на шелковые покрывала, заранее расстеленные на земле. А после смазал губы и веки царевича мазью, сделанной из сока ягод ахуд, которые растут только на границе царства Айнар и Белой пустыни. Ягоды ахуд были лучшим способом справиться с любым колдовством или чародейством.Рашта надеялся, что правильно выслушал наказания матери своей Эрджабэ и приготовил правильную мазь. И правда: совсем скоро в тело царевича Ардлета начало возвращаться тепло, кровь снова побежала по жилам, веки его дрогнули, длинные ресницы затрепетали, губы приоткрылись, выпуская судорожный вздох, и Рашта возрадовался: у него все получилось! Ему удалось спасти своего господина и повелителя от ужасной смерти! Слезы облегчения покатились у него по щекам.
– Что такое, милый мой Рашта? – слабым голосом спросил царевич Ардлет, – что случилось с тобой, и почему ты плачешь?
– О господин мой и повелитель! – улыбнулся сквозь слезы Рашта и помог Ардлету сесть, – я плачу оттого, что все закончилось, и закончилось хорошо, а еще оттого, что испугался за тебя, а еще оттого я плачу, что терзают меня плохие предчувствия, о господин мой и повелитель!
– Отчего ты испугался за меня, ответь, и что за предчувствия обуяли тебя?
– Оттого, о господин мой и повелитель, что ты стал жертвой злого колдовства. Демон, принявший обличье прекрасной птицы, зачаровал тебя своим пением, и пил твою жизнь, и если бы не успел я до нового рассвета, ничто на свете не смогло бы спасти тебя, и рухнул бы ты замертво! И страшное предчувствие у меня: я видел, как твоя тень была заперта в клетку этой птицы. Что-то ужасное ждет тебя впереди! Может ли то быть колдовство Ифритов? Ведь говорят, что блуждает их царство по всей пустыне, и творят они свои черные дела под покровом ночи!
– О, оставь это, Рашта! Ведь демона больше нет, и клетки нет, а значит, ничего страшного больше нам не грозит. И никаких Ифритов нет здесь и больш не будет! О, мой верный и смелый Рашта, ты ведь и в самом деле спас мою жизнь! Чем я могу отблагодарить тебя?
– О какой благодарности идет речь, о мой господин и повелитель?! Ведь затем и отправился я вместе с тобой, чтобы помогать тебе и спасать тебя. В этом мой долг и моя святая обязанность! – так говорил обиженный Рашта, и Ардлет накрыл своей рукой его руку, и успокаивающе, примирительно улыбнулся, и сказал:
– Не стоит обижаться на мои слова, мой дорогой Рашта. Ты и правда лучший среди моих слуг, и твоей любви и беспокойству я обязан теперь жизнью. И рано или поздно я смогу заплатить тебе этот долг, как полагается царевичу и наследнику. А теперь расскажи мне, Рашта, как именно ты меня спас. Откуда ты так много знаешь о колдовстве и лекарском деле?
И до самого рассвета Рашта вместе с Ардлетом сидели на берегу водоема, опустив ноги в прохладную воду, и Рашта рассказывал Ардлету про свою мать, прекрасную Эрджабэ, и про своего отца, многомудрого Кастара, и про свои многочисленные приключения, которые ему довелось пережить в детстве. Ардлет смеялся и вскрикивал от ужаса, закрывал глаза ладонью от страха и восхищенно хлопал в ладоши, а сердце Рашты преисполнилось радости оттого, что смог он вызвать такие эмоции у царевича, и что царевич снова похож на себя прежнего, такого, которого Рашта так любил, и которого почти забыл за долгое и утомительное время путешествия.
И еще один день они провели в чудесном оазисе, а на следующий вечер оседлали коней и помчались дальше, на юг, в сторону могучей и таинственной страны Эшиа, лежащей по ту сторону Белой пустыни.
Долгое время путь для странников был тих и безопасен. День сменялся ночью, ночь сменялась днем, однообразный пейзаж Белой пустыни заставлял путников нервничать и злиться по самым глупым мелочам. Наученный горьким опытом чудесного оазиса, Рашта старался не терять бдительности и тщательно охранял сон Ардлета, а сам спал, когда бодрствовал Ардлет, настойчиво наказывая в случае опасности немедленно разбудить его. Но, видимо, злые духи пустыни решили, что опасно связываться с Раштой, и обходили их стороной. По крайней мере, Ардлет был в этом совершенно уверен, и Раште постепенно эта его уверенность начинала передаваться.
Но вот однажды вечером, когда путники сидели около небольшого костерка и ужинали скудными своими припасами, размышляя, как скоро им удастся прибыть в страну Эшиа, на них напал отряд Пустынных разбойников.
И Рашта в момент понял, что ни его нож, ни сабля Ардлета ничего не смогут сделать против десяти хорошо вооруженных головорезов. Тем более что ему уже доводилось встречаться с Пустынными разбойниками в детстве, и тогда их спасла только ловкость и находчивость его отца Кастара. Ардлет поспешно спрятал лицо, прикрывшись платком, и удобнее перехватил меч, готовясь дорого продать свою жизнь.