Альтер

– Ты покойник, Леонид Вентьевский!

– Ага, - буркнул Радист, отмахиваясь от слов Альберта, как от назойливой мухи.

– Теперь дело.
– Вентьевский засунул руку в карман и вытащил оттуда какую-то материю.

– Будет не больно, - произнес Радист самую страшную фразу на свете.

– Что это?
– крикнул Альберт.

– Подарок номер один. Подарок номер два - камера!

– Ничего не понимаю!

– Поймете, сэр!

Радист неспешно развернул ткань. Продемонстрировал шприц, тот нагнулся к моему лицу. Мне стало плохо.

– Убери это!

– Что это?!

Я и Альберт крикнули одновременно, но Радист понял нас обоих

– И не подумаю убирать! Это очень клевая вещь! Она не смертельна, принцесса. Тебе понравиться!

Тот склонился надо мной. Взяв шприц протезированной рукой, тот пару раз щелкнул пальцами левой руки по шприцу, убирая воздух. Я отстранилась так далеко, как позволили оковы.

– Уходи! Не надо!

– Ой, ой! Так тебе страшно! Страшно? Ох! А я и не знал, что ты умеешь чувствовать страх! Ты безумнее меня, а мне не бывает страшно! Подставь-ка мне свою шею.

Я отчаянно лягнула Радиста ногой, но Радист ушел от удара и сел прямо на мои ноги. Я была обездвижена. Одна рука по-прежнему была прикована к батарее. Второй рукой я ударила в лицо Радиста, стараясь выколоть глаз безумца своим ногтем, но Радист блокировал удар протезированной рукой. В эту же секунду тот воткнул иглу мне в шею. Я закрыла глаза, словно это могло помочь.

– Готово.

Я сфокусировала взгляд на Радисте.

– Что ты мне вколол?! Я ничего не ощущаю...

– Это пока что..., - загадочно проговорил Радист.

Прошло несколько минут. Все это время Радист сидел на подоконнике, осматривая скверный пейзаж за окном. Только серые, недостроенные дома бесконечной вереницей тянулись друг за другом до серого горизонта.

Моя голова закружилась, и я схватилась рукой за голову.

– Голова...

– Пришло время!
– Радист весело спрыгнул с подоконника и подошел ко мне.

Я взглянула в лицо Радиста, но глаза обманули меня. Сознание троилось, и я закрыла глаза в ужасе, поскольку на меня смотрели три пары безумных, черных глаз. Радист пощелкал пальцами у моего носа.

– Что с ней?

– Сам не знаю. Скоро увидим.

– Я убью тебя, Вентьевский!

– Уже слышали, - безразлично ответил Радист, не сводя с меня оценивающего взгляда.

– Р-ра, у-у-у. В-а-а.

– Что-что?

У меня не хватило сил повторить фразу. В эту же секунду лицо Радиста закрутилось с нечеловеческой скоростью перед моим внутренним взором. Мои глаза закрылись, а силы иссякли, и я потеряла сознание. Альберт запаниковал, едва заметил, как мое тело скользнуло по батарее и неуклюже растянулось на полу с задранной кверху рукой.

– Радист! Что с ней?!

Внезапно я отворила глаза. Даже Радист испугался, как только его взгляд встретился с моим бессмысленным взглядом.

– Яна! Ты в порядке?

Я посмотрела на отца и заговорила:

– Долго.... Смотреть.... А мне страшно, страшно! Ночь черная.

– Яна. Смотри на меня. Как ты бежала из Тасмании?

Я начала говорить, поскольку психотропное вещество погасило мой разум и уничтожило некогда крепкую, как сталь, волю.

– Кеша,... Луи,... башня,... Роза...

– Так вот кто ее сообщник! Иннокентий Иванов! Кто бы сомневался! Дальше.

– Спасти Александра..., Дмитрий, побег, дом шерифа... Александр, Александр.

– Хватит! Дальше я все знаю. Еще и Дмитрий.... Умеешь же ты использовать людей!

Радист поднялся на ноги и ушел. Через несколько минут тот появился вновь, волоча за спиной инвалидную коляску. Смотря куда-то перед собой, я продолжала бормотать бессмыслицу, которую исторгала моя израненная душа.

– Саша,... Саша,... Саша,... Саша,... Саша..., - повторяла я.

Радист потерял ко мне интерес. Тот повернулся спиной, и принялся настраивать какую-то деталь на инвалидном кресле. Внезапно Радист подпрыгнул на месте и резко обернулся в мою сторону. Я произнесла фразу, испугавшую Радиста. Фразу, долго томившуюся в клетке моего плененного сердца. В плену моей закаленной воли. Тихим голосом я произнесла.

"Я тебя люблю".

Проговорив это, я широко распахнула остекленевшие глаза. Впервые в жизни по моим щекам бежал поток горьких слез. Поток, не контролируемый волей и сердцем. Контролируемый лишь испуганной душой глубоко упрятанной в недра неконтролируемой плоти.

Александр.

Не прошло и двух часов, как Александр уже поднимался по лестнице. Адрес, сказанный Радистом, существовал на самом деле и являлся улицей, состоящей из недостроенных многоэтажек. Где-то недалеко взревела машина. Александр не обратил на нее внимания. Несчастный коп не мог знать, что данная машина увозила меня прочь от этого места. Александр не знал номера квартиры и вынужден был обойти их все. Криком он не желал привлекать к себе ненужного внимания. Через четверть часа он робко входил в комнату, служившую мне когда-то камерой.

К батарее был прикован наручник. Это показалось Александру дурным предзнаменованием.

В соседней комнате зашуршали. Александр бросился туда, но обнаружил Альберта. Быстро спрятавшись за угол, парень решил обдумать ситуацию, прежде чем выдать себя. Альберт заметил его.

– Саша! Саша! Иди ко мне! Не бойся меня!

– С чего бы это?

– Я не причиню тебе вреда.

Александр робко выглянул за угол и обомлел. Альберт был связан по рукам и ногам. Прислонившись спиной к стене, тот тихонько стонал. Его руки страшно побелели. Преступник слишком перетянул веревку на руках жертвы.

– Кто вас так?

– Вентьевский! А я ведь всегда верил ему! Однорукий тиран!

– Где ваша дочь?

– У него же. Он что-то задумал, и я не знаю, что замыслил его недобрый ум. Извини. Я тоже желаю отыскать негодяя, но даже не знаю где его искать!

Альберт выругался.

– Я должен спасти вашу дочь от вас!

– С чего бы это? Я не желаю причинять вреда ни ей, ни тебе. Развяжи меня.

Александр колебался.

– Развяжи проклятые веревки! Я не чувствую собственных рук! Освободи, и я помогу тебе в твоем непростом деле.