Альтернатива

– Марина, вы ужинать будете? – окликнул её из большой комнаты Петрович.

– Да-да, Владимир Петрович, сейчас я приду. Только чуть-чуть отдохну, – она попыталась разуться, но мокрые шнурки не хотели развязываться. Наконец она стянула ботинки и кинула их посередине комнаты. Мокрые носки легли рядом. Сверху это накрыли мокрые джинсы, при этом выяснилось, что сиденье бульдозера было в масле – часть его перешла на джинсы. «Надо на печку повесить сушиться. Сейчас немного полежу и займусь» - подумала Маринка, укладывая свой рюкзачок рядом с подушкой и укрываясь одеялом. Это была её последняя мысль перед тем, как провалиться в сон.

– Ну чего, вроде пока всё нормально идёт, – Петрович раскладывал картошку из кастрюли по тарелкам, – Если накладок не будет, то завтра-послезавтра закончим, и в путь. Давай по маленькой?

– Нет, не хочу, – Олег помотал головой и придвинул тарелку, – Когда всё закончим – тогда отметим.

– Вот это правильно! – одобрил Петрович и крикнул, - Марина, идите кушать!

Ответа не последовало.

– Чего-то не слышно нашу трактористку. Поди глянь, – кивнул Петрович Олегу.

Олег поднялся из-за стола и осторожно заглянул в маленькую комнату:

– Марина?

Маринка крепко спала, правой рукой бережно обнимая свой рюкзачок, её левая рука свешивалась с кровати. Пальцы были чумазыми – не успела помыть, уснула. Олег подобрал с пола её мокрую одежду и вышел.

– Спит, – шёпотом сказал он Петровичу.

– На печку повесь, а то не высохнет до завтра. Да, намаялась девка с непривычки.

Петрович снова принялся за картошку, время от времени присаливая её, и вдруг спросил:

– А она замужем?

– Кто? Марина? – Олег опустил вилку, – А я не знаю. Но кольца вроде нет.

– Незамужняя! – уверенно сказал Петрович.

– Почему так решил? Что кольца нет?

– Да кольцо – это не главное. Многие и не носят кольца. А есть такие, что не замужем, а с кольцом – для форсу. А тут был бы муж – хрена бы он её отпустил с такими чудаками на букву «М», как мы с тобой.

– Значит, не замужем, – согласился Олег и снова взялся за вилку.

– Эх, скинуть бы мне годков пятнадцать! – с надрывом сказал Петрович.

– Петрович, да чего ты в ней нашёл? – Олег покосился на грязные джинсы, висевшие на печке.

– А то и нашёл! – рассердился Петрович, – Вот чего она, по-твоему, тут с нами таскается?

– Начальство послало – вот и таскается.

– Много ты понимаешь! Женщина – она как кошка. Ты её ничего делать не заставишь, пока она сама не захочет. Вот чего ты думаешь, я со своей не живу? Да потому что когда я служил, мотался по гостиницам да общежитиям, она дома у родителей отсиживалась. А как на пенсию вышел и квартиру под Москвой получил – сразу тут как тут! А я ей тогда мешалкой по жопе! Ну фигурально, понятное дело. Сказал – когда ты мне больше всего нужна была, ты где была? А сейчас прискакала, а я тебя звал? Вот так и живём порознь, я даже развод оформлять не стал. Дочка уже выросла, замуж вышла.

– Женщины любят комфорт, – отозвался Олег.

– Нет уж, давай так – мухи отдельно, котлеты отдельно, – завёлся Петрович, – Ты или комфорт любишь, или мужика своего – выбирай! Вот твоя Люська чего с тобой не поехала?

– Ну у неё работа, она же не может всё бросить, – ответил Олег и подумал: «Да Люська отсюда через час бы сбежала. Если бы вообще приехала».

– А вот она всё бросила и с нами тут по сугробам таскается, – Петрович махнул вилкой в сторону комнаты, где спала Маринка, – Ладно, спать давай.

– Я посижу ещё, чего-то сон не идёт.

– Что, мандраж пробирает? – усмехнулся Петрович, – Ну ты как хочешь, а я ложусь.

8.7.

Когда Маринка с трудом открыла глаза, в комнате уже было светло. Она попробовала потянуться – всё тело болело, как будто накануне по ней проехался бульдозер. Она прислушалась - в доме было тихо. Интересно, сколько времени? Вытащив руку из-под одеяла, она пошарила по полу. Странно, вроде вчера штаны перед кроватью положила. И забыла повесить сушиться – придётся в мокрых ходить. И всё же – штаны-то куда делись? Она подняла голову – перед кроватью было пусто. Ботинок тоже не было. Куда же она вчера всё положила?

Маринка села на кровати и огляделась. Так, куртка вот – висит на гвоздике, и шапка из капюшона торчит. Завернувшись в одеяло, она осторожно выглянула из своей комнатки. Ага, ботинки нашлись – сохнут на печке, и носки тут же лежат. Рядом висят чьи-то грязные джинсы. А её где? Она посмотрела по сторонам – вроде больше ничего похожего на её одежду не видно. Она снова посмотрела на грязные джинсы, сохнущие на печке. Неужели? Она прошлёпала к печке и пошарила в карманах висевших джинсов. Точно – телефон её. Как же это она вчера так вывозилась? И кто повесил её одежду сушиться?

К счастью, одежда уже успела просохнуть. Маринка оделась, поплескалась под рукомойником и подошла к столу в поисках еды. Посередине стола стояла тарелка, накрытая полотенцем. Отлично – картошка с тушёнкой, ещё тёплая. Однако мужики о ней позаботились! А сами-то они где? Маринка вытащила телефон и попыталась посмотреть время. Не может быть! Половина первого!

Входная дверь хлопнула, и в комнату вошёл Петрович.

– Доброе утро! Я там картошку на столе оставлял. Нашла?

Маринка молча кивнула, наворачивая картошку – вечером не поужинала. Прожевав, она виновато спросила:

– А чего меня не разбудили?

– Я специально будить не стал. Там самое интересное только сейчас начнётся. Я перекусить заскочил. Могу и вас захватить, если интересно. Одежда-то высохла?

– Да, – Маринка потрогала свои грязные джинсы. Постирать бы надо, а то перед мужчинами стыдно, – Спасибо, что повесили сушить, а то я заснула.

– Ну это Олегу спасибо скажите, – усмехнулся Петрович.

– Так это он? – Маринка почувствовала, что краснеет, – А чего он обедать не приехал?

– Занят, – Петрович орудовал ложкой, – Да он всё равно сейчас есть ничего бы не стал – весь на нервах. Ну чего, поедете?

– Да, – Маринка встала из-за стола, – А есть что-нибудь, чтобы бутерброды сделать?

– Колбаса оставалась, на улице висит, – Петрович кивнул на окно, – Не наелась?

– Нет, это я для Олега, – Маринка нарезала хлеб.

Она сложила бутерброды в пакет, надела куртку и пошла к двери, но потом, спохватившись, вернулась за своим рюкзачком.

Поляну у реки, которую они накануне расчищали от снега, было не узнать. Чуть в стороне стояла большая армейская палатка, рядом с ней – УАЗик-«буханка» защитного цвета.Подход к реке был расчищен, а во льду темнела большая полынья. В чёрной воде копошился водолаз, поблизости тарахтел бензиновый генератор. Рядом с полыньёй задом к реке стоял бульдозер с работающим двигателем. От него к полынье тянулся стальной трос.