Альянс мусорщиков

Я отдала ее Надире.

– Вот полный список лекарств. Некоторые из них в этих ячейках, а остальные пока на борту «Духа Нью-Йорка».

Надира открыла коробку и начала быстро просматривать листы бумаги.

– В первой комнате у нас тяжело больной малыш, так что нужно принести сюда остальные лекарства как можно скорее.

Доннел кивнул и повернулся к своим офицерам.

– Идите и заберите груз. Когда Надира возьмет то, что ей нужно сейчас же, можете отнести остальное на верхний этаж крыла Сопротивления.

– Опять на холод, а мы еще не успели согреться, - пожаловался Жюльен. – Не знаю, почему люди считают офицерский пост привилегией.

– А я не знаю, почему ты думаешь, что все еще остаешься офицером, - ледяным тоном парировал Доннел.

Жюльен поспешил к двери, а Лютер и Аарон обменялись говорящими взглядами.

– Вы двое, прекратите строить друг другу гримасы и делайте, что приказано, - прибавил Доннел.

Лютер и Аарон умчались за Жюльеном. Доннел дождался их ухода, обошел комнату, осмотрев по очереди всех иномирцев, а затем повернулся ко мне.

– Блейз, мы должны поговорить, - сказал он. – Наверху. Сейчас же.

Я взглянула на Тэда.

– Я бы предпочла остаться...

Доннел прервал меня еще более жестким тоном, чем в разговоре с Жюльеном.

– Когда я требую поговорить сейчас же, то не шучу!

Он повернулся и вылетел из комнаты. Я последовала за ним, чувствуя жжение в желудке. Таким тоном Доннел говорил с людьми только перед тем, как их ударить. Почему он так обращается ко мне? Что я сделала?

Когда мы проходили через зал, люди бросали один взгляд на лицо Доннела и спешили убраться с его дороги. Затем мы поднялись по лестнице Сопротивления. Доннел не говорил ни слова, пока мы не дошли до его квартиры на шестом этаже и за нами не захлопнулась дверь.

– Хаосовы слезы, Блейз, почему ты не сказала мне о проблемах с рукой? Почему не предупредила, что Изверг собирается натравить на тебя общее правосудие? Я думал, мы в последнее время наконец начали разговаривать друг с другом и строить нормальные отношения. Очевидно, я обманывался.

Я облизала губы.

– Моя рука в полном порядке. Я лгала Ханне о...

– Не делай этого! – Доннел обвиняющим жестом наставил на меня палец. – Не смей лгать мне, глядя в глаза. Может быть, ты и обдурила своей историей людей в зале внизу, но мне известно то, чего не знают они. Я знаю, что всего несколько дней назад ты просила меня за Ханну. Знаю, что Тэд – это Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой, последний имплантированный представитель человечества. Знаю, что вы вдвоем провели последние несколько дней на складе, набитом медицинскими препаратами.

Я вздохнула.

– Хорошо. После перелома у меня еще продолжались небольшие боли. Ничего особенного, но Изверг заставил Ханну раздуть дело перед другими женщинами, чтобы те думали, будто у меня серьезные проблемы. Затем Изверг устроил нам с Тэдом западню, когда мы собирались в речное путешествие. Напал и повредил мне плечо, но Тэд вылечил меня на медицинском складе.

– Почему ты не рассказала мне о нападении Изверга? – спросил Доннел. – Я признаю, что имело смысл продолжать путь на склад, если Тэд мог вылечить там твою рану, но ты могла бы рассказать мне все целиком, когда мы возвращались на «Духе Нью-Йорка».

– Изверг пригрозил, что подаст на меня жалобу в общее правосудие за многомесячное сокрытие информации о поврежденной руке и заставит Ханну подтвердить его рассказ, чтобы все поверили. Он планировал втянуть тебя в мою защиту, заявить, что и ты лгал о моей руке, а потом оспорить твое лидерство в альянсе. Мне было гораздо безопаснее разобраться с ним самой. Как только Тэд вылечил мою руку, сложилась прекрасная ситуация, чтобы обратить план Изверга против него самого.

– Но разбираться с претензиями на лидерство – моя работа, а не твоя, - сказал Доннел.

– Да. Нет. – Я покачала головой. – Вся эта ситуация – моя вина. Моя ошибка. Моя ответственность. Именно я настаивала, чтобы ты принял Ханну в Сопротивление. Я считала ее лучшей подругой и была так глупа, что верила всем россказням. Лжи о том, что произошло, когда ее поймали на воровстве. Намекам, что я не могу тебе доверять, что ты меня игнорируешь, потому что не веришь в свое отцовство...

– Ханна! – Доннел отвернулся и шарахнул кулаком в стену.

– Мне так жаль. – Я нервно наблюдала за ним. – Я узнала, что Ханна работает на Изверга, лишь когда отправлялась за лечебными средствами. Но ты понимаешь, что я виновата во всей этой ситуации, поскольку доверяла Ханне, значит, мне и разбираться с Извергом.

– Не ты виновата, - возразил Доннел, - а я. Мне следовало прервать твою дружбу с этой девушкой много лет назад. Следовало выкинуть из Сопротивления в тот момент, когда я поймал ее на краже. А прежде всего, следовало не брать ее в Сопротивление.

Он вновь повернулся ко мне и заговорил спокойным голосом, из которого исчезли гневные ноты.

– Ханна сумела убедить тебя в своей лжи лишь потому, что я сам слишком боялся с тобой поговорить. Я потерял шесть лет нашей жизни из-за того, что опасался ухудшить и без того плохую ситуацию. Твой брат настолько ненавидел меня, что рискнул своей жизнью, заключив сделку с иномирцами и подложив нам их бомбу. Я думал, и ты ненавидишь меня так же. Я боялся, что если втяну тебя в отношения отца и дочери, ты совершишь что-нибудь такое же отчаянное.

Его лицо исказилось от боли.

– Ты не могла спорталиться из Нью-Йорка, как твой брат. Я постоянно видел в ночных кошмарах, как ты сбегаешь, пытаешься пешком в одиночку добраться до Америки-межпланетной и гибнешь. Я трусливо решил оставить тебя в покое и не понимал, что Ханна льет яд тебе в уши.

– Я сглупила, поверив всему, что она говорила.

Доннел постоял мгновение в молчании и продолжил более нормальным тоном:

– Мы должны забыть об ошибках прошлого и сосредоточиться на нынешней ситуации. Ты просила меня позволить тебе разобраться с Извергом, и я это сделал. К тому времени, когда я понял, что ты планируешь превратить стычку в полномасштабное противостояние с ним, было слишком поздно тебя останавливать. Ты хоть в малейшей степени представляешь, в какой опасности находишься?

Я покачала головой.

– Я знала, что рискую, но это сработало. Мы победили. Раньше люди слишком боялись выступать против Изверга, но теперь они решились на это.

– О, да, - подтвердил Доннел. – Ты повела атаку, поразила Изверга и прервала его пугающее правление. Его жертвы выстраиваются в очередь, чтобы заявить, что хотят обвинить его на процессе. Мне пришлось попросить Мачико составить список свидетелей, иначе я застрял бы в зале на часы.

Горечь в его тоне встревожила меня.

– Но это же хорошо?

– Нет, это ужасно плохо! Изверг должен предстать перед судом. Он знает, что множество жертв жаждут свидетельствовать против него, знает, что единственный способ остановить их – это восстановить власть страха, и знает, что у него на это ровно семь дней.

Доннел прервался и издал тяжелый стон.

– Я виноват, что у Изверга есть эти семь дней на спасение. В первые дни альянса мы проводили суды немедленно, и в некоторых случаях истина становилась известна лишь после наказания. В итоге, я привел альянс к соглашению, что между обвинением и судом всегда должна проходить неделя.