Аляска

Оля с шутливо-почтительной гримасой на лице пожала мне руку. Наташа смешно таращила глаза и удивленно качала головой. Марина еще что-то объясняла про действие кольца на нитке и смеялась. Я же сидела и пыталась сообразить: что со мной происходит в этой больнице? Какая-то чехарда вероятностей, и ничего доподлинно неизвестно! То поликистоз, то рак, то четверо детей... То болезнь, то смерть, а то здоровье, жизнь и роды... Чему верить?!

Я не знала, что обручальное кольцо Марины нагадало мне в тот вечер чистую правду. Через годы я действительно стану матерью четверых детей. И появляться на свет они будут в той очередности, как было предсказано: девочка - мальчик - девочка - девочка.

Да, я ничего этого не знала. Но в тот вечер уснула со счастливой улыбкой на лице.

***

Через несколько дней Надежда Николаевна пригласила меня к себе в кабинет.

– Так, Оля, - деловито сказала она, просматривая какие-то бумаги, - получены результаты гистологического исследования. Онкология исключена. В этом смысле ты здорова.

Плаха, десять дней маячившая перед моим внутренним взором, пропала из виду. Я облегченно вздохнула. Но радоваться было рано. Надежда Николаевна продолжала:

– За две недели ты полностью прошла обследование. Результаты такие. У тебя поликистоз яичников, исключающий овуляцию. Как результат - бесплодие третьей степени. Вот такой диагноз...

Она внимательно посмотрела на меня, как бы ожидая вопроса. И мне обязательно нужно было его задать. Ведь на меня только что наложили клеймо 'бесплодная', и с этим нужно было немедленно что-то делать. Биться, бороться, кричать, требовать... Но это самое 'бесплодие третьей степени' меня совершенно оглушило. В голове словно гремели бьющие в берег морские волны.

Я сделала над собой усилие и зашевелила онемевшими губами:

– Третья степень... Что это такое?

– Это означает, что бесплодие лечится!
– мягко улыбнулась Надежда Николаевна.
– Я пропишу тебе лекарства, будешь их принимать и наблюдаться в своей женской консультации. Нормализуешь препаратами менструальный цикл. Это способствует восстановлению способности зачать ребенка.

Сквозь шум прибоя в голове прозвучал еле слышный Олин голос: 'Лечили наше бесплодие до сих пор только гормональными таблетками. Но они не помогают. Результат - ноль!'

– А препараты... Они гормональные?
– Я изо всех сил старалась продраться сквозь грохот волн в голове, уйти с морского берега, мне там нечего было делать.

– Ну да, - спокойно ответила Надежда Николаевна.
– Ничего более эффективного пока не придумали. Сейчас для тебя гормональная терапия - самое лучшее!

'От этих таблеток разносит во все стороны!
– услышала я Наташин голос.
– Видишь, какие мы все толстые?'

Я вспомнила кошмар, что увидела в первую ночь, проведенную в больнице.

– Вы меня в толстого бородача превратить хотите...
– пробормотала я.

– Что?
– не расслышала Надежда Николаевна.

И тут я пришла в себя. В голове прояснилось, шум морского прибоя пропал.

– Мне не нужно ваше гормональное лечение, - твердо сказала я.
– Сделайте мне клиновидную резекцию яичников!

Лицо у Надежды Николаевны вытянулось:

– А откуда ты про это знаешь?

– Знаю!
– с вызовом ответила я.
– Почему вы не предлагаете мне эту операцию?

– Потому что она не показана семнадцатилетним пациенткам, - категорическим тоном ответила Надежда Николаевна.
– Таков регламент! Ты еще слишком молода!

Она была в растерянности, но сказала это очень уверенно. Скорей всего, так оно и было.

– Да?!
– взбесилась я.
– Так вы будете ждать, пока я состарюсь и превращусь в волосатого мужика?! Такой у вас регламент?! Нет уж! Я ждать не буду!

– Ольга!
– строго прикрикнула на меня Надежда Николаевна. Но меня уже нельзя было остановить. Я разбивала табуреткой зеркало, из которого на меня смотрел толстый бородатый мужик.

– Я не уйду из больницы, пока мне не сделают операцию!
– кричала я.
– А если откажете, найду частного врача, знахаря, понятно?! Заплачу ему, и он у себя дома эту резекцию проведет!

– Платонова, что ты такое говоришь!

Про знахаря, конечно, я загнула. Но меня уже несло!

– А перед этим подробно распишу, как вы здесь людей лечите!
– стучала я кулаком по столу.
– И пошлю это письмо в Минздрав!

Надежда Николаевна побледнела. Она вскочила со стула, потеребила в руках мою историю болезни и бросила ее на стол. Нервно поправила прическу и засунула руки в карманы своего врачебного халата. Потом тряхнула головой и решительно сказала:

– Пойдем к главврачу! Если она разрешит, сделаю тебе эту операцию!

Все-таки она была молодец! Недаром пациентки ее любили!

Главврач 11-й гинекологической больницы, флегматичная женщина с рыбьими глазами на обрюзгшем лице, отнеслась к бурлению наших страстей бесстрастно.

– Раз вы так настаиваете, Платонова, мы вас прооперируем, - равнодушно сказала она.
– Но при одном условии: вы напишете мне заявление. 'Прошу... По семейным обстоятельствам... Всю ответственность за последствия оперативного вмешательства, сделанного по моей просьбе, беру на себя...' И так далее. Будете писать?
– подняла она на меня рыбий взгляд.

– Конечно, буду!
– обрадовалась я.

– Не тяните с этой операцией, - обратилась главврач к Надежде Николаевне.
– И не задерживайте с выпиской. Случай исключительный, нам это здесь ни к чему...

Руководитель крупного лечебного учреждения имела насчет моего пребывания в нем свои соображения. Они были не очень понятны, но и не имели для меня никакого значения.

Под диктовку главврача я быстро написала заявление.

– Оля, я не понимаю, чего ты добиваешься, - сказала мне Надежда Николаевна, когда мы возвращались в ее кабинет.
– После резекции гормональный фон, менструальный цикл и способность к зачатию восстанавливаются максимум на один год. Потом могут начаться те же проблемы. И без гормональной терапии все равно не обойтись! В течение года тебе нужно забеременеть, иначе эта операция бесполезна. Ты студентка, работаешь, тебе всего семнадцать лет. Да и мужа у тебя еще нет! Успеешь за год найти?
– Она остановилась и взяла меня за руку: - Куда ты спешишь?

Будущее показало: мне действительно некуда было спешить. Но не с резекцией, а с тем, что касается беременности. Операция, которую я столь яростно отспорила у врачей, стала спасительной для моего женского здоровья. После нее я навсегда забыла о поликистозе, бесплодии и дисфункции яичников. Такое бывает. Очень редко. Годы спустя один знакомый гинеколог объяснял мне: 'Резекция воспринимается организмом как травма. В этих условиях он спасается, как может, мобилизует все ресурсы. Стрессовое воздействие приводит к восстановлению функции оси 'гипоталамус-гипофиз-яичники', нормализует секрецию гормонов. Но временно. Твой же организм мобилизовался так активно, что... В общем, он не захотел больше переживать ничего, подобного резекции, и привел яичники в порядок. Удивительный случай!'