Алый флаг Аквилонии. Железные люди

Поднявшись по противоположному берегу Дальнего, мимо батареи номер два и домов на Кельтской улице, прибывшие перешли ручей по мосту и присоединились к нашему военному бомонду, собравшемуся на правом берегу. А тут - милейший старший центурион (то есть майор) Гай Юний, дед Антон, Гуг, Роланд Базен, Александр Шмидт и отец Бонифаций, ну и ваш покорный слуга. Кто есть кто из новоприбывших, определялось сразу. Три месяца капитан Василий Андреевич Гаврилов и капитан-лейтенант Николай Иванович Голованов были для нас только фамилиями в радиограммах, а месяц назад в таком же качестве к ним присоединился адмирал (тогда еще капитан первого ранга) Никифор Васильевич Толбузин.

И теперь эти люди стоят перед нами во плоти и смотрят на поле смертной битвы. Всего налетчиков было около четырех тысяч, из них около семи сотен капитулировали, примерно вдвое большее количество валяется на этом поле с ранениями различной степени тяжести, а остальные уже отправились в свой ледяной ад Ниф-фельхейм. В этом бою я вообще не планировал брать пленных - но вот пришлось, ибо было чувство, что Посредник категорически не одобрит бездумного истребления пленных норманнов, ибо, в отличие от «цивилизованных» англичан на Галлиполийском полуострове, викинги, эти дикие дети природы, не ведали что творили. При этом я понимал, что малейшую мягкость эти люди воспримут как признак слабости и повод для того, чтобы сесть нам на шею, что смертельно опасно.

Но прежде чем решать, что делать с пленными морскими разбойниками, следовало поздороваться с новоприбывшими. Кстати, поскольку рыбак рыбака видит издалека, господа и товарищи офицеры сразу опознали, кто есть кто в нашей компании людей, одетых в камуфляжную форму без знаков различия.

– Вы, как я понимаю, господин Орлов?
– сказал адмирал Толбузин, пожимая мне руку.
– Должен сказать, что буду рад служить под вашим началом³⁰.

– Я тоже, Никифор Васильевич, рад тому, что вы рады, - ответил я на рукопожатие адмирала.
– Теперь, помимо всего прочего, вы мой заместитель по морским делам. Если хочешь сделать что-то хорошо, то поручи это специалистам.

– Узнаю знакомое выражение, - усмехнулся в ответ мой собеседник.
– Сергей Васильевич все время повто рял то же самое - мол, когда принципиальное решение уже принято, он сует руки в карманы и предоставляет свободу действий кадровым морским офицерам.

– На том стоим, - сказал я, - морское дело для нас сейчас становится важнейшим из искусств. Но сейчас я хотел бы поговорить с товарищем Головановым, с которого вся эта история началась. Это он сумел вытянуть за собой вас всех, как нитку за иголкой, так что ему у нас особый почет и уважение.

– Совершенно с вами согласен, Андрей Викторович, - кивнул адмирал Толбузин, - Николай Иванович - ответственный, честный и способный морской офицер, которому можно доверить в командование корабль любого типа.

– Никифор Васильевич меня перехваливает, - сказал капитан-лейтенант Голованов, пожимая мне руку.
– По первому образованию я капитан речного судна, и хотел бы остаться в этой стезе.

– Сейчас, Николай Иванович, не время отсиживаться на тихой и спокойной должности, - сказал я.
– Для командования „Отважным" подойдет ваш лейтенант Чечкин, или для этой роли можно обучить одного из ваших рулевых, потому что в море этот кораблик больше ходить не будет. Не его это задача, когда в нашем флоте появились настоящие морские корабли. Вам и вашей команде в полном составе мы предлагаем перейти на бывший датский барк. При этом лейтенант Франц де Ливрон, исполняющий сейчас там обязанности командира, станет вашим начальником парусной команды, и к вам же в качестве офицеров для продолжения обучения перейдут бывшие военные летчики с самолета Ан-22, ибо подобное при возможности требуется класть к подобному. Нынешнюю датскую команду мы подвергнем жесткой морально-психологической сортировке, и если там найдутся люди, соответствующие нашим требованиям, то мы передадим их вам в качестве воспитуемых, а остальных без всякой пощады спишем на берег в качестве разнорабочих, катать квадратное и таскать круглое. Решение это окончательное и обжалованию не подлежит, так что не спорьте.

– А я и не спорю, - пожал плечами мой собеседник, - если вы видите меня командиром барка, то значит, так тому и быть. Пользуясь случаем, хотел бы наилучшим образом отрекомендовать вам капитана Гаврилова Василия Андреевича, который вполне успешно командовал своими людьми и в походе и в бою.

– Мы об этом знаем, - ответил я, - а потому рады, что Василий Андреевич вместе со своими людьми присоединился к нам в этот тяжелый для Аквилонии час. Вообще мы рады каждому доброму человеку, но профессиональные солдаты-соотечественники, укрепляющие ядро нашего общества, ценны для нас особо. И вообще, товарищи, должен сказать, что мы считаем себя находящимися в неоплатном долгу перед поколением капитана Гаврилова и капитан-лейтенанта Голованова. Если современники Никифора Васильевича раздвинули мечом границы и вывели Россию в ряды мировых держав, то они, победив фашизм, сохранили наш народ от истребления. Если бы не их подвиг, то не было бы никакой Аквилонии, ибо некому было бы отправляться в путь в декабре две тысячи десятого года. На этом патетическом моменте я предлагаю закончить с преамбулами и перейти к текущим делам. Сейчас мы победили, но не думаю, что по этому поводу нам следует особенно радоваться и сильно расслабляться. Скорее всего, это не последняя такая черная карта в колоде у Посредника, и вслед за этим недружественным забросом могут случиться дополнительные попытки проверить нас на прочность. В первую очередь необходимо решить, что делать с пленными викингами, ибо рабов мы не держим, а представить себе этих головорезов в качестве наших будущих сограждан мне затруднительно.

– В первую очередь, Андрей Викторович, представьте нам ваших товарищей, - с улыбкой произнес адмирал Толбузин.
– В противном случае мы просто не будем знать, кто у нас есть кто. Особенно меня интересует имя вон того господина в полной экипировке древнеримского центуриона, который стоит перед нами, с ног до головы забрызганный чужой кровью.

Да уж, видок у Гая Юния был еще тот... Он не наблюдал за битвой со стороны, а, обнажив меч, сражался в рядах своих парней, потому и в самом деле был забрызган кровью. В этом бою римляне были единственными среди нас, кто понес потери в людях, и теперь там суетились санитары из их же рядов, вынося с поля боя убитых и раненых. Первых складывали отдельно для последующего почетного погребения, а вторых доставляли на перевязочный пункт, где орудовали Витальевна, леди Люся и подполковник Легков, и туда же, не подходя к нашей компании, направился доктор Блохин вместе со своими медсестрами, будущими докторицами, а также еще од ним господином в наряде восемнадцатого века.

– Этого господина зовут майор Гай Юний, - сказал я, - он у нас командир батальона римской пехоты, с честью и отвагой сражавшегося против злобных варваров-язычников. Мы прикрыли им фланги и проредили врага ружейно пулеметным огнем, а все остальное парни Гая Юния проделали самостоятельно, сломав дух врага и вынудив его к капитуляции. Вот этот господин - Антон Игоревич Юрчевский, для своих просто дед Антон. Он у нас главный геолог и министр промышленности, но когда к нам приходит враг, этот человек вспоминает молодость и ложится за пулемет Браунинга. Вот это - лейтенант Гуг д'Аркур, местный уроженец, взявший фамилию своей старшей жены, леди Люсии. Он у нас командир взвода следопытов и образец того, во что должны превратиться местные жители под нашим благотворным воздействием. Вот это - Роланд Базен, человек из первого дружественного пополнения, глава клана «Французы». Три года назад это был не знающий жизни ментально лопоухий французский школьник с неопределенным будущим, а сейчас он один из наших младших вождей, надежный помощник Сергея Петровича Грубина и храбрый боец ополченческого пулеметного взвода в те моменты, когда к нам приходит враг. Вот это - Александр Шмидт, мой адъютант и переводчик на немецкий, английский и французский, хотя последнее у нас и не актуально. Для товарищей Голованова и Гаврилова должен сказать, что Александр был организатором побега советских военнопленных из немецкого рабочего лагеря, и к нам попал вместе с доктором Блохиным и сержантом Седовым - тем самым, который сегодня так лихо топил драккары выстрелами из пушки. А это - отец Бонифаций, примас Аквилонии, основатель церкви Шестого Дня Творения, искренне верующий, и в то же время умный, честный и храбрый человек. В числе младших вождей еще входит лейтенант Виктор де Легран, французский дворянин из восемнадцатого века, но он сейчас отсутствует по уважительной причине, ибо на его участке война еще не закончена.

– Ну что же, - сказал адмирал Толбузин, - я вполне удовлетворен проведенным вами знакомством, так как вижу, что в вашем окружении нет и не может быть дураков и бездельников, а только честные, ответственные и сильные люди. С такими единомышленниками, как у вас, основанное здесь новое русское государство год от года будет только крепнуть. Что касается текущих дел, то должен вам сказать, что, судя по всему, викинги шли не в набег, а из набега, и после разграбления Бордо и окрестностей были обременены изрядным количеством добычи.

– Золото и драгоценные камни для нас не предмет первой необходимости, - сказал я, - ибо товарно-денежные отношения тут еще не изобрели, и приобрести на эти ценности ничего нельзя. Серебро приветствуется, но по чисто утилитарным соображениям, ибо это очень полезный металл, имеющий как санитарно-медицинское, так и чисто техническое применение.

– В те времена откуда, пришли этот викинг, - сказал Роланд Базен, - серебряной монета в обороте было много раз больше, чем золотой. Но я хотел сказать о другой. Вон тот большой корабль, который шел за флот викинг, он чей? Это европейский корабль тип неф, точнее протонеф³¹, потому что настоящий неф без весла появиться позже, когда викинг уже закончить в Европа все свои дела. Мы должен знать кто хозяин этот корабль, какой отношений он имел с викинг и почему тот его не ограбил.

– Господин Базен хочет сказать, что эти корабли принадлежат сообщникам норманнских пиратов, - пояснил Александр Шмидт.
– В исторических книгах писали, что такими подельниками северных морских разбойников, производившими для них разведку, открывавшими изнутри ворота городов, а потом скупавшими у них награбленное и рабов, являлись еврейские купцы, до исступления ненавидевшие христиан, среди которых им приходилось жить. Скупая у норманнов христианских пленников, они перепродавали их в рабство сарацинам, а иногда могли просто убить, чтобы удовлетворить свою животную ненависть.