Алый флаг Аквилонии. Железные люди

– Наш казарма простоять самый малый еще один год, - сказал военный трибун Гай Юний.
– Запах гниль внутри нет. Построен хорошо.

– Это хорошо, - ответил Сергей Петрович, - только вот запихать полк туда, где раньше квартировал батальон, уже не получится. Мы сделаем лучше. Превратим в батальонные казармы те три строящихся дома на Латинской улице, которые раньше предполагалось разбить на квартиры, а свою бывшую казарму вы по наследству передадите следующему подразделению - например, мастеровым, которых мы освободили из берберского и норманнского плена. Мастеровые, чтобы они не ели даром свой хлеб, нуждаются в постройке и оборудовании производственных помещений. Часть профессий у нас не востребована - например, ювелиры, - зато мастера по изготовлению колес и дубовых бочек уже давно были нужны нам как воздух. Потом, возникает вопрос, чем всех этих людей кормить. Наших запасов хватит ненадолго, кроме того, одно пшеничное поле во время битвы было начисто вытоптано норманнскими бабуинами, что еще сильнее уменьшает наш продовольственный ресурс на будущую зиму. К тому же охота в окрестностях нашего поселения уже никакая - всю доступную дичь мы тут уже повывели. Единственный доступный ресурс, имеющийся у нас в большом количестве, это рыба, как речная, так и морская. Но для промышленного морского рыболовства у нас отсутствуют приспособленные для этого корабли, и, кроме того, рыбу мало поймать, еще ее надо доставить потребителю так, чтобы она не испортилась, а для этого опять же нужны бочки и соль.

– Сейчас, когда у нас появилось несколько исправных норвежских драккаров, - сказал Сергей-младший, -мы можем организовать охоту на правом берегу Гаронны, как по одну, так и по другую сторону Дордони. В холмах, наискосок отсюда, должно быть немало интересной добычи. Кроме того, два драккара смогут заводить невод через всю реку, а это совсем не то, что ловить с берега. Этот пирог наш Антон-младший пока что только слегка ощипывал с краю, а теперь нам следует вгрызться в него полной пастью. Среди гребцов товарища де Ланжевена есть профессиональные, то есть потомственные рыбаки - вот им и следует вручить в руки карты, кости и прочие игральные инструменты. Одним словом, с голоду мы в этом году не умрем даже без морской рыбалки. И еще, в районе Старой Пристани надо ставить теплый цех по обработке рыбы: когда пойдет лосось, он нам ой как пригодится. На этом у меня, как говорится, все.

– А я думаю, Сергей Петрович, - сказал адмирал Толбузин, - что ваш план немедленной постройки верфи и закладки на ней своих кораблей несколько преждевременен. Трех морских кораблей, имеющихся сейчас в нашем флоте, в обозримое время вполне хватит для всех мыслимых транспортных и исследовательских целей. Один только барк способен за раз перевезти немыслимые для нас двести семьдесят тысяч пудов. Так что не сомневайтесь, пускайте запасенный вами лес на строительство домов и иные нужды. Люди сейчас для нас важнее кораблей.

– Ничего иного, Никифор Васильевич, я от вас не ожидал, - ответил верховный шаман.
– Но скажите, что вы думаете о захваченных нами нефах - сможем мы их использовать по назначению, или нет?

– Давеча Андрей Викторович назвал их плавучими башмаками, и я совершенно согласен с этим мнением, -ответил тот.
– Тот, кто соберется ходить на этаких каракатицах, должон обладать темпераментом черепахи, ибо максимальная скорость в четыре узла при попутном ветре - это, как говорит Сергей Васильевич, совсем ни о чем. Лучшее их назначение - это служить блокшивами, как сейчас, а потом можно будет набить их корпуса камнями и затопить таким образом, чтобы перед гаванью получился защитный мол, а то, я смотрю, у вас пока с погрузкой и выгрузкой просто беда.

– Так мы, пожалуй, и сделаем, - сказал Сергей Петрович.
– А теперь от вопросов еды и жилья давайте перейдем к вещам неощутимым, но так же необходимым. Я имею в виду идеологию. Сейчас меня интересует, почему молчат товарищи коммунисты...

– А что мы должны говорить, товарищ Грубин?
– ответил старшина Давыдов.
– То, что мы наблюдали на вашем фрегате, и видим здесь, в Аквилонии, выглядит для нас на первых порах непривычно, но не вызывает никакого отторжения, даже отрезанные головы на кольях вдоль реки. Может и у нас так стоило перед Кремлем выставить на пиках отрезанные головы Манштейна, Гота, Гудериана, фон Клюге и Роммеля - чтобы весь мир видел и знал, как кончили те ублюдки, что пошли войной на Советский Союз. Глядишь, на следующий раз желающих-то и поуменьшится. С пленными норманнами вы поступили вполне по-нашему - перевоспитание или смерть, -с буржуями-эксплуататорами тоже. Был бы среди нас какой-нибудь Шлоссберг или Гозман, визгу было бы как от резаной свиньи, но, по счастью, такие люди на подводном флоте и в морской пехоте не служат. А еще вы настоящие интернационалисты, не делите людей по национальностям и расам, сами едите то же, что и ваши люди, и в первую очередь думаете о народе, и лишь потом о себе. Чего нам, коммунистам, от вас еще желать? И то, что вы верите в Бога и даже завели свою церковь, тоже не беда. Тут успело случиться столько всякого разного, что мы и сами в Него поверили. Самое главное, что ваши попы никакого мракобесия не проповедуют и треб с народа не собирают...

Верховный шаман Аквилонии немного подумал и ответил:

– По поводу мракобесия должен сказать, что прежде у нас действовали две общественных структуры. Церковь была хранительницей морали, а шаманы, то есть учителя, хранителями знаний. От вас, коммунистов, мы ждем, что вы станете хранителями справедливости, ведь с ростом нашего населения и организацией внешних форпостов нынешняя компактная структура общества с распределением всех благ из одного центра неизбежно подвергнется размыванию. Того запаса серебряных монет, какой подарили нам норманны, вполне хватит для за пуска в Аквилонии денежного обращения, и в некоторой среднесрочной перспективе мы неизбежно будем вынуждены пойти на этот шаг - сначала в плане покрытия дополнительных потребностей, а потом и основных. А где деньги, там и все мерзости так называемого цивилизованного мира: алчность, коррупция и материальное неравенство. И тут в дело должны вступить церковь и коммунисты: задача священников - сделать так, чтобы накопление денег без приложения труда было постыдным и аморальным, а вы должны добиваться, того чтобы все тайное становилось явным, и нехороших людей неотвратимо карала рука закона.

– Хорошо, товарищ Грубин, - сказал секретарь объединенной партийной организации, - нас такое положение в вашем обществе вполне устраивает.

– В таком случае, - сказал тот, - позвольте считать наше заседание закрытым. Завтрашний день, будет у нас посвящен, как говорится, работе в комитетах. Наш военный вождь вместе с командирами соединений займется составлением планов отражения следующего нападения, Серега с товарищем Толбузиным начнут готовить барк к следующему походу, а я вплотную займусь прибывшими мастеровыми. А сейчас все свободны.

Полчаса спустя. Большой Дом, второй этаж, квартира Сергея Васильевича Петрова, он же Сергей-младший.

Открыв дверь в родное обиталище, Серега буквально остолбенел на пороге. Дэм, которую он еще днем оставил на попечении леди Фэры, сидела на его койке и, оживленно жестикулируя, о чем-то бойко болтала (!!!) с Мадлен и другими его женами.

– Привет, дядя Сергей!
– приветствовала его экзотическая девочка.
– Явился, наконец, бродяга!

– Привет, Дэм, - ответил ошарашенный Сергей-младший.
– А я и не знал, что ты так быстро научилась говорить...

– Долго ли умеючи, - отмахнулась маленькая рогатая-хвостатая, - мы, деммы, вообще народ способный, не то что вы, люди, а десять ваших дней - это очень большой срок. Самое главное, что ты снял с меня этот дурацкий ошейник, который мешал мне использовать ВСЕ свои возможности.

– Это не я его снял, - спокойно ответил младший прогрессор.

– Я это тоже знаю, - с серьезным видом кивнула девочка, - это сделала та великая и могучая сущность, что в тот момент без гнева и пристрастия смотрела на меня твоими глазами и видела маленькую девочку, а не исчадие ада.

– Это потому, - сказал Сергей-младший, - что маленькую девочку в тебе видел я. Сейчас я вижу маленькую непослушную хулиганку, которая убежала от леди Фэры и поздно ночью пришла сюда морочить голову моим женам.

– Но ты же сам назвал себя моим дядей, - упрямо произнесла Дэм, - а это значит, мое место как раз здесь, а не там.

– Серж, Дэм нам все рассказала, - торопливо произнесла Мадлен, - оказывается, у них там знатные дамы не выходят замуж, и вообще два раза подряд не спят с одним и тем же мужчиной, а обязанности отца для их детей выполняет старший брат матери, то есть дядя. Когда ты назвал себя ее дядей, то получается, что ты ее удочерил, или, по крайней мере, пообещал удочерить.

– Да, - подтвердила рогатая-хвостатая, - и тот, кто смотрел твоими глазами, это не только слышал, но и одобрил. В школе нам рассказывали, что прежде живым из рук слуг этой сущности не уходил ни один демм. Кого-то забивали насмерть дубьем, кого-то сжигали живьем на костре, а кого-то топили в воде. Но ко мне Он почему-то оказался необычайно добр. Ты не можешь сказать, почему?

– Потому что ты маленькая девочка и в тебе нет зла, - терпеливо пояснил Сергей-младший.

– Да, действительно, - вздохнула Дэм, - зла во мне теперь нет. Мы, деммы, вообще-то по жизни величайшие пакостники, и не делаем гадостей только самым-самым близким нам существам, но когда ты снял с меня ошейник, я вдруг поняла, что делать пакости тебе или кому-то еще мне совсем-совсем неинтересно.