Алый король
Шрифт:
Парвати положила ладонь на широкую грудь великана, почти ожидая, что сейчас она поднимется на вдохе и воздух заполнит легкие. Но нет, двое Волков слишком основательно подошли к делу: они нанесли Ямбику столько смертельных ран, что даже такой исполинский боец просто не мог выжить.
— Он не заслуживал такой гибели, — сказала Чайя.
С ее губ в ледяном воздухе морга с каждым выдохом срывался пар.
— Немногим из нас достается то, чего мы действительно заслуживаем, — произнес Дион. Библиарий возвышался напротив женщины, скрестив руки на груди. Доспех громадного легионера выглядел здесь весьма уместно —
— Возможно, мы должны получать свое, — отозвалась Парвати. — Хорошо это или плохо.
Нагасена обходил тело великана по кругу, напевно произнося что-то на ритмичном языке, неизвестном Чайе. Одну ладонь агент держал на рукояти меча, другую прижимал к сердцу.
— Что ты делаешь, Йасу? — спросил Дион.
— Он устраивает зверю проводы, как воину, — ответил Бъярки, стоявший возле дальней стены морга.
Рунный жрец прижимал ствол массивного пистолета с золотой отделкой к затылку коленопреклоненного Астартес в тяжелом шипастом ошейнике. Судя по виткам татуировок на скованных руках пленника, тот принадлежал к XV легиону.
«Менкаура».
Ей сказали, что узника зовут Менкаура.
— Для вас все упирается в смертоубийство, не так ли? — обратилась Парвати к космодесантникам. — Как бы вы ни приукрашивали цели Великого крестового похода, вам не изменить собственной сути.
— И в чем же, по-твоему, наша суть? — поинтересовался адепт Тысячи Сынов.
Бёдвар резко дернул цепь, идущую к ошейнику. Пленник болезненно охнул, по шее у него потекла кровь.
— Ты говоришь только с моего разрешения, — бросил рунный жрец. — Такое у нас правило, помнишь, йа?
Сын Магнуса осторожно кивнул, стараясь не уколоться об ошейник. Чайя все равно решила ответить ему.
— Вы — убийцы. Душегубы. Уничтожители.
— Госпожа, мы — те, в кого нас превратили нынешние темные времена, — возразил Пром. — Измена магистра войны разрушила естественный порядок вещей. Теперь все мы идем по дорогам, которых не выбирали.
Обойдя металлический стол, на котором лежал мигу, Парвати встала перед Дионом и вызывающе посмотрела на него. Лицо Чайи потемнело от гнева, руки сжались в кулаки.
— И какое же отношение ваша война имеет ко мне? Почему меня затащили в вашу драку? Кто дал вам право несколько лет продержать меня в тюрьме и разлучить с той, которую я люблю больше всего на свете?
— Этот конфликт влияет на каждого из нас, — ответил библиарий. — От Императора до нижайшего из Его подданных.
— Да знаешь ли ты вообще, почему магистр войны восстал против Императора? — выкрикнула Парвати и вдруг замолотила кулаками по груди Прома. — Знаешь?! Что за обида заставила его втянуть целую Галактику в бездну столь ужасного кровопролития?
Чайя продолжала бить голыми руками по нагруднику, давая выход ярости и горю, пока на керамите не появились смазанные кровавые пятна. Дион не мешал Парвати, и наконец она расплакалась.
— Не могу ответить вам, госпожа, — сказал Пром. — Но перед тем как все это закончится, Император вырвет правду из сердца Хоруса.
Менкаура усмехнулся, невесело и безнадежно.
— Да, госпожа, они не могут ответить вам, — произнес адепт. — Не могут, потому что не знают.
Бъярки с хрустом ударил его рукояткой пистолета по затылку. Провидец охнул, но, стоически перенося
боль, повернул голову и презрительно улыбнулся Волку.— Я велел тебе молчать! — прорычал рунный жрец.
— Не мешайте. — Чайя повернулась к ним, баюкая израненные руки. — Ему есть что сказать, и я хочу послушать.
Сын Магнуса глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя. Затем воин поднял взгляд, и Парвати поняла, что он определил ее происхождение по чертам лица. Чайя скрестила руки на груди, чтобы легионер не решил, будто уроженка Просперо станет относиться к нему как-то по-особенному.
— Сколько бы Бёдвар Бъярки ни избивал меня, это ничего не изменит. Магистр войны заключил союз с темнейшими силами варпа, и с каждым днем скверна все глубже проникает в его сердце. Никто из сынов Императора не знает, почему изменил Хорус Луперкаль. Никто из них не желает знать.
Подойдя к Менкауре, женщина посмотрела ему прямо в глаза. Когда-то Парвати считала воинов XV легиона защитниками ее родного мира — героями, заслуживающими почета и хвалы как за ратное мастерство, так и за ученость.
— И почему же они не желают знать? — поинтересовалась Чайя.
— Боятся того, что могут изведать. — Адепт перевел взгляд на Диона. — Разве не этого вы страшитесь? Ну, что же пугает вас в действительности?
Рунный жрец снова ударил пленника так жестоко, что Парвати вздрогнула. Изо рта провидца брызнула кровь, полетели зубы. Волк упер ствол пистолета ниже подбородка Менкауры и надавил на спуск так, что для выстрела ему оставалось лишь слегка шевельнуть пальцем.
— Пойми, предатель, ты жив лишь по одной причине: Пром не видел того, что открылось мне. Он не представляет, какой малефикарум вы с вашим примархом высвободили на Просперо. Он еще не понимает, насколько ты опасен.
Провидец облизнул разбитые губы.
— Ты прав, — сказал Менкаура, обильно сплюнув кровью на кафельный пол. — Я в самом деле опасен. Гораздо опаснее, чем ты способен вообразить, и при этом я — из наименее воинственных адептов. Только подумай, насколько опасным мог бы оказаться наш полный легион, если бы решительно выступил против Хоруса плечом к плечу с твоими братьями!
Чайя заметила, что убийственный гнев в глазах Бёдвара немного ослаб. Не окончательно потух, вовсе нет, но расстрел на месте провидцу уже не грозил.
— Мне бы хотелось, чтобы вышло так, но вюрд определил по-другому, — произнес фенрисиец. — По его воле мы стали врагами, и поэтому я направляю пистолет тебе в лицо.
— Интересно, могло ли все сложиться иначе? — спросил Менкаура.
— Есть то, чего нам познать не дано, — буркнул рунный жрец.
— Нам дано познать все.
Видя, что фенрисиец злобно оскалился, Нагасена подошел к нему и положил руку на оплечье легионера. Рядом с Волком агент выглядел до нелепости маленьким.
— Не стану делать вид, что разбираюсь в твоем вюрде, Бъярки, — сказал Йасу, — но разве одно то, что Менкаура сейчас находится здесь, не подтверждает ли, что мы нуждаемся в нем?
Бёдвар пожал плечами.
— Возможно. Да, он тут, и еще пригодится нам. Это я понимаю, но вюрд не настолько прост. Нельзя подгонять его под одни факты и отбрасывать другие.
Коротко поклонившись легионеру, Нагасена обернулся и настолько пристально воззрился на Парвати своими медово-золотыми глазами, что женщина отступила на шаг.