Американец, или очень скрытный джентльмен

Я опустил баночку в карман куртки, и она звякнула, соприкоснувшись с вальтером. Я не привык носить с собой оружие и просто забыл о нем. Баночка вовремя напомнила, и я переложил ее в другой карман.

Прежде чем выйти из аптеки, я оглядел улицу в оба конца. На мощенном булыжником тротуаре не было никого, кроме двух мужчин, которые держались за руки и оживленно беседовали. Я отправился в бар «Конка-Доро».

За одним из столиков снаружи, под деревьями, в центре пьяццы собрались Висконти, Мило и Герардо. Неподалеку, в тени здания, стояло такси Герардо, припаркованное во втором ряду, так как все места у обочины были заняты.

С тех пор как появился выходец из тени, я не сажусь снаружи, это неразумно. К столикам под деревьями можно подойти с любой стороны, а чего я уж точно не стану делать, так это садиться спиной к стене. Если появится выходец из тени, я могу его просмотреть, а это слишком уж непомерный риск.

— Ciao! Come stai? Signor Farfalla! [81] — окликнул меня Мило.

— Ciao! — ответил я, как обычно. — Bene! [82]

Висконти заорал:

81

Добрый день! Как жизнь? Господин Мотылек! (ит.)

82

Добрый день! Хорошо! (ит.)

— Садитесь снаружи! Солнышко пригревает. Тут хорошо.

Он помахал рукою над головой, будто отгоняя мух, на деле же он просто хотел взвихрить теплый воздух, чтобы я понял, какой он замечательный, и присел с ними рядом.

— Жарковато, — отозвался я, вошел в бар, сел и заказал капучино.

Я не переставая держал пьяццу под наблюдением. Проехало несколько машин — они безуспешно искали, где бы припарковаться. К фонтану подошли несколько студентов, они вытащили свои велосипеды и укатили прочь. Двое мужчин присели за столик под деревьями, бармен-хозяин пошел взять у них заказ. Но они ничего не хотели: просто присели передохнуть. Последовало краткое препирательство, после чего мужчины ушли, а бармен вернулся внутрь, что-то сердито бормоча. Проходя мимо меня, он ухмыльнулся. Видимо, был доволен своей победой.

Я заказал второй кофе и попросил у хозяина разрешение просмотреть его газету. Руководствуясь фотографиями и огромными заголовками, я сумел разобрать, что главная новость дня — скандал в правительстве: министра без портфеля застукали без штанов в обществе дамы, известной широкой публике по причине того, что грудь ее постоянно показывали по телевизору. На имевшейся в газете фотографии дама была завернута в тигровую шкуру. Судя по заголовку, который я с грехом пополам перевел, в ее жизни имелся далеко не один тигр.

На пьяцце завелась машина. «Фиат», такси Герардо. Облако дыма от дизельного выхлопа проплыло над велосипедами. Я проследил, как Мило садится на переднее пассажирское сиденье. Они отъехали, а Висконти встал, пересек площадь и вошел в бар.

— Ara! Так вам слишком жарко, синьор Фарфалла?

— Да. Сегодня — да. Я тут работал…

— Слишком вы много работаете. Надо бы и отдохнуть. — Он присел за мой столик и кивнул бармену, который тут же принес ему стакан оранжада. — Лазали в горы, рисовали наших маленьких друзей?

— Нет, на этой неделе — нет. Я заканчиваю кое-какую работу дома.

— А! — воскликнул он и отхлебнул из стакана.

Я сложил газету и быстро оглядел площадь. За одним из столиков сидел какой-то мужчина. Один, лицом к бару. Я прищурился. Нет, не мой выходец. Какой-то старик, сильно сгорбившийся.

— Мой друг, — прервал мои наблюдения Висконти, — мне нужно вам кое-что сказать.

— Да?

Лицо его было серьезным; он подался вперед, отпихнув стакан в сторону. Казалось, он сейчас начнет выражать мне соболезнования.

— Тут приходил один человек, интересовался вами.

Я попытался не выдать тревоги, но Висконти не лыком шит. Он не дурак. Его богатый опыт подсказывает, что, если один человек интересуется другим, не жди ничего хорошего.

— Кто он?

— Кто его знает. — Он растопырил ладони, потом сцепил пальцы. — Не итальянец, но язык знает… худо-бедно. Мило говорит, он американец, вроде как некоторые слова выговаривает по-американски. Я в этом не уверен. Джузеппе тоже. Герардо подвозил его на такси.

— Куда? В гостиницу?

— На вокзал. Потом остался там с другими такси ждать поезда. Так вот, этот человек не сел в поезд. Он сел в машину.

— В какую?

— Синего цвета. «Пежо». Герардо сказал мне, чтобы я сказал вам.

— А что он спрашивал?

— Где вы живете. Сказал, у него для вас важные новости. Только не сказал какие. И мы ему ничего не сказали.

Я ответил не сразу. Итак, выходец из тени отыскал нужный бар и нужную пьяццу, также как он отыскал и Мополино, но на этом, похоже, его розыски зашли в тупик. Мой дом ему обнаружить не удалось.

— Спасибо, Висконти, вы настоящий друг. Остальные тоже. Передайте им это.

— Передам. Только что все это значит?

— Понятия не имею.

— Если вам нужна помощь… — начал было Висконти, но я положил руку ему на рукав, призывая к молчанию.

— Все будет в порядке, друг мой.

— У каждого есть враги, — философически изрек Висконти.

— Да, — согласился я. — У каждого.

Я заплатил за кофе, вышел из бара и очень кружным путем отправился к себе; подошел к дому как можно незаметнее. Но только рано или поздно этот негодяй все равно его обнаружит, это просто вопрос времени.

Единственный выход — закончить работу до того, как это случится: здесь у меня нет выбора, потому что, даже если моя репутация уже не играет никакой роли, ведь больше я не принимаю заказов, на карту поставлены мой профессионализм и моя честь. Честь нельзя запятнать.

Если он меня опередит, придется действовать.

Вид на лоджию сверху открывается только с крыши собора. Ниоткуда больше. При соборе нет ни колокольни, ни часовой башни, ни верхнего этажа, куда можно было бы забраться, но при этом, надо полагать, имеется доступ на крышу: какая-нибудь узенькая винтовая лесенка со сношенными ступеньками, вьющаяся в прорубленной в стене шахте, или конструкция из крутых деревянных лесенок, спрятанных в дальней части здания, где ее не видят ни прихожане, ни туристы, куда редко добираются даже священнослужители.

Мне необходимо узнать, где находится этот доступ, или убедиться, что его не существует. Если выходец из тени ищет мое жилье, собор для него — лучшая точка для наблюдения. Несколько дневных часов, проведенных на крыше с мощным биноклем, могут принести ему нежданно богатый урожай.

При соборе нет собственного участка земли, как это было бы практически при любом храме в любой другой части света. Здесь нет кладбища, никакого «сада отдохновения» или «тихой гавани», нет даже площадки, где священники могут поставить свои машины. С севера и с юга к собору примыкают узкие улочки — стены ограждены гранитными столбиками, чтобы автомобили не портили бамперами каменную кладку. Глубокие царапины между столбиками свидетельствуют о провале этой затеи. На западном фасаде находится главный вход, перед которым выступают кукловод и флейтист. Восточный, закругленный, фасад выходит на широкую пьяццу. Возле него неизменно припаркована целая россыпь дорогих машин, ибо на этой пьяцце находятся конторы трех самых известных юристов провинции.