Американец

— Да здесь я, здесь, Джинни.

— Так вот: Гарри встретит тебя в аэропорту Кеннеди вечером в воскресенье и передаст все недостающие детали. У него с собой будет папочка с материалом, который тебе надо внимательно просмотреть до заседания Совета. Не забудь, пожалуйста, протелеграфировать ему время своего прибытия. Я обещала, что ты это сделаешь.

— Послушай, Джинни…

— Прости, что разбудила тебя, дорогой, — подчеркнуто холодным тоном, но при этом не скрывая иронии, сказала она. — Передай мои наилучшие пожелания своим пяти красоткам из «Фоли-Бержер».

— Неужели я сказал пять?

— Возможно, — медленно протянула она. — Да, кажется, пять. Ладно, спокойной ночи, любимый. — И повесила трубку.

— Твоя Джинни обо всем догадалась, — пробормотала Элеонора, отодвигаясь от него.

— Конечно же, догадалась. Она ведь ирландка.

— Скажи, только честно, если сможешь. Ты когда-нибудь любил ее так же, как сейчас меня?

— Честно говоря, тогда да, думал, что любил. Но это было… — Палмер вдруг остановился, постарался собраться с мыслями. А задуматься было над чем. Что-то в беседе с Вирджинией его настораживало, причем серьезно. Но что? Эффект мины замедленного действия? Слишком много вроде бы разрозненных кусочков информации, которые она вполне сознательно ему «скормила». Для чего? Чтобы заставить его забеспокоиться? Сделать серьезную ошибку? Оступиться?

— Но ведь все это было до того, как ты встретил меня, разве нет? — в очередной раз, усмехнувшись, подсказала ему Элеонора.

— В общем-то, да, — механически согласился Палмер, думая о чем-то своем, куда как более важном.

Она задумчиво кивнула.

— Слушай, а вот когда у тебя появится следующая любовница, ты будешь вспоминать обо мне, как о Джинни? Или все-таки как-нибудь иначе…

Палмер искренне попытался разобраться, что именно она имеет в виду, но сама мысль о том, что Эдди Хейген мог его продать, затмевала все остальное. Неужели он связался с преступной группой? Вступил с ними в сговор? Но ведь это же просто немыслимо!

— Нет, — тихо произнес он, понимая, что звучит это слабо и совсем неубедительно. — Нет, мне так только казалось, пока я не узнал, что такое настоящая любовь.

— Даже так? — Элеонора, довольно улыбнувшись, снова прижалась к нему. — Какие приятные и, более того, правильные слова. Лучше не скажешь. Даже если на самом деле все совсем не так.

— Да нет же, все именно так.

— На самом деле? — Она отодвинулась, встала с постели, накинула на себя его валявшийся на полу халат. Несмотря на ее относительно высокий для женщины рост, подол прикрывал даже ее лодыжки. — Неужели я для тебя так много значу?

— Увы, значишь.

— Что ж, теперь это звучит куда более убедительно… Кажется, слова Джинни тебя серьезно обеспокоили, разве нет?

— Нет, признаться, не очень. Просто я пытаюсь разобраться, что за ними стоит. Или может стоять. Или…

— И поэтому так не хочешь вернуться в Нью-Йорк?

— Нет, совсем не поэтому. — Палмер тоже встал, подошел к столику, сделал им два коктейля со льдом.

— Из-за своего секретного задания?

— Снова нет. На этот раз из-за тебя.

— Неужели боишься, если оставишь меня на два-три дня, то не застанешь, когда вернешься? — с лукавым взглядом спросила она.

— Что-что? Да не в этом дело. Просто я встретил кого-то, кто сделал меня по-настоящему счастливым. Более чем когда-либо раньше. — Он развел руками. — Ну и с чего бы мне бросать эту «кого-то» и через весь океан лететь в Нью-Йорк? Зачем? Только для того, чтобы снова сунуть голову в это чертово осиное гнездо?

— Значит, ты чего-то боишься. Очень боишься.

— Чушь! Все совсем не так.

— И тем не менее. Ты что, так боишься встречи со своей ненаглядной Джинни?

Палмер хмыкнул.

— Элли, ну при чем здесь это? Зачем все сводить к постели? — И протянул ей полный бокал.

Чуть поддернув халат, она взяла бокал и присела на низенькую кушетку у окна.

— Вуди, почему вам, американцам, любовные отношения чаще всего представляются случайными, какими-то временными только потому, что в основном происходят в постели?

— Потому что жизнь, вся наша жизнь происходит не только в постели. Есть и другие вещи. А любовные ласки лишь ее часть. Причем, полагаю, далеко не самая главная.

Элеонора пожала плечами. Настолько демонстративно, что халат чуть не упал на пол.

— Любовь моя, а что будет с твоей психикой, когда ты, рано или поздно, поймешь, что в реальной жизни секс — это все? Ну а остальное — только дополнение к нему.

Палмер снова хмыкнул, правда, уже чуть повеселее.

— Да, боюсь, для меня это может стать большим сюрпризом.

Она сделала большой глоток из своего бокала.

— Дай-то бог! Хотя, поверь мне, для некоторых людей секс — это на самом деле всё. Больше всего на свете. Остальное только приложение к нему. Хотя есть и другие, для кого секс по каким-то своим причинам является вторичным… Просто надо поскорее определиться, на какой ты стороне. Но в этом я, к сожалению, мало, чем смогу тебе помочь. Мне самой еще предстоит разобраться, к кому примкнуться. К тем или другим.

— Позволь тебе не поверить. Тут ты, похоже, выбор давным-давно сделала. Причем вроде бы достаточно однозначный.

Элеонора, сделав еще глоток, усмехнулась.

— А знаешь, сейчас совсем не время решать серьезные вопросы. Ты ведь сам мучительно думаешь, лететь тебе в Нью-Йорк на ту встречу или нет.

— Это вопрос решенный. Нет!

— Твоя Джинни, судя по разговору, вполне разумная женщина. И ей, конечно же, хочется как можно скорее увидеться с тобой. Поэтому если она требует, чтобы ты присутствовал на Совете, надо так и делать.

Палмер поставил свой бокал на столик и подошел к окну. Долго смотрел туда невидящим взглядом. Затем, не поворачиваясь к ней, произнес:

— А что бы ты подумала, если бы я ушел из банка? — Обернувшись, заметил, что она внимательно, очень внимательно рассматривает большой палец своей левой ноги. Затем со вздохом сказала:

— В конце концов, ты же мужчина. Тебе и решать.

— Я полностью позаботился о финансовых условиях в случае, если мне придется уйти. На основе фиксированного процентного дохода. Жене и детям. Так что бедность им в любом случае не грозит. Равно как и мне, если таковое случится. Вполне хватит, чтобы комфортно прожить в тихом спокойном местечке.