Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов

–

«Создатель Конана-варвара», короля Кулла и Брана Мак Морна, родоначальник целого направления «sword & sorcery» в жанре фэнтези, Р.Э. Говард (Robert Howard)за время своей недолгой жизни не успел приобрести ни многочисленных поклонников, ни признания критики, и оставил массу ненапечатанного и неоконченного. У Говарда редкий дар рассказчика. При всей тяжеловесности и модной в 10-30-е годы прошлого века «ницшеанской» претенциозности, даже дописанные другими после его смерти (в основном Лином Картером и Спрэгом де Кампом) вещи затягивают, кажутся удивительно реальными. В его время был популярен такой сюжетный ход: наш современник вдруг начинал переживать либо «видеть» то, что случилось с его далеким предком или потомком. Когда читаешь Говарда, иногда кажется, что такое происходит с тобой…

РОБЕРТ ЭРВИН ГОВАРД

В ЛЕСУ ВИЛЬФЕР (In the forest of Vilfier)

Солнце зашло. Гигантские тени окутали лес. В зловещем сумраке летнего вечера смутно виднелась тропинка. Она вела вглубь чащи, теряясь среди могучих деревьев. Я содрогнулся и оглянулся в безотчетном страхе. От последнего селения меня отделяют многие мили; следующее — за многие мили впереди.

Осматриваясь, я шагал по тропе, но вновь и вновь оборачивался, вглядываясь в темноту за спиной. И часто я замирал на месте, сжимая эфес шпаги, когда звук сломанной ветки выдавал присутствие лесного зверья. Или то был не зверь?

Но тропинка вела вперед, и я шел вперед, ибо другого пути не было.

И шагая в лесной темноте, я сказал себе: «Если не стану следить за собой, мои мысли предадут меня, заставив довериться собственным страхам. Что может обитать в этом месте, кроме обычных тварей лесных, оленей и прочей живности? Все глупые выдумки мужичья, чума их возьми!»

Так я шел, и ночная мгла охватила землю. На небе зажглись звезды, листья деревьев шептали что-то под дуновением ветерка. И тут я застыл, в руке моей сверкнула шпага, ибо впереди, совсем рядом, там, где тропинка сворачивала, кто-то негромко пел. Слов я не смог разобрать, но незнакомец выговаривал их со странным акцентом, словно чужеземец-язычник.

Я укрылся за стволом огромного дерева, и лоб мой покрылся холодным потом. Наконец, показался тот, кто пел, его длинная тощая фигура неясно вырисовывалась на фоне ночного леса. Я пожал плечами. Человекая не страшился. Я прыгнул вперед, угрожающе подняв шпагу.

— Стой!

Он не выказал ни удивления, ни страха. — Прошу, обходись осторожнее со своим клинком, друг.

Немного пристыженный, я опустил лезвие.

— Я никогда не ходил этой тропой, — смущенно промолвил я. — Я слышал толки о бандах разбойников. Прошу простить меня. Где лежит путь на Вильфер?

— Ах, черт побери, вы только что прошли мимо, — ответил он. — Надо было свернуть направо. Я сам иду туда, и если вам не претит моя компания, охотно провожу вас.

Я стоял в нерешительности. Но откуда эта странная робость?

— О, конечно. Я — де Монтур, родом из Нормандии.

— А меня зовут Каролус де Люп.

— Не может быть! — я отшатнулся.

Он недоуменно смотрел на меня.

— Прошу прощения, — произнес я, — но у вас удивительное имя. Ведь «люп» означает волк, не так ли?

— Члены моего рода всегда славились охотничьим мастерством, — ответил он. Во время знакомства он не подал мне руки.

— Извините, что так невежливо уставился на вас, — сказал я, когда мы шли вниз по тропинке. — Я не могу разглядеть вашего лица в темноте.

Мне показалось, что он смеется, хотя от него не исходило ни единого звука.

— Оно ничем не примечательно.

Я шагнул ближе, потом отпрыгнул. Я почувствовал, как шевелятся волосы на голове.

— Маска! — воскликнул я. — Зачем вы носите маску, мсье?

— Я дал обет. Спасаясь от стаи гончих, поклялся, что если уйду от них, буду какое-то время носить маску.

— Гончие псы, мсье?

— Волки, — быстро ответил он. — Конечно, я сказал, волки.

Какое-то время мы шагали молча, затем мой спутник произнес, — Я удивлен, что вы решились идти через лес ночью. Немногие ходят этой тропой даже при свете дня.

— Мне надо достичь границы как можно быстрее, — ответил я. — Подписан договор с Англией, я должен немедля известить герцога Бургундского. Жители деревни пытались отговорить меня. Они твердили… твердили о волке, который, как гласит молва, рыскает по здешним местам.

— Вон та боковая тропинка ведет на Вильфер, — произнес он, и я увидел узкую, петляющую дорожку, которую не заметил раньше. Она терялась в глубокой чаще, в темноте. Я поежился.

— Может быть, желаете вернуться в деревню?

— Нет! — воскликнул я. — Нет, нет! Мы пойдем вперед!

Так узка оказалась эта тропинка, что мы шли гуськом, он впереди. Я хорошо разглядел своего спутника. Незнакомец отличался высоким ростом, намного выше меня; тощий, жилистый, одет в испанском стиле. С пояса свисала длинная шпага. Он двигался легкими широкими шагами, бесшумно.

Потом он завел речь о дальних странах и приключениях. Он рассказывал о чужеземных краях, где побывал, о множестве странных вещей. Так мы беседовали, все дальше и дальше углубляясь в лес.

Я решил, что он мой земляк, но все же у него был удивительный акцент, не похожий на испанский, английский, либо какой-нибудь другой, известный мне. Одни слова он произносил невнятно и как-то странно, другие вовсе не мог выговорить.

— Этой дорогой, верно, часто пользуются? — спросил я.

— Да, но немногие. — Он беззвучно рассмеялся. Я содрогнулся. Было очень темно, тишину нарушал лишь тихий шепот деревьев.

— Ужасное чудовище охотится в здешних местах, — произнес я.

— Так говорят крестьяне, но я исходил лес вдоль и поперек и ни разу не видел его.

И он заговорил о странных созданиях, порождениях тьмы; и взошла луна, и тени поплыли среди деревьев. Он задрал голову, посмотрел на небо.

— Быстрее! — воскликнул он. — Надо успеть, пока луна не достигла зенита.

Мы торопливо пошли вперед.

— Твердят, что по лесам здесь бродит оборотень, — сказал я.

— Все может быть, — отозвался он, и мы долго беседовали об этих порождениях дьявола.

— Старухи уверяют, — говорил он, — что тот, кто убьет оборотня, уже принявшего образ волка, прикончит его наверняка, но если поразить его, пока он человек, то полудуша, которую создание испускает при смерти, будет вечно преследовать своего обидчика. Но поспешим, луна близится к зениту.