Аметист (Том 1)

Как только Гвиннет достаточно окрепла, Джесс сняла дом в Истхемптоне на Лонг-Айленде. Гвиннет спала, часто, но понемногу ела и гуляла по обезлюдевшему сентябрьскому пляжу. В начале октября Джесс и Гвиннет улетели в Англию.

Несколько недель они провели у Катрионы. Барнхем-Парк теперь был великолепен - перепланировка и упорный труд принесли свои плоды. Дети росли. Было ясно, что Катриона достигла какого-то нового взаимопонимания с Джонатаном и выглядела достаточно счастливой.

Джесс вернулась в Калифорнию только в начале весны и почувствовала непонятное беспокойство и неспособность на чем-либо сосредоточиться.

В марте умер Джерико Рей. Через два месяца после его похорон пришел портрет Стефана.

В Техасе, в старом доме Рея, Джесс едва осмелилась взглянуть на собственное произведение. Теперь же, внимательно изучая портрет, она ощутила трепет, вызванный вернувшимся ощущением стремительности стиля и творческого возбуждения.

– Вот оно, - вслух сказала Джесс, теребя кончиком пальца толстые кисти.
– Да.

Она повесила портрет на стену в спальне. Теперь Стефан постоянно смотрел на Джесс, стоило ей лечь на кровать.

Несколько следующих не по сезону жарких дней Джесс провела в бесконечных хождениях по виноградникам, пока однажды, повинуясь порыву, она не легла на спину в горячую пыль и, уставившись в сияющее сквозь густую листву небо, не почувствовала, что мир перевернулся.

***

Три дня Джесс проработала, почти не отходя от Мольберта.

Увидев законченную картину, агент из Сан-Франциско был потрясен.

Джесс не позволила ему продавать картину, поскольку она что-то предвещала, Джесс это твердо знала. Она повесила новую картину рядом с портретом Стефана, легла на кровать, закинула руки за голову и принялась переводить взгляд с одного полотна на другое. Она почти физически снова чувствовала пышущую жаром землю у себя под спиной, но теперь в том месте, где над Джесс тогда склонялось лицо Стефана, было только пустое металлическое небо.

– Почему я никогда не знала тебя?
– шептала Джесс, глядя на портрет. Почему нет никого, кто мог бы рассказать мне о тебе?

И тут она вспомнила. Такой человек существует. Собственно говоря, два человека.

***

Виктория Рейвн была аккредитована в столице Никарагуа - Манагуа. Джесс провела несколько дней в бесполезных попытках связаться с Викторией по телефону: линия постоянно обрывалась, была занята или взрывалась такими помехами, что после них еще долго не смолкал звон в ушах. Джесс так и не удалось поговорить с Викторией. Она оставила сообщение для Рейвн и принялась с надеждой ждать. Через неделю, рано утром, Виктория позвонила из Сан-Франциско и рассказала, что занимается интервьюированием беженцев из Никарагуа, община которых располагается в Бэй-Эйриа. Да, она может приехать в Напу.

Виктория и Карлос Руис приехали в воскресенье вечером, когда совсем уже стемнело, в неописуемом микроавтобусе-радиостанции "пинто".

Виктория же нисколько не изменилась: все такая же холодная и элегантная в своих широких оливкового цвета штанах, бейсбольной кепке и белой рубашке, узлом завязанной на животе. У нее снова была короткая стрижка ("От вшей, - мимоходом пояснила Виктория.
– И от жары, конечно"). Они исколесили всю Никарагуа, брали интервью у крестьян, солдат, школьных учителей, врачей и священников. Два раза Викторию чуть не убили: один раз в отряде партизан, другой - охрана дворца Сомосы.

– Солдат уткнул дуло карабина прямо в ее долбаную голову, - не стесняясь в выражениях, рассказывал Карлос.
– Я находился в двух шагах от них и ничего не мог сделать. А она просто стояла и смотрела ему в глаза.

Джесс представила себе Викторию, хладнокровно глядящую в лицо разъяренного солдата. Солдат испугался Виктории? Решил, что она ведьма? Или побоялся, что призрак этой девушки станет преследовать его после ее смерти?

– Кто знает?
– словно прочтя мысли Джесс, тихо сказала Виктория.
– Как бы там ни было, а я все еще жива.

– Вопреки здравому смыслу. Опять везение, - сверкнул глазами Карлос.

Виктория усмехнулась и, закурив "Балканское собрание", принялась расхаживать в маленькой гостиной Джесс.

– Мне здесь нравится. Тебе должно быть здесь хорошо.

Как я понимаю, твоя мастерская наверху. Можно посмотреть? Я не видела твоих картин с самого Твайнхема.

Еще несколько месяцев назад Джесс была бы счастлива показать свои работы Виктории. Но теперь уже нет. Все, что сейчас осталось у нее в мастерской, - проклятые четыре времени года, вполне приличные, но сегодня кажущиеся такими дурацкими и банальными. Виктория просила вежливо, но без особого чувства, и Джесс постаралась убедить себя в том, что ей совершенно безразлично, жаждет Виктория увидеть ее работы или нет.

Глубоко вздохнув, Джесс повела их по лестнице на крышу башни.

– Это все, что у меня сейчас имеется, - предупредила Джесс, зажигая свет в мастерской.
– Они почти закончены.

– Они прелестны.
– Сняв очки, которые, как теперь поняла Джесс, были лишь маскировкой, Карлос внимательно рассматривал полотна.

– Очень хорошие картины, - похвалила Виктория и выпустила идеально круглое колечко дыма.
– Поздравляю, - спокойно произнесла Виктория.

"Кончай делать из меня дуру", - захотелось сказать Джесс. Но, с другой стороны, чего еще она ожидала услышать от Виктории? Джесс разозлилась на себя.

Они осторожно спустились друг за другом по узкой лестнице, и Виктория остановилась в спальне.

– А вот это.., это страшно. Превосходно. Мне хотелось бы иметь этот портрет.

– Нет, - отрезала Джесс.

– Ну разумеется. Я полагаю, ты хотела поговорить о Стефане. Ведь именно за этим мы сюда и приехали?

***

Они сели друг против друга в гостиной. Карлос ушел, но Джесс даже не заметила когда.

– Он что-то услышал на улице, - пояснила Виктория.
– Привык присматривать за мной, хотя ему это удается не так часто.

– Он очень тебя любит, - неожиданно для себя выпалила Джесс.

– И я его люблю. Мы прожили вместе довольно долго.

– Так вы...
– начала Джесс и с трудом спросила напрямую:

– Вы - любовники?

Вряд ли стоило задавать подобный вопрос Виктории.

Собственно говоря, сама Джесс практически не могла представить себе Викторию, охваченную страстью, дрожащую, покрытую капельками пота, в постели с мужчиной.

– Нет, - спокойно ответила Виктория.
– Не любовники.

– Кажется, ему бы этого хотелось, - предположила Джесс.

– Не исключено. Но это невозможно. И Карлос все прекрасно понимает. Виктория налила себе вина из графина.
– Когда ты нарисовала портрет Стефана?

– После случившегося.

– По памяти?

Джесс кивнула.

– Все это очень печально. Стефан был очаровательным мальчиком.

– Расскажи мне о нем, - попросила Джесс.

– Ну хорошо, - кивнула Виктория.
– Я расскажу о Стефане все, что смогу. Если ты считаешь, что тебе это необходимо.