Амфитрион

Дельфина узнала о похищении от его непосредственного бенефициара. Он позвонил ей спустя два дня после похищения, ночью, чтобы усугубить эффект, и сказал:

– Два месяца назад из-за вас, Дельфина, мне пришлось скорректировать планы на южноазиатском рынке. Месяц назад вы сорвали несколько сделок, обещавших моей компании прирост капитализации на несколько миллиардов, а две недели назад поставили под удар существование всего бизнеса. Я и ранее пытался дать вам понять, что в деловом мире такое поведение несовместимо с добрососедскими отношениями, но вы предпочли меня не услышать. Так имейте в виду, что ваша дочь… не то чтобы у меня, но в таком месте, где я могу полностью контролировать то, что с нею происходит. И как.

Дельфина ожидала продолжения. Киднеппер помолчал, а затем продолжил несколько менее уверенно (никто не знал, до какой степени Монферран-старшая предана своему делу – вероятно, она не остановилась бы и перед потерей единственной дочери):

– Я не собираюсь ничего с ней делать… пока, – на эту многозначительную паузу Дельфина тоже не отреагировала, – однако мне нужны гарантии, что вы сдадите назад по некоторым сделкам. Детали передадут мои люди завтра. Будем считать это компенсацией того материального и морального ущерба, который вы нанесли мне с такой легкостью.

– Что же, – каменными словами ответила Дельфина, – будь по-вашему. Когда вы вернете мне дочь?

– Этот вопрос решу я сам, – нехорошо засмеялся собеседник. – Вы не переживайте, с ней все будет в порядке, если будете вести себя разумно.

– Клавдий, – сказала Дельфина задумчиво, – вы же понимаете, что я достану вас из-под земли. И после того как я закончу с вами, вы будете умолять, чтоб я вас туда вернула.

– Вы не найдете меня так просто, – вновь развеселился собеседник. Дельфина с неприятным удивлением поняла, что он получает извращенное удовольствие от разговора. – А там… Знаете, за давностью лет многие обиды забываются. Забудется и эта.

Озвучив эту вопиющую ложь, Клавдий повесил трубку, а Дельфина осталась стоять, и голову ее, как призму из иллюстрации в учебнике, пронизывал свет – только не белый, а черный; на выходе он раскладывался не на радугу, а на оттенки красного. Она связалась с знакомыми нам Гримо и Планше, но те удрученно сообщили, что о Клавдии Роттбарне всегда было известно не так много. Все знали, что он проводит на работе круглые сутки (разумеется, на этот случай у него был при офисе пентхаус), и оттого не очень интересовались, чем он занимается в неурочные часы: в мире Дельфины иметь свободное время считалось признаком эксцентричности, и немногие на это отваживались.

Дельфина прошла в гостиную, налила себе виски (вино ей бы сейчас не помогло), уселась перед камином и уставилась в огонь, пытаясь думать. Прошло пять минут, и в комнату вошел высокий безволосый человек в длинной накидке из невообразимого количества маленьких шкурок. Кэтому моменту Дельфина уже была в ступоре и даже не обратила внимания на бесцеремонное вторжение. Человек прошел к камину и стал греть руки. Огонь так и пытался лизнуть его пальцы, но всякий раз с недовольным шипением втягивался обратно. Дельфина подняла голову.

– Кто вы? – спросила она.

– Я Страттари, – с усталым дружелюбием сказал человек в накидке.

– Я не знаю вас, – пробормотала Дельфина. Ей ужасно хотелось спать.

– Меня никто толком не знает, – отвечал Страттари с еле уловимым сожалением.

– Зачем вы здесь? Мне и так сейчас трудно. Я… – Дельфина судорожно зевнула, – у меня похитили дочь.

– Нам это известно, – ровно констатировал Страттари.

– Вы от Роттбарна? – спросила Дельфина, не повышая голоса. Все белье у нее было оснащено маленькими тревожными кнопками, и сейчас рука ее, эротически вползшая под шелковый китайский халат, готовилась подать сигнал бедствия. – Не рановато ли он прислал «своих людей»?

– Я не «от Роттбарна», – констатировал Страттари ровно и лишь чуть-чуть содрогнувшись; кавычки в его речи были слышны отчетливо.

– Так от кого же… – начала было Дельфина, а потом поняла, и рука легла обратно на диван. Блаженное, наркотическое спокойствие стало вливаться в нее. – Ах. Конечно же. Интересно, откуда это… вам известно? Я сама узнала только что.

– Моему хозяину и партнеру известно многое, – сообщил Страттари азбучную истину. – Да и сам я стараюсь быть в курсе новостей.

Пока нервное напряжение внутри Дельфины спадало (она затруднилась бы объяснить, почему), разум ее раскалялся лихорадочными поисками вывода.

– Хорошо, – кивнула она. – И…

– Магистр не терпит вмешательства в свои дела, – заметил Страттари. Он как будто читал какой-то текст, делая необходимые перерывы, чтоб собеседница вставила свою реплику. – Вопрос судьбы вашей дочери стоит перед ним особенно остро.

Почему-то эта формулировка не очень понравилась Дельфине.

– Нельзя ли уточнить, что планирует делать ваш партнер? И что должна делать я?

– Мой патрон не планирует делать ничего. И вы не должны ничего делать. Для того чтобы делать, есть я, – Страттари и так разговаривал небыстро, но тут, казалось, после каждого слова лежал мешок с цементом.

– А если я откажусь?

– Не стоит.

– И все же?

– Будет хуже всем.

– И Магистру?

Страттари отошел от огня, развернулся и подступил к Дельфине. В глазах его виднелись красные петухи, пляшущие на краю обрыва. Немного склонив набок пугающую голову, он поднял руку – как будто собирался погладить испуганную мать по щеке, – но вместо этого, помедлив, аккуратно сложил пальцы и в задумчивости вернулся к огню. Дельфину обдало отчетливым запахом зимы.

– Считайте, что так, – пробормотал он, наконец, с усмешкой, – кажется, вам важно иметь хоть какую-нибудь власть над ним.

– Это неправда! – горячо воскликнула Дельфина. – Я не стала бы рисковать своей дочерью, только чтобы показать Магистру, что в кои-то веки держу в руках его душу.

– Хм-м-м, – Страттари кивнул. – Secondo me noi abbiamo un accordo[80]. – Затем он поклонился и исчез, но не пропал со щелчком, как фокусник, а перешел вначале в зону периферийного зрения, а оттуда – куда-то еще, где перестал быть видимым.

Дельфина отправилась в спальню и, уже, закрыв глаза, снова увидела самый страшный кадр в своей жизни – убийца Делламорте протягивает руку ее пятилетней дочери, строящей кукольный город, а та хватается за нее и радостно смотрит ему в лицо. И все же той ночью Дельфина не видела снов.

*

Лишь несколько существ в мире способны были скрыться от Страттари, но Клавдий Роттбарн к ним не относился. Поэтому уже через несколько минут после разговора с Дельфиной демон прибыл в лондонское предместье, где содержалась Ирэн, и подошел к воротам гигантской усадьбы. Грозная табличка предупреждала, что нарушителей периметра ждет страшная участь. Страттари усмехнулся, подошел к воротам и, положив руки на стройную решетку, стал слушать, что говорит ему металл (когда-то Страттари был и металлом). Постояв так несколько секунд, он вырвал каждой рукой по пруту с заостренным наконечником и красивыми элементами чугунного литья так, что остальная решетка даже не дрогнула, и легонько ударил ворота ногой. Ворота вылетели с частью каменной стены и камерами слежения.