Амнезия "Спес"

Вскоре стало ясно, что наша улица радиальная — идет от центрального «ствола» второго уровня, пересекая кольцевые дороги и расположенные кругами основные жилые кварталы.

Потом обзор сполз на нижний, третий от рубки уровень, но дальше не пошел, продолжая раздвигаться вширь. И, как оказалось, «золотой район», на территории которого теперь располагался и мой дом, находится не так уж далеко от того места, где находился сейчас я.

Ну, как недалеко? В одном, восточном, секторе, как это прописывалось в схеме.

Следуя моим указаниям, новая территория открывалась глазам постепенно, давая себя рассмотреть, и я в какой-то момент осознал, что эта самая третья палуба, вернее, восточная четверть ее среднего кольца, обустроена совсем не так, как остальные жилые кварталы на других уровнях. Оказывается, везде улицы шли в три ряда, а «золотой район» со своими парками занимал линию целиком.

На той, радиальной улице, где находилась казарма искателей, когда-то было три перекрестка, сейчас, естественно, перекрытых и недоступных. Но если я каким-то образом проникну на улицу, которая из трех круговых ближе всех к малому дорожному кольцу и находится над проезжей частью «золотого района», а потом смогу воспользоваться… одним из вон тех лифтов, то в результате окажусь сразу возле гаража, из которого вылезла щера!

А вот, сколько мне предстоит протопать по улице, это предстояло выяснить опытным путем.

Но сделав запрос на «рыболовное хозяйство в этом секторе» и просмотрев все прилегающие к нему пути подъезда, понял, что, добираясь до места в прошлый раз, мы дали немалого кругаля. Практически спустились до четвертого уровня, и только потом по реке, в обход, поднялись к техтоннелю-трубе, проходящему под третьим.

В общем, была надежда, что топать до лифта было не так уж и далеко.

Эта мысль, конечно, радовала, но не отменяла основной проблемы, из-за которой я засел в гальюне. А потому, сняв прежний запрос и выставив покрупнее на экране тот отрезок нашей улицы, что меня интересовал, я принялся, наконец-то, за дело.

Как я быстро понял, пробраться куда-либо можно было без труда — каждое помещение имело прилегающий к нему технический колодец, который, в свою очередь, выводил в коммуникационные шахты или, как мы их называли, техтоннели. Главное, надо было знать, где искать вход-выход.

Впрочем, по итогу исследования плана перекрестка был найден более легкий путь — одним из угловых зданий там значился «Опорный пункт полиции», который имел двери на обе, интересующие меня улицы.

Через час, припрятав рюкзак за железяками в отведенной под кладовку каюте, намывшись в душе и сжевав плитку сублимата, я, не раздеваясь, улегся в постель.

Вскоре пришли и Стояк с Паленым. Мужики видно устали сильно, так что возились не долго — почти не заводя разговоров пошуршали водой в душе, а минут десять спустя я услышал, как наставник прошел к своей кровати и, кряхтя, улегся.

Самым сложным оказалось дождаться пока он уснет и не задрыхнуть самому. Паленый долго возился, шуршал страницами книги и что-то даже бубнил потихоньку себе под нос.

Но я выдержал! И, когда наставник, наконец-то, засопел размеренно, я аккуратно, стараясь издавать как можно меньше разного шорканья, выбрался из комнаты. Потом так же, ступая на цыпочках обутыми лишь в носки ногами, прокрался к складу, со всеми возможными предосторожностями достал из-под железок рюкзак и, подхватив на выходе сапоги, выбрался за дверь.

Створка, легко щелкнув замком, закрылась, а я сполз на пол и настороженно замер. За спиной вроде было все тихо, да и в зале, как ожидалось — уже малолюдно. Только за одним из столов человек пять продолжали играть в карты. Но звук чокающихся стаканов и невнятные, громкие возгласы под них говорили, что парни по ходу пьяны неслабо, и это давало надежду, что они еще и невнимательны.

Не поднимая головы над перилами, я натянул сапоги и, отслеживая компанию через просветы между балясинами, так же, пригибаясь, стал спускаться вниз. Выскользнуть удалось, кажется, незамеченным… еще бы вернуться получилось так же.

На улице стояла тишина. Над дверями столовых залов лампы были потушены. Витрины магазинов и вовсе оказались закрыты щитами. Фонарь горел только над крыльцом медпункта. Да еще, кажется, в окнах в трех над ним теплился едва различимый свет.

А движение я смог заметить лишь возле самой заставы — кто-то из хранов видно прохаживался вдоль ворот.

Общее освещение, как и положено, было выставлено на ночь, а там, где у действовавших лифтов заканчивалась редкая цепочка фонарей, казалось, и вовсе начиналась полная темнота.

Но я знал, это именно, что только казалось, на самом деле стоило миновать границу явного света и дать привыкнуть глазам, как все станет прекрасно видно — ночное освещение, это, считай, то самое, аварийное, которое горит на всей территории Корабля, даже неиспользуемой.

Так что, старательно прижимаясь к стенам зданий, я безбоязненно двинулся вперед. Достиг перекрестка, рывком пересек его и, миновав последний освещенный перед лифтами пятачок, нырнул в темноту, которая, как и ожидалось, почти сразу стала вполне проглядываемой.

Дальше было проще. Уже бегом проскочил второй перекресток, а там и третьего достиг, где без проблем открыл дверь опорного пункта охраны.

Оказавшись внутри и убедившись, что окна укрыты плотными жалюзи, включил фонарь. Не знаю, что я хотел тут увидеть, но местная обстановка меня не то, что не потрясла, но даже не заинтересовала. Так только, удивление немного взяло — вроде и стоит тут все со времен праотцов, но выглядит как-то очень уж обыденно. Довольно большая каюта, на входе стойка, как в госпитале или в вестибюле перед кабинетом нашего заведующего в интернате, а дальше столы, стулья, полки вдоль стен.

Впрочем, никаких книг или папок на тех полках не наблюдалось, столы стояли пустыми и даже мелочевки, называемой личными вещами, нигде видно не было. Понятно, отсюда все нужное и не нужное выгребли давно.

Я обошел стойку, расположенную углом, и отомкнул замок на второй двери. Выглянул. Улица, естественно, была пуста и тиха, а цепочка ламп аварийного освещения, как и положено ей на кольцевых линиях, терялась вдалеке за поворотом. Впрочем, может и не терялась, а просто меркла в темноте, не сумев справиться с нею.

В общем, ничего интересного или необычного на улице не обнаружив, я захлопнул дверь и прошел во внутренние помещения полицейского участка. Все ж мне следовало поскорей припрятать вещи и поспешить обратно в казарму.

Возвращался так же — бегом по темноте и крадучись вдоль стен там, где горели фонари. А вот на входе в казарму, как лбом в стену впечатался!

За крайним к входу столом, там, где в день моего прибытия сидел Валет, сейчас обнаружился Паленый. И расположился он лицом к дверям, так что первое же мое аккуратное заглядывание было им замечено сразу.