Амулет на удачу

– Что с таким видом с-с-сидишь? – продолжил он, грозно нахмурившись. То есть ему казалось, что грозно, а на деле так комично вышло, что, не смотря на опаску, я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

– Не понравилось? Чё такая хмурая сидишь, я гав… ик… рю?

– Просто плохо себя чувствую, – может, отстанет? Есть у Мишки особенность: даже пьяный в хлам бить он начинает, только если имеется повод. Пусть этот повод возник исключительно у него в голове.

– Чё, жратва в ресторане не понравилась? Или бухло? Ты чё, трезвая, да? А чё не пила?

– Не знаю.

– Ты портишь мне нас-с-строение своей кислой рожей! – он больно хватанул меня пальцами за подбородок и заглядывая в глаза. – Ты почему трезвая, а я пьяный? Ты меня не уважаешь?

Та-а-ак… Мишку понесло. Интуиция просто взревела белугой, что дело пахнет керосином и лучше завтра объясняться с Мишкой, почему он не пошёл на лабораторки, чем сейчас везти его домой.

– Остановите, пожалуйста, я выйду, – застучала я в стенку со стороны кэбмена, одновременно вся сжалась изнутри, ибо водитель, кажется, меня не услышал.

– Вообще оф-ф-фигела? – распалялся Мишка, – Да как я могу девушку посреди города из экипажа выкинуть? Нет, ты едешь со мной. Поговорим.

Здешние боги, черти и кто ещё там?! Чтоб вас всех! Мишку окончательно понесло он же пьян намного сильнее, чем думала.

– Чё, думаешь, умная нашлась? Ч-ч-чё, думаешь, если контрольные за меня пишешь, то я тупой? Это ты тупая, курица безмозглая! Не смей про меня думать п-п-плохо! И вообще, ты моя. Чё, думаешь, жопой перед Дюраном покрутила и всё? Я тебе разрешения не давал. А ты вообще шлюха. Ты меня отшила, да? А потом специально пошла и сегодня сначала с одним, потом с этим Дюраном? Смотри да, я шлюха и всем дала, а тебе обломится?

Дальше всё происходившее окуталось туманом, ну или я получила-таки сотрясение мозга. Смутно помню его налившиеся кровью и яростью глаза. Занесённый кулак с побелевшими костяшками пальцев. Встречу моей спины с противоположным диванчиком в салоне экипажа. Весь его вес, навалившийся на меня. Заледеневшие от ударов скулы. Что-то горячее и мокрое на лице. Последнее, что я смутно ощутила – короткий полёт и удар о тротуар в переулке.

***

Как дошла до своей комнаты – вообще не помню. Хорошо хоть охранник на пропускном пункте в Академгородок сличил контрольный отпечаток ауры не особо вглядываясь, к поддатым студентам-полуночникам ему не привыкать. А тут не буянит, не шумит. Остальное не его дело, тем более куратор на сегодня дал мне карт-бланш на вход и выход в обитель студентов в любое время суток. Уже на крыльце общаги, я отстранённо подумала, как встретит меня вахтёрша, ведь сегодня как раз смена той самой ведьмы, которую отчитал Дюран. Видок у меня наверняка тот ещё... ни о чём другом я не думала. Да, сегодня Мишка перешёл грань дозволенного даже в нашей с ним ситуации. Но что мне делать и как себя вести дальше – об этом я подумаю завтра. А сейчас нужно просто попасть к себе в комнату, добраться до зеркала и оценить масштаб катастрофы. Пока я не разберусь и не решу всё с Самохиным, никто не должен узнать об инциденте. Что самое поганое, после занятий я иду к Дюрану, сдавать те самые формулы. И как подсказывает интуиция, вряд ли профессор после сегодняшнего «отдыха» будет в хорошем настроении, скорее наоборот. Вот о чём нужно думать. Это – самое важное.

Мысленно перекрестившись, я дёрнула массивную ручку двери. Повезло! Наверно местные божки всё-таки решили сжалиться надо мной и отослали ведьму, то есть вахтёршу, куда-то со своего поста. Пошатываясь и на последнем издыхании, я поковыляла по лестнице. Осторожно вошла в комнату – хорошо, что соседка, зная насчёт вечеринки, когда ложилась спать, предусмотрительно не закрылась на замок. Сил искать ключи и отпирать дверь уже не было. Скинула с себя ободранное грязное платье, всё-таки хорошенько приложил меня этот гад о тротуар. Прямо в белье растянулась на кровати.

«Сейчас одну секундочку передохну, очень голова уж кружится» – успела подумать я, а когда открыла глаза, вернее, с трудом разлепила их в следующий раз, за окном занималась заря. Попыталась вскочить, но какой там. Всё тело нещадно болело, будто по мне гружёный кирпичами грузовик проехал, и не один раз, а спину что-то кололо. Стараясь задушить стон, бочком-бочком подкатилась к краю, рукой пошарила под собой. Я точно помнила, что аптечку держала под кроватью. Боль во всём теле была адская, но боль сейчас можно и нужно заглушить таблетками, а вот на себя перед занятиями посмотреть необходимо. Тихо-тихо шипя сквозь зубы – ещё не хватало мне для полного счастья проснувшейся Ульрики – зашарила в поисках нужного лекарства. Я говорила, что местным препаратам не доверяю? Но вот кое-что я всё-таки купила, очень уж это лекарство хвалила соседка, когда маялась зубной болью и боялась идти к врачу. Вдобавок оно было в виде пластыря, а не таблеткой, значит, не надо выжимать из себя остаток сил и наливать стакан с водой, чтобы запить.

Для надёжности я шлёпнула на запястье сразу три штуки. Вот оно какое, счастье! Почти мгновенно по телу пробежала тёплая волна, появилась невероятная лёгкость от ступней до макушки. Я вскочила с кровати легко и непринуждённо, и рысью ринулась в ванну. Твою мать, все семь демонов Греха и все черти, наши и местные. Как мне это замазать?! Сволочь! Не лицо, морда леопарда. Ни один тональный крем или пудра, хоть обычная, хоть магическая, неспособна перекрыть кашу, которую напоминало моё личико. Да и руки, грудь и везде, куда достал мой взгляд, покрывали синяки. Фиолетовые такие, набрякшие. Мишка, ну, тварь ты последняя. Чтобы тебя такой же красотой расписали. Только попробуй меня ещё раз тронуть и попробуй мне это не компенсировать. Даже ради диплома есть предел и я…

На этом злость резко поутихла и возобладал голос разума. Эх, жаль под рукой нет Кодекса, прочитать те самые параграфы, которым наш куратор стращал Базиля. Ибо сейчас, сопоставив факты, я трижды обозвала себя пугливой дурой, которая боится лишний раз привлечь внимание к своему полулегальному статусу. Наверняка там что-то по поводу рукоприкладства, не могли все студенты за все века поголовно быть паиньками. Раньше бы прочитала и вообще читала Кодекс внимательнее каждую строчку – давно руки бы укоротила. Но и сейчас не поздно, Мишка ведь трус, я это хорошо знаю. Пугануть… а для этого нужна мелочь. Мы оба должны остаться студентами Аконской академии. И значит, каким-то образом я должна скрыть вчерашний инцидент. Но если на синяки не обратят внимания, это станет самым большим везением в моей жизни. Просто невероятной удачей…

– Удачей… удача… – тихо повторяла я, пытаясь выловить ускользающую по краю сознания мысль. – Если мне повезёт… Почему мне это так важно? Потому… потому что…

«Журнал!» – я ухватилась за раковину, у меня закружилась голова. Вот не просто так я нашла тот самый «гламурчик» местный. Да, наверняка у заклинания есть какой-то побочный эффект, но у меня нет выбора, и цена меня сейчас устроит любая. Только бы оно подействовало, и тогда я спасена. Никто не увидит моего состояния и не вышвырнет нас с этим выродком из Академии. Ну а там мы сговоримся, это я ему обещаю – и как-нибудь в состоянии холодной войны четыре года друг друга вытерпим.

На кровати опять пришлось немного посидеть, голова кружилась, на пару секунд вернулась боль. Дальше я торопливо вернулась в ванную и принялась выводить рунную цепочку, превращая в амулет купленный когда-то нашейный платок. Вот как я тогда отбрыкивалась, а девчонки меня уговорили купить – зато теперь пригодился. А ещё в кои-то веки сказала спасибо Дюрану за те самые формулы: цепочка в журнале намеренно была неполной, но я благодаря постоянным тренировкам не раздумывая вписала недостающие элементы и от души плеснула в них силой. Заработавший амулет наградил меня яркой вспышкой, от которой в глазах побежали «зайчики». Я машинально отметила своё похорошевшее отражение в зеркале – синяков и ссадин взгляд не замечал. И пошла проверять амулет на Ульрике.

Соседка встретила меня восторженными ахами:

– Лизка, тебе отдых пошёл на пользу. Ты похорошела, – на этом я икнула, с трудом подавив смешок, – губки стали пухлее, скулы острее, а глаза засияли. Слушай, да на тебе теперь блузка и юбка сидят… Всё, парни со всего факультета твои.

Я кое-как смущённо прервала поток комплиментов, сославшись, что нельзя опаздывать к мэтру Савиньену. С трудом расчесала волосы, хоть и не болело ничего, руки всё равно слушались как деревянные. Достала запасной рюкзак, заодно взгрустнув о Зубастике, который так и дрых где-то у Дюрана, и, минуя столовую, поползла прямиком в Академию. Всё равно ничего съесть не смогу, как бы тошнота и головокружение не были признаком лёгкого сотрясения, тогда точно вырвет от завтрака. Лучше сразу забиться на своё место и попытаться незаметно отсидеть все занятия. Хорошо бы месье Дюран не трогал меня сегодня, а то мало ли чего ему после вчерашнего взбредёт. Заодно пусть про формулы свои забудет, но на это шансов было мало. Скорее наоборот, вряд ли с мадам де Грорувр у них вчера случилось бурное примирение, и сегодня наш куратор, скорее всего, мягко говоря, окажется не в духе. С чего это мне от мысли, что примирение всё-таки могло состояться, как-то не по себе? Потому что он потанцевал со мной? Проводил до общежития? Потому что я видела его наполовину голым, как и он меня? О нет, только не это. Похоже, Мишка мне не только помял рёбра и лицо, а ещё и здравый смысл хорошенько повредил. Иначе я бы не стала повторять идиотские мысли наших влюблённых девчонок.