Аналогичный мир - 4

— Мама, я не полезла, а упала, и потом Гриша сказал, что медведя там и быть не могло.

— Конечно, медведь — умное животное. В отличие от некоторых учительниц.

— Ну, мама! — рассмеялась Джинни. — Всё закончилось хорошо, а конец делу венец.

Последние слова она сказала по-русски, Норма не так поняла, как догадалась и кивнула.

— Немцы говорят: Ende gut — alles gut. Конец хорош, всё хорошо, — перевела она сама себя на английский. — Но, Джинни, глупость, окончившаяся благополучно, остаётся глупостью.

— Да, мама, помню, ты мне это столько раз говорила.

Джинни вскочила и со смехом расцеловала мать.

— Мамочка, всё хорошо, и я иду спать.

— Конечно, Джинни.

И, когда Джинни вышла, снова покачала головой. Но уже с другой улыбкой. Как хорошо, что её девочка выздоровела.

Уже лёжа в постели, Джинни блаженно потянулась и тихо засмеялась, вспоминая сегодняшний день. Как всё-таки было хорошо! И Мороз… Эркин Мороз… нет, она пока не станет рассказывать маме, надо самой всё это обдумать, кое-что выяснить. Интересно, а почему её1 вытаскивал Мороз, а не Громовой Камень, искал-то он. Не захотел дотронуться до неё? Непонятно. Ладно, всё завтра, всё потом. А сейчас — спать. Всё хорошо, можно спокойно спать. И завтра не надо на работу. Мирон Трофимович дал им всем отгул на один день. Потом два дня на документацию и отпуск до конца августа. И не забыть, что в среду Иван Купала, будет большой праздник, на траве у озера…

С этим она и заснула.

Андрей шёл домой, любуясь рассветом. Хорошо, что сегодня ему во вторую смену. Сейчас в душ и часика четыре он возьмёт. Только от Алиски не забыть запереться.

А хорошо погуляли. И с Тимом всё утряслось, да так, что лучше и не надо. До чего ж мужик своё дело знает, у такого поучиться не грех, а удача…

…Когда они, высадив последних пассажиров у Старого города, остались вдвоём, Тим впервые оглянулся на него.

— Ну?

Он пожал плечами.

— На комбинат, куда же ещё.

Тим кивнул, и они поехали на комбинат. Он стоял, держась за ограждение кабины шофёра и смотрел на работу Тима. Фредди вёл по-другому, но… да, Тим, конечно, классный специалист.

— Нравится?

— Да, — вздрогнул он. — Классно водишь.

Тим заговорил по-английски, и он отвечал так же.

— И что? Всерьёз хочешь на шофёра?

— Всерьёз, — кивнул он. — Я уже говорил.

— Да, помню, — Тим сосредоточенно глядел перед собой.

Он чувствовал, что того разговора в лесу Тиму м ало. Но и ему — т оже. Да, конечно, слова, данного Эркину, он не нарушит, но и не помешает им сейчас никто: время позднее, один на один будут. Решить-то решили, но по деталям стоит пройтись…

…Андрей поёжился, передёрнув плечами: прохладно на рассвете, а он в одной рубашке. Ну, ничего, осталось немного, а там в душе прогреется…

…Автобус отмывали до блеска, чистили салон и багажное отделение, а уж мотор чуть ли не заново перебрали и отрегулировали.

— Это ты всегда так? — не выдержал он.

Тим кивнул.

— Как ты к машине, так и она к тебе.

И он ответил памятным ещё с лагеря, с уроков Старика.

— Инструмент не живой, а руку чувствует.

И Тим улыбнулся.

— Сам придумал?

— Нет, слышал. Учил он меня. Ещё там, — и помедлив, всё-таки сказал: — Меня спас, а сам лёг.

И по лицу Тима увидел: тот всё понял правильно. Какое-то время работали молча. И уже сам Тим начал:

— Нас из всей десятки… Один я, похоже, остался.

Вот тогда и пришло ему в голову ещё раз проверить. Вдруг… ведь и сколько лет прошло, и действительно он их тогда не разглядывал.

— Слушай, вас всего десять было?

— Осталось, — поправил его Тим. — Начинало нас… вдвое, а может, и ещё больше.

Он кивнул.

— Что, так учили?

— А ты думал! — Тим резко крутанул болт, едва не сорвав резьбу. — Каждая тренировка сортировкой.

— Понятно. И что, — он задумался, подбирая слово, — все как ты? Ну, одного увета?

Тим даже как-то удивлённо посмотрел на него.

— Да… слушай, верно, так и получилось.

И он, уже переводя дыхание, радуясь, что и память не подвела, и что личных счётов у них нет, решил всё-таки уточнить:

— Мулатов не было?

— Нет, — сразу твёрдо ответил Тим. — А… что?

— Тогда… я помню, там мулаты были, пятеро, наверное.

— Нет, — Тим уже сообразил и тоже заулыбался. — Было двое, но они быстро вылетели, ещё до выездов. И… давно это было?

Он нехотя кивнул.

— Давно. Я совсем малолеткой был. Ладно, не вы, значит, другие… — и остановился, не договорив: «такие же».

Но Тим понял. И опять они работали молча. Но согласно. А отладив, вылизав машину, отмыли руки здесь же во дворе — бытовки-то закрыты, а бегать за сторожем, чтобы открыл, неохота.

— Ладно, — Тим стряхнул с рук воду. — Дома отмою.

И к выходу они шли вместе. Но Тим сразу ушёл, а его окликнула из своей будочки девчонка-диспетчер. А там…

…А там до утра проболтался. Ему не трудно, а ей приятно. Легко всё прошло, по доброму согласию и в общее удовольствие. Ей тоже скучно, так чего ж… не позабавиться.

Андрей легко взбежал по лестнице на второй этаж и прошёл к своей двери. Ещё тихо, но уже чувствуется скорое утро. Верхний замок, нижний… смотри-ка, не закрыли, ждали его. Теперь лишь бы не разбудить никого, и до полдня отстаньте все от него.

ТЕТРАДЬ ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ

Нет, здорово, что они не стали завязываться с пахотой, это ж какую ещё головную боль на себя бы повесили. И так… как попадаешь в имение, так и не присядешь, столько хлопот и забот. Джонни за неделю чернеет и худеет.

— Как это раньше лендлорды такими беленькими да рассыпчатыми были, а?

— Это было раньше, Фредди.

Они сидят у камина, наслаждаясь не так теплом огня, как тишиной и спокойствием. Джонатан благодушно вздыхает, расслабленно оседая в кресле.

— Бегали надзиратели, работали рабы, а теперь…

— Теперь мы крутимся, — кивает Фредди. — И бегаем, и работаем. Слушай, зачем нам посёлок?

— Мне бидонвилль на моей земле не нужен, — твёрдо отвечает Джонатан.

Бидонвилль — сляпанные из чего попало лачуги — сооружали себе бывшие рабы по всем имениям, где сгорели или разрушились бараки.

— Допустим, — Фредди задумчиво отпивает. — Ну, а барак куда? Снесём? Он же ещё крепкий, раз. И наши из него не особо рвутся, это два. И что это даст нам, три. Достаточно?