Анархия

Лукас лишь глубоко вздохнул и провел рукой по затылку.

— Да, я могу это понять, — сказал он смиренным голосом. — Улики выглядят довольно убедительно, а вы, ребята, привыкли к тому, что люди больше, чем кажутся. — Я изогнула бровь.

— Это очень зрелый ответ на дерьмовую ситуацию, Лукас. — Его губы изогнулись, когда он склонил голову набок.

— Я считаю, что у меня есть моральная ответственность вести себя как взрослый, а не как Зед, хотя бы для того, чтобы показать ему, когда он ведет себя как ревнивый ублюдок

Я не могла сдержать смех при этом утверждении.

Когда мы подъехали к дому Зеда, я наклонилась и быстро поцеловала Лукаса в губы.

— Ты немного удивительный, — пробормотала я, обхватив рукой его лицо. — Я думаю, именно поэтому я все еще так подозрительна. Я не сделала ничего в своей жизни, чтобы заслужить кого-то вроде тебя. — Его бровь нахмурилась, и он провел рукой по моему затылку, чтобы еще немного прижать меня к себе.

— У меня сердце разрывается от того, что ты в это веришь, Хейден. Я думаю, что из всех жителей этого гребаного города ты больше всего заслуживаешь всего и даже большего.

Не находя слов, я снова поцеловала его, затем вылезла из «Ауди» и направилась внутрь.

Зед был на кухне, сердито хлопая дверцами шкафа и швыряя еду на столешницу, как будто это лично его оскорбило, а Касса нигде не было видно.

Я приподняла бровь, оглядываясь и не находя нигде, где мог бы скрываться этот сексуальный татуированный байкер.

Я оперлась бедром о стойку и скрестила руки на груди.

— Где Сердитый Кот? — Зед остановился, чтобы посмотреть на меня со смертельно острым ножом в руке и горстью овощей на доске перед ним.

— Что? Ты беспокоишься, что я застрелил его и спрятал тело, пока ты была занята с Леденцом в машине? —Я закатила глаза.

— Да, потому что ты точно знаешь, как так быстро привести место преступления в порядок. — Зед коротко рассмеялся, нарезая овощи.

— Ему кто-то позвонил, и он уехал, чтобы разобраться с этим. Я думаю, дерьмо Жнеца.

— Мне кажется, — задумчиво спросил Лукас, — или Касс не хочет быть лидером Жнецов?

Взгляд, который Зед направил на Лукаса, был чистой кислотой, и я разочарованно вздохнула.

— Лукас, не мог бы ты дать нам с Зедом минутку поговорить? Нам нужно кое-что обсудить. — Я сохранила дружелюбный тон, но взгляд, которым я одарила Зеда, сказал ему, насколько я разозлилась из-за его отношения.

Лукас тоже не был дураком. Он видел это и, должно быть, мудро понял, что Зед сам напросился, поэтому покинул кухню, не сказав больше ни слова.

Зед положил нож на разделочную доску и недоверчиво посмотрел на меня.

— Дар…

— Нет, Зед, — отрезала я, оборвав его ледяным взглядом. — Просто заткнись. В последнее время мне надоело трахаться с твоим дурным характером. — Я указала на точку где-то на уровне моих глаз, показывая ему, насколько я была близка к тому, чтобы полностью разозлиться на него. — Я понимаю, хорошо? Я, черт возьми, понимаю. Ты хочешь защитить меня; твоя работа — предугадывать, кто приближается ко мне, потому что это буквально указано в должностных инструкциях, и как моего заместителя, и как лучшего друга. И поверь мне, Зед, я чертовски благодарна тебе за это. Ты всегда поддерживал меня. Всегда. Но это выходит из-под контроля, и это нужно остановить.

Из-за резкости в моем голосе его глаза зажглись от гнева, а челюсти напряглись, но я еще не закончила.

— Все, что мы только что обнаружили в доме Лукаса, указывает на то, что его мертвый дядя состоял в Гильдии. Вот и все. Все остальное — просто… предположения. — Я разочарованно покачала головой, мой пульс участился от потребности устранить это неприятное напряжение между моим лучшим другом и мной. — Ничто не говорит о том, что Лукас причастен или когда-либо был замешан. Если не считать того, что можно заставить его пройти проверку на детекторе лжи, что еще можно сделать, Зед? В какой-то момент тебе придется судить его по его действиям, а не по твоим подозрениям. И ничто из того, что сделал сам Лукас, не заставляет меня думать, что он не честен. — Я сделала паузу, слегка нахмурившись. — За исключением, знаешь ли, его возраста. Но это была в лучшем случае ложь во спасение, и она не предназначалась для того, чтобы навредить кому-либо.

Зед глубоко вздохнул через нос, глядя на меня волком, когда он оперся на столешницу.

— Ты закончила?

— И близко нет, — огрызнулась я, прищурив глаза. — Но пока, да.

Этот оттенок дерзости, казалось, только еще больше разозлил его, но мне было наплевать на его характер. Он совершенно не соответствовал своему отношению и к Лукасу, и ко мне, и этого было достаточно.

— Мне это не нравится, Аид, — прорычал он, его предплечья сильно согнулись о столешницу по обе стороны от разделочной доски с наполовину нарезанными овощами. — Я ненавижу это. В течение пяти лет ты была такой закрытой и холодной. Совершенно непоколебимой. Неприкасаемой. Ничто, казалось, не сломает твои стены даже в малейшей степени. Черт, ты даже была закрытой и далекой с Сеф. Поверь мне, она замечала. Потом… — Он покачал головой, разочарование и гнев отразились в каждой черте его лица. Он не пытался скрыть от меня свои чувства, и это само по себе должно было напугать меня больше, чем его слова.

Но это не так. Это только укрепило мою решимость взломать его и выяснить, что, черт возьми, происходит.

— И что? — подтолкнула я. — Потом я начала трахать Лукаса, а ты стал ревнивым?

Зед не вспылил от этого удара, он лишь горько рассмеялся и оттолкнулся от столешницы.

— Ревнивым? — Я пожала плечами, не зная, как еще объяснить его смену настроения.

— На секунду встань на мое место, Дар. За одну ночь ты решила побить рекорд своего послужного списка анонимных, бесчувственных однодневных связей и сделать шаг к Кассиэлю, черт возьми, Сэйнту, человеку, которого ты тихо любила в течение многих лет и никогда не действовала. И если этого недостаточно, чтобы продемонстрировать, что ты действовала нехарактерно тебе. То далее подцепила какого-то случайного горячего парня в баре, целовалась с ним на виду у персонала, а затем продолжила трахать его на камеру в «Мерфи», чтобы Касс ревновал. — Он сделал паузу, чтобы перевести дух и провести рукой по своему щетинистому лицу, как будто он все еще не мог поверить в то, что произошло.

Я стиснула зубы от возмущения.

— Значит, для тебя нормально трахать бесчисленное количество случайных девушек в наших клубах, но не нормально для меня делать это в баре Жнеца? Ты когда-нибудь читал определение лицемерия, Зед? Прямо сейчас там была бы большая старая фотография твоего лица. — Он горько рассмеялся.

— За исключением того, что для тебя это были не случайные связи, Дар. За одну ночь ты превратилась из железной гребаной крепости одиночества в внезапно бросившую свое сердце на кон с двумя разными чуваками.

Я прищурилась на него, недоверие буквально сочилось из моих пор, когда я истолковывала его слова как позор шлюхи.

— Ну и что? Какое тебе дело, что я делаю со своим сердцем или со своей киской? Если бы я хотела трахнуть их обоих одновременно сегодня вечером, это что, обозначало бы мою бесконечную любовь к ним, так как это возможная ситуация. Но это не касается никого, кроме меня. Сядь, Зейден. Ты перегибаешь.

Моя идея все уладить имела неприятные последствия. Мы не разбирались с дерьмом. Во всяком случае, я усугубила ситуацию, потому что Зед выглядел так, будто хотел пробить дыру прямо в двери своей кладовой.

— Знаешь что? — сказала я, и в моем голосе звучала горечь. — Это пиздец. Я собираюсь найти другое место, чтобы остаться на некоторое время.

— Нет. —рявкнул Зед с бескомпромиссной властностью, которая соперничала со мной в режиме Аида.

Выходя из кухни, я остановилась и обернулась, чтобы бросить на него недоверчивый взгляд.

— Прошу прощения? — Сжав кулаки по бокам, он сделал два шага ближе.

— Я сказал, нет. Нет, я не сяду. Я не об этом. Я ни за что не переступаю черту, Дар, потому что я чертовски люблю тебя. Ясно? Я люблю тебя.