Анархизм

Требуя неограниченной свободы для себя, онъ отдаетъ свои симпатіи Платоновскому «Государству мудрыхъ», мандаринату, диктатур, аморфному, ничмъ не связанному «союзу эгоистовъ». Его не смущаютъ одіозныя привиллегіи или моральныя несовершенства излюбленнаго имъ строя. Насиліе, хищничество, закабаленіе — вс средства хороши для достиженія главной цли: утвержденія своего неограниченнаго господства, торжества своей воли. Слабому, темному, погибающему — противопоставляются «я», герой, великій человкъ, сверхчеловкъ. Цлыя расы могутъ послужить навозомъ для великихъ — писалъ Стриндбергъ. Весь міръ — говоритъ философъ Эмерсонъ — долженъ стать питомникомъ великихъ людей.

Анархизмъ есть не только соціальная теорія. Онъ также — соціальная практика. Анархизмъ утверждаетъ и ищетъ практическіе методы соціальнаго дйствія.

Несмотря на непримиримыя противорчія между отдльными теченіями анархистской мысли, есть своеобразная «программа — minimum», объединяющая вс оттнки анархизма. И эти принципы обусловливают и его тактику.

Въ ряду этихъ принциповъ

Прежде всего — отрицаніе власти, принудительной санкціи во всхъ ея формахъ, a слдовательно, всякой организаціи, построенной на началахъ — централизаціи и представительства. Отсюда отрицаніе права и государства со всми его органами.

Въ области собственно политической — отрицаніе политическихъ формъ борьбы, демократіи и парламентаризма.

Въ области экономической отрицаніе капитализма и всякаго общественнаго режима, построеннаго на эксплоатаціи наемнаго труда.

Наконецъ, анархизмъ въ новйшихъ стадіяхъ его развитія приходитъ къ убжденію, что революція вообще и анархическая въ «частности не декретируется «верхами», революціоннымъ правительствомъ и не срывается «сознательнымъ иниціативнымъ меньшинствомъ» или случайной кучкой «заговорщиковъ», но совершается «низами», являясь творческимъ выраженіемъ «бунта», идущаго непосредственно изъ «массъ». Но духъ «созидающій, въ отличіе отъ духа «погромнаго», можетъ найти себ выраженіе не въ случайныхъ и «безцльныхъ» взрывахъ толпы, но въ свободной ассоціаціи, поставившей сознательно опредленныя цли въ дух анархическаго міровоззрнія. Отсюда анархизмъ понимаетъ соціальное творчество, какъ самодятельность заинтересованнаго класса.

Классовая аполитическая организація является, поэтому, не только лучшей, но и единственно моральной и технически цлесообразной формой анархическаго выступленія. Акты «одиночекъ» и «кучекъ» могутъ въ извстныхъ случаяхъ имть педагогическое значеніе и могутъ быть нравственно оправданы, но къ нимъ сводить всю анархистическую тактику — значило-бы обречь ее на полное безплодіе.

Такъ анархизмъ изъ бунтарскаго настроенія личности преобразуется постепенно въ организованный революціонаризмъ массъ.

Теперь должно быть ясно коренное различіе между абсолютнымъ индивидуализмомъ и анархизмомъ.

Первый — есть настроеніе свободолюбивой личности, ни къ чему ее не обязывающее и потому — по существу — безотвтственное. Второй — соціальная дятельность, строющаяся на исповдываніи опредленныхъ принциповъ и влекущая для каждаго дятеля моральную отвтственность.

Первый ведетъ къ установленію власти, усиленію гнета, второй несетъ въ себ подлинно освобождающій смыслъ. Первый предполагаетъ освобожденіе единицъ за счетъ общественности, второй освобождаетъ личность черезъ свободную общественность [3] .

3

Индивидуалистическiе приципы лежатъ въ основанiи и либеральнаго мiровоззрнiя. Но либеральный индивидуализмъ не иметъ ничего общаго с анархическимъ, ибо въ основу его легли разнообразныя формы ограниченiя личной свободы — право эксплоатацiи однихъ другими при добровольномъ признанiи власти, какъ начала, обезпечивающаго «общее благо».

Наконецъ, чистый индивидуализмъ, какъ на это неоднократно указывалось, антиномиченъ, т.-е. внутренно противорчивъ и неизбжно ведетъ къ самоотрицанію.

У сильной индивидуальности безграничная свобода, безспорно, является стимуломъ къ чрезвычайному развитію личной мощи за счетъ слабыхъ индивидуальностей. Это неизбжно должно повести къ своеобразному «аристократическому» отбору, который для обезпеченія своей свободы и безопасности порабощаетъ все окружающее. Но, съ одной стороны, устраненіе борьбы и мирное пользованіе неограниченной властью ведетъ неизбжно къ вырожденію избранныхъ и преобразуетъ въ послдующихъ поколніяхъ силу въ слабость, съ другой, вызываетъ въ порабощенныхъ духъ протеста противъ ослабвшаго властителя и зоветъ ихъ къ борьб, неизбжно кончающейся пораженіемъ поработителя. Эту мысль прекрасно выразилъ Зиммель: «... Аристократы, выдлившіеся изъ общаго уровня, на нкоторое время создаютъ для себя особый высшій уровень жизни. Въ новой обстановк они, однако постепенно утрачиваютъ жизнеспособность, между тмъ какъ масса, пользуясь выгодами большого числа, ее сохраняетъ».

Такъ неограниченный индивидуализмъ, отрицающій свободную общественность, неизбжно приходитъ къ вырожденію и самоотрицанію.

ГЛАВА II. Анархизмъ и общественность.

Личность есть центръ анархическаго міровоззрнія. Полное самоопредленіе личности, неограниченное выявленіе ею своихъ индивидуальныхъ особенностей — таково содержаніе анархистскаго идеала.

Но личность — немыслима вн общества. И анархизму приходится ршатьпроблему — возможно-ли и какъ возможно такое общество, которое бы цли личности сдлало своими цлями, которое утвердило бы полную гармонію между индивидуальными устремленіями личности и задачами общественнаго союза и тмъ самымъ осуществило бы, наконецъ, мечты хиліазма.

Анархизмъ можетъ ршить эту проблему только въ смысл отрицательномъ.

Такое общество — невозможно.

Исторически и логически антиномія личности и общества — неустранима. Никогда, ни при какихъ условіяхъ не можетъ быть достигнута между ними полная гармонія. Какъ бы ни былъ совершененъ и податливъ общественный строй — всегда и неизбжно вступитъ онъ въ противорчіе съ тмъ, что остается въ личности неразложимымъ ни на какія проявленія общественныхъ чувствъ — ея своеобразіемъ, неделимостью, неповторимостью.

Никогда личность не уступитъ обществу этого послдняго своего «одиночества», общество никогда не сможетъ «простить» его личности.

Стремленіе — всегда впередъ и всегда дальше есть удлъ личности и представленіе о такой общественной организаціи, которая видимыімъ своимъ совершенствомъ могла бы убаюкать это стремленіе — было бы вмст убжденіемъ въ возможности духовной смерти личности.

Для анархиста подобное представленiе — невозможно. Постоянное, непрерывное, ни извн, ни изнутри не ограничиваемое устремленіе личности къ самоосвобожденію — есть основной постулатъ анархизма.

Именно здсь — на пути къ свободному творчеству личности и встаютъ т мощныя препоны, которыя создаетъ организація общественности, порождаемой безсознательно стихійно инстинктомъ самосохраненія.

И принадлежа общественности однми сторонами своего существованія, личность освобождаетъ другія, которыя служатъ только индивидуальнымъ ея запросамъ.

Бросимъ бглый взглядъ на характеръ соотношеній между личностью и обществомъ.

Въ извстномъ, занимающемъ насъ смысл, можно утверждать, что вся человческая исторія — есть исторія великой тяжбы между личностью и обществомъ, исторія систематическаго закрпощенія личности, извращенія ея оригинальныхъ задачъ, подчиненія ея интересовъ и нравственныхъ запросовъ интересамъ и нормамъ общественности.

И потому — въ античномъ, феодальномъ и современномъ буржуазномъ стро личность и общество всегда — то открыто, то замаскированно — вели безпощадную борьбу.

И въ этомъ неравномъ единоборств досел жертвой была личность.

Какъ будто съ этими утвержденіями не вяжутся — ея тріумфы, поднятіе вождей на щиты, реформирующее вліяніе «избранниковъ» на общественные нравы? Эти успхи были — призракомъ, обманомъ...

Организаторъ — вождь, даже съ неограниченными полномочіями въ рукахъ, былъ всегда «слугой» возглавляемой имъ группы; онъ былъ вождемъ лишь до тхъ поръ, пока хотлъ или умлъ слдовать инстинктамъ и вожделніямъ руководимой имъ среды. Когда вождь становился слишкомъ «индивидуаленъ» для толпы, для многоголоваго суфлера — назрвалъ конфликтъ. И падалъ вождь!