Анатомия зла

– Так ведь цыпленок твой наверняка еще бегает?

– Бегает, сэр.

– Не годится. Пока ты его отловишь, пока свернешь шею, ощипешь да выпотрошишь, я умру с голоду. Давай уж лучше уху. Только, будь добр, поторопись. Времени у меня в обрез. И не забудь опорожнить багажник. Там, как всегда, продукты и кой-какая новая одежда для вас. Надеюсь, я ничего не упустил.

– Вы очень добры к нам, сэр.

Покончив с собакой и с заказом, "сэр" обернулся наконец к юноше, неподвижно стоявшему рядом все это время.

– Привет, Гро. Ты плавал сегодня в бассейне?

Юноша отрицательно мотнул головой. Длинные, выгоревшие на солнце волосы упали ему на глаза, сверкавшие опасливой преданностью дикого зверя.

– Значит составишь мне компанию. Хочу искупаться с дороги, пока Джимми будет возиться с обедом.

Он не просил, не предлагал. Он отдавал команду, и это бесило Гроэра, судорогой сводя ему челюсть. И одновременно вселяло щенячью радость. Учитель-хозяин изъявил желание отдохнуть и развлечься в его обществе, что случалось с ним крайне редко.

Джимми, стоя с сачком в руке и забыв в эту минуту, что ему следует спешить, задумчиво наблюдал за ними:

Господи, до чего ж похожи! Одно лицо, одна фигура, одни манеры. И даже мимика. Если бы не разница в возрасте, их вполне можно было бы принять за близнецов. Поразительно. Непостижимо.

Он не переставал удивляться их сверхестественному сходству с тех пор, как его подопечный вырос, догнав Гроссе комплекцией и ростом. А это был именно он, грозный Эрих Гроссе, их хозяин и властелин, поскольку всё здесь, включая юношу и его опекуна, принадлежало ему.

Рядом с домом – добротным, но ни разу не ремонтировавшимся с тех пор, как Гроссе его приобрел, он построил спортивную площадку и бассейн, чтобы Гроэр мог полноценно расти и развиваться. Продолговатое овальное зеркало бассейна в обрамлении сочной зелени лужайки занимало всю южную часть территории, перекликаясь голубизной с небом и океаном. Деревянный стол с парой стульев под полосатым, изрядно выцветшим тентом и душевая с полотенцами и махровыми халатами предназначались явно не для юноши и его опекуна, поскольку те никогда ими не пользовались.

Стянув с себя пуловер, Гроссе скинул туфли и носки, затем брюки, и под конец трусы, аккуратно все развесив на спинке стула. Гроэр, в миг избавившийся от шорт, которые остались валяться прямо на земле, стоял нагишом, терпеливо дожидаясь, когда Учитель покончит с раздеванием. Теперь их сходство стало еще разительнее. Только если тело одного покрывал красивый бронзовый загар, то другой был неприлично бел. Если одного, помимо молодости, отличала хорошо развитая мускулатура и прямая осанка, то другой выглядил рядом с ним хиловатым и чуточку сутулым.

С каким-то особым – жадным – удовольствием разглядывал Гроссе тело юноши, налитое молодостью и силой, отмеченное непринужденной раскованностью и грацией.

– Наперегонки? – с невинным видом предложил Гроэр.

– Шельмец, – снисходительно фыркнул Учитель. – Ты барахтаешься в этой луже целыми днями. Надо бы еще, чтоб ты не победил.

Он подошел к краю бассейна, слегка присев, отвел назад руки и, резко взмахнув ими, нырнул в воду вниз головой. Гроэр нырнул следом и, меря взбудораженную поверхность мощными сильными гребками, в считанные минуты оказался у противоположного борта. Гроссе плыл неторопливым, размеренным брасом, забирая воздух открытым ртом и выдыхая его под водой. Посреди бассейна он остановился, перевернулся на спину и так замер, раскинув руки, покачиваясь на воде и глядя в фиолетово-синее небо. Он отдыхал. И отдых этот доставлял ему удовольствие.

Наплававшись, они уселись рядышком на край бассейна, одинаково опираясь на ладони и болтая в воде ногами. Гроссе закрыл глаза, подставив лицо и тело солнцу. Гроэр искоса смотрел на него, испытывая необъяснимое, радостно-болезненное успокоение от столь близкого присутствия этого, отнюдь не располагавшего к добрым чувствам, человека.

Не поворачивая головы и не открывая глаз, Гроссе спросил:

– Как ты себя чувствуешь, Гро?

После слишком долгой заминки юноша отозвался, и тон его был задиристым:

– Учитель, почему вы всегда, сколько я себя помню, задаете мне один и тот же вопрос? Почему каждый раз, приезжая к нам, щупаете мой пульс, прослушиваете сердце и легкие, измеряете давление, заглядываете в уши и в рот? Со мной что-нибудь не так? Я болен?

– Нет, мой мальчик, к счастью, ты абсолютно здоров, – не меняя позы, отозвался Гроссе. – И я хочу, чтобы так было всегда. Поэтому я и слежу за твоим здоровьем.

– Но за здоровьем Джимми-то вы не следите. А он намного старше меня.

Гроссе открыл наконец глаза и внимательно посмотрел на него.

– Слушай, а ведь ты прав! – Он шлепнул себя по голому бедру и, пропустив мимо ушей реплику относительно Джимми, весело сказал: – Ты здоровый, полный бурлящих сил парень. Это же видно невооруженным глазом. Дурацкая врачебная привычка.

– Врачебная? – Гроэр сделал стойку, ловя его, что называется, за язык. – Вы – врач, Учитель?!

– Ну... допустим. И что? Для тебя это что-нибудь меняет?

– Многое.

– Например?

– Вы лечите больных?

– Угу.

– Это ваша работа?

– Угу.

– ...Спасибо. Я узнал то, что хотел.

– Что именно? – не понял Гроссе.

Юноша не успел ответить. На дорожке, ведущей к бассейну, появился Джимми. Деликатно стараясь не смотреть на обнаженного хозяина, он издали сообщил, что обед подан.

– Ну наконец-то! – обрадовался Гроссе, далеко не с такой легкостью, как Гроэр, поднимаясь на ноги.

Подхватив со стула полотенце, он долго и тщательно растирался им, делая заодно массаж. Заметив, что обитатели виллы не спускают с него глаз, весело усмехнулся:

– Ну чего уставились на пару? Могу я, черт возьми, хоть раз в жизни расслабиться, отключиться от бесконечных забот. Почувствовать себя человеком!

Накинув на голое тело махровый халат и сунув ноги в пляжные шлепанцы, Гроссе направился к дому. Гроэр, как всегда не вытираясь, натянул на себя шорты и последовал за ним.

На патио их ждал с деревенским размахом накрытый стол. Рядом с привезенными Гроссе деликатесами Джимми выложил продукты собственного изготовления – овечий сыр, соленые помидоры и огурцы, фаршированный овощами перец, вареные яички, молодой лук и чеснок.