Анатомия зла

– ...с надеждой, что когда-нибудь, – набрав, как перед прыжком в воду, полные легкие воздуха, продолжил Гроэр, – хоть один из проплывающих вдали кораблей забредет сюда по ошибке или услышав мой зов, заметит меня и спасет... Случается ведь такое в ваших книжках. – Он в упор смотрел на Учителя, изо всех сил стараясь не отвести, не опустить взгляда, не позволить ему в очередной раз одержать верх над собой.

– Все еще веришь в добрые сказки, малыш? – совсем не гневно, даже скорее грустно усмехнулся тот.

– Нет, – парировал Гроэр. – Я верю в сказки про злых волшебников, которые все могут, для которых не существует ни запретов, ни ограничений, которым подчиняются люди и стихии.

– Вот это по нашему, – одобрительно кивнул Гроссе. Прищурясь, он изучал Гроэра-бунтаря, как вирус под микроскопом.

О чем он думал в этот момент? О собственной молодости? О том, что был таким же упрямым и неукротимым? Что всю жизнь шел напролом и побеждал? Всегда и во всем побеждал! Под натиском его сокрушительной воли отступали любые преграды. Как же должно быть непосильно трудно удерживать эту лавину в себе, не давать ей выхода.

Гроссе сочувственно, почти ласково похлопал Гроэра по плечу:

– Ничего, малыш, это бывает... Это пройдет... Прости. Мне искренне жаль.

Нет, на сей раз Гроссе не лицемерил, не актерствовал и не лгал. Он глубоко сострадал участи юноши, но, увы, ничего не мог изменить. Или не хотел, что для него было равнозначно.

– Пожалуй, обойдусь сегодня без библиотеки, – принял решение он, бросив взгляд на коснувшееся горизонта солнце. – Поздно уже. На днях приеду снова, останусь на ночь, и мы с тобой вволю наговоримся. Обещаю.

ГЛАВА 11

Комната, отведенная для Учителя, была смежной с его спальней, и каждый день, проходя мимо плотно закрытой двери, Гроэр на всякий случай дергал бронзовую ручку, хотя знал наверняка, что дверь заперта. Ключ от нее находился в общей связке у опекуна, с которой тот никогда не расставался. Джимми время от времени отпирал дверь, чтобы прибрать спальню хозяина, но Гроэру с раннего детства запрещалось туда заходить. Конечно ему удалось и не раз подкараулить момент, когда Джимми отпирает дверь, и заглянуть внутрь. Это была точно такая же – неинтересная, даже скучная – комната, как и его собственная, и он не мог понять, почему нужно держать ее на запоре.

Сам Учитель примерно раз в месяц, оставался на вилле на ночь. Просидев допоздна в библиотеке, за таинственным секретером, он шел спать. И всякий раз Гроэр слышал из своей спальни, как щелкает ключ в замочной скважине, поворачиваемый изнутри. Чего боится Учитель, от кого запирается, если на вилле никого, кроме них троих, нет? Что он скрывает там такое, что ему видеть не положено?

Неутоленное любопытство и разыгравшееся воображение не давали Гроэру покоя. Он строил планы, как проникнуть в запретную спальню: взломать замок или подкараулить, когда Джимми войдет туда, чтобы сменить постельное белье, и ударить его чем-нибудь тяжелым по голове. Но так ведь можно, не рассчитав силы, и убить. Кто ж тогда будет ухаживать за ним? Да и от Учителя при таком повороте событий пощады уже не жди. Проще всего, конечно, было выкрасть связку ключей, когда Джимми, втихомолку напившись перед сном, крепко уснет. А может спуститься по веревке с крыши? Гроэр знал, что окна во всем доме никогда не запираются. В основном Джимми – любитель свежего морского воздуха, держит их открытыми, прикрывая лишь от сильной жары или непогоды... Окно! Конечно же окно!

Приняв окончательное решение, Гроэр спустился в сад, прошелся по посыпанной морской галькой дорожке, изучая расположение окон – своего и Учителя. Никакого карниза под ними не было. Зато их разделял простенок шириной всего в один фут. И оба окна как раз были настежь открыты.

План созрел сам собой. С трудом дождавшись, когда солнце утонет в океане, погрузив небо и землю в густой мрак, он пожелал Джимми спокойной ночи и поднялся наверх. Плотно прикрыл за собой дверь спальни, разобрал на всякий случай постель, скинул сабо, чтоб не шумели, и на цыпочках подкрался к окну.

В саду все было тихо. Вытянутый прямоугольник света лежал на дорожке. Значит, Джимми уже у себя. Вдоль стены дома шел широкий газон, на котором неутомимый опекун развел цветущие кустарники рододендрона и кустарникоподобные цветы "райской птицы". Так что если он промахнется и вывалится в сад, то падать будет не слишком больно.

Гроэр сел на подоконник – лицом в комнату, и, изображая из себя пропеллер, с мальчишески-залихватским вывертом развернулся вокруг собственной оси, одновременно перекинув ноги за окно и обхватив обеими руками наружный простенок между окнами. Нога, не окончившая еще вращательного движения, зацепилась пяткой, как крюком, за подоконник соседней спальни. Один пружинистый прыжок, и он в заветной комнате.

Включив настольную лампу на тумбочке у кровати, Гроэр, с громко бьющимся сердцем, принялся осматривать все вокруг, хотя осматривать-то как раз было и нечего. Кровать, тумбочка, туалетный стол с табуретом, кресло, стенной шкаф, в котором висели шорты, несколько сорочек, тренировочный костюм, теплый бархатный халат и куртка. В ванной тоже ничего интересного обнаружить не удалось.

Заскучав, Гроэр плюхнулся на постель.

Посижу пару минут и обратно, – решил он, не желая признаться себе, что так упорно стремился попасть в спальню Учителя не столько из любопытства, сколько просто потому, что это его спальня.

Гроэр, сам не замечая того, как верный пес широко раздувал ноздри, едва уловив запах Учителя, следы его присутствия, жаждал прикоснуться к тому, к чему прикасался он, познать то, что знал он. Вот и сейчас, сидя на кровати, на которой, пусть редко, но спал Учитель, он испытывал странное, необъяснимое волнение. И умиротворение одновременно. Будто постель Учителя была и его постелью.

Но тут с ним начало происходить нечто уж совсем непонятное. Закружилась голова. Спутались мысли, а потом и вовсе пропали, как в черную яму провалились. Он даже не почувствовал, как опрокинулся навзничь, да так и остался лежать поперек кровати. Странные, необъяснимые видения наполнили его черепную коробку – люди, города, животные... Поскольку он не знал и мира реального, то не смог бы определить, из какого времени и каких мест отаковали его теснившие друг друга образы.

А когда открыл глаза, за окном уже светало. Он сел, тупо глядя в одну точку и пытаясь осмыслить, что же такое с ним было. На обычный сон вроде бы не похоже. Все еще находясь во власти увиденного, Гроэр перебрался тем же путем в свою спальню и постарался уснуть...

На следующий день он снова проник в спальню Учителя, прошелся по комнате, внимательно прислушиваясь, снова заглянул в стенной шкаф и в ванную, подергал дверь, ведущую в коридор. Дверь, естественно, была заперта.

Гроэр в задумчивости опустился на кровать. И стоило ему немного расслабиться, как он явственно ощутил постороннее присутствие в своей голове. Волоски на руках и груди предательски зашевелились, а по спине пробежал холодок.

– Что за чертовщина! – выругался он вслух. – Кто тут прячется? А ну выходи!

Никто, вопреки его ожиданиям, не вышел, не заерзал, не засопел. Тишину нарушало лишь учащенное дыхание самого Гроэра да гулкие, тревожные удары сердца в его груди.

Опустившись на четвереньки, он заглянул под кровать – никого. Раздраженно огляделся по сторонам. Снова обшарил стенной шкаф. Скудная мебель и четыре стены не оставляли места для потайных уголков... Тумбочка! Он не заглядывал только в нее. Но там мог спрятаться разве что Тим.