Анатомия зла

Увидев его лицо – с крупным тяжеловатым подбородком и высокими, обтянутыми упругой кожей скулами, его холодные желто-серые глаза, сверкавшие кристаллами льда, Клара лишилась дара речи. Этот юноша излучал ту самую таинственную энергию, что когда-то, в далеком прошлом превратила ее в рабу собственных страстей. Гроэр, в свою очередь, забыв о присутствии Учителя, неотрывно и жадно смотрел на Клару.

Гроссе, внимательно наблюдавший за обоими, с удивлением и тревогой обнаружил что эта встреча произвела на Клару даже гораздо более сильное впечатление, чем на Гроэра. Губы ее дрожали, глаза расширились. Слабо вскрикнув, она взмахнула рукой, будто желая избавиться от наваждения.

– Я ведь кажется просил тебя: без эмоций, – гневно прошипел Гроссе.

Она его не услышала. Она вся была во власти пристально и дико смотревших на нее до боли знакомых глаз. Звон, возникший в ушах, настойчиво нарастал. Все качалось и ускользало, расплываясь туманом.

Этого не может... не должно быть, – беззвучно шептали ее губы.

Чувствуя, что теряет сознание, она ухватилась за руку Гроссе, клещами вцепилась в нее.

– Приведи себя в порядок и возвращайся, – приказал Гроссе юноше, морщась от боли и с трудом отрывая от себя сведенные судорогой пальцы Клары.

Гроэр нехотя повиновался. Он шел к дому, как лунатик, то и дело оглядываясь.

Поджав губы, Гроссе испепелял Клару взглядом. Ее бледность, весь ее вид вызывали в нем одно лишь раздражение.

– Извини... Пожалуйста, извини. Это сейчас пройдет. Обещаю тебе.

Он усадил ее на пластмассовое пляжное кресло. Сел рядом. На его лице было написано нетерпение, тревога, недовольство.

– Не вини его за наготу, – сказал он, просто чтобы что-то сказать. – Ему незнакомо чувство стыдливости.

– Невероятно. Непостижимо, – невменяемо бормотала Клара. – Время повернулось вспять...

– Что ты несешь?

– Ты ведь ничего про меня не знаешь. Не знаешь о том, как я встретила тебя, как без памяти влюбилась.

– Отчего же. Прекрасно все помню. Лет пятнадцать назад, когда ты...

– Нет, Эрих, нет. Это случилось значительно раньше. В то лето мы отдыхали с родителями в Лас-Пальмасе. Мне едва минуло четырнадцать. Именно там я впервые увидела тебя, совсем еще молодого.Ты был в голубых шортах, в белой бейсболке и сандалиях на босу ногу. Самоуверенный, смуглый, сильный, как бог. Ты заслонил собою весь мир. С тех пор и по сей день я могла видеть только тебя. Думать только о тебе... Родители узнали о моей страсти слишком поздно, когда я уже была с тобой. Они требовали, чтобы я отказалась от тебя. Я не послушалась их. Тогда они отказались от меня. Шли годы. – Ее голос зазвучал грустно и удрученно. – Ты менялся. Увы, не только внешне. Но я как икону хранила в памяти твой образ – таким, каким запомнила тебя на Канарах. – Она умолкла ненадолго, унесясь мыслями в прошлое. – И вот сейчас, столько лет спустя, ты словно вернулся оттуда, из моего полудетства, из моей мечты. Скажи, что это твоя очередная мистификация или оптический обман. А может у меня галлюцинации после долгой дороги? Такого ведь просто не бывает, правда? Скажи, что мне это все привиделось, и я поверю тебе. Честное слово, поверю!

– Почему ты никогда не рассказывала мне о Канарах?

– Почему... Наверное, не хотела обременять тебя своей любовью.

Он обнял ее за плечи, привлек к себе. Ведь именно так должен был поступить любящий мужчина, услышавший подобное признание. Но мысль его напряженно работала совсем в ином направлении. Ситуация неожиданно осложнялась. Меньше всего он ожидал, что его сходство с Гроэром вызовет в ней такую реакцию, такие бурные переживания, последствия которых могли оказаться самыми непредсказуемыми

Обманутая его лаской, Клара попыталась продолжить свою исповедь.

– Ты остановился тогда перед деревом Дракона. Помнишь это дерево?

– Ах, при чем тут дерево Дракона! – забыв про свою роль, вспылил Гроссе.

Она осеклась. Этот резкий окрик вернул ее к действительности.

– Прошу, приди в себя. Возьми себя в руки. Он сейчас вернется.

– Вернется? Значит, он не плод моего воображения? Он реален!

– Да, да, Клара! Реален! Только он это не я. Понимаешь?

– Конечно, понимаю... – Она задумалась, пытаясь найти логическое объяснение нелогичному феномену. – Но... но ведь ты в свое время заверил меня, что бесплоден, что у тебя не может быть детей. Зачем тебе нужна была эта ложь?

Он в ярости стиснул кулаки, прикладывая титанические усилия, чтобы сохранить спокойное выражение лица.

– Я сказал тебе правду, Клара.

Она смотрела на него укоризненно, с осуждением. Как он мог отрицать очевидное. Снисходительная улыбка тронула ее губы.

– Эрих! Если ты хотел и дальше хранить свою тайну, то зачем было привозить меня сюда? А если все-таки привез, почему продолжаешь стоять на своем?

– Я ведь человеческим языком говорю тебе: ЭТО НЕ МОЙ СЫН. – Его трясло от гнева.

– Не желаешь посвящать меня в своё прошлоё, – обиделась Клара. – А где сейчас его мать, мне тоже знать не положено?

– Нет у него никакой матери, - отчеканил Гроссе.

Окончательно сбитая с толку, Клара умолкла, уйдя в себя.

– Потерпи. Я же обещал все тебе рассказать. И, пожалуйста, перестань смотреть на меня глазами круглой идиотки. Перестань все время удивляться. Ты действуешь мне на нервы... Он идет сюда! Вооружись хладнокровием. Твои эмоции могут только все испортить.

– Хорошо, Эрих. Я постараюсь.

По каменным ступеням веранды легко сбежал Гроэр. Он приближался размашистой гроссевской походкой, по-гроссевски поправляя на ходу выбившуюся прядь волос.

На нем были только шорты и сандалии на босу ногу. Напряженный взгляд, застывшее лицо выдавали внутреннее волнение. Он остановился в нескольких шагах от них, не рискуя приблизиться.

– Вот теперь можно вас и познакомить, – пробурчал Гроссе. – Гроэр, мой воспитанник. А это, Гро, мисс Клара, моя коллега по работе и друг. Можешь присесть, если хочешь.

Юноша опустился на траву, широко расставив колени и подперев сплетенными пальцами подбородок.

– Как поживаешь, Гро? – осторожно спросила Клара, ожидая любого подвоха – вплоть до того, что вместо членораздельной речи раздастся львиный рык.

Ведь она не слышала еще его голоса и вообще не знала, умеет ли он говорить. В том, что юноша этот тоже необыкновенный, сомневаться не приходилось. Иначе Гроссе не стал бы его показывать. Надо попытаться понять, что именно с ним не так.

Кларе вспомнилась Красотка с пересаженными человеческими мозгами, и у нее засосало под ложечкой. Что, если в голову этого юноши он вложил, скажем, оставшиеся бесхозными свиные мозги? Или звериные внутренности? А может в груди его бьется сразу три сердца? Что если у него только оболочка человеческая. От Гроссе ведь всего можно ожидать. Какой коктейль сотворил он на этот раз? Клара окинула профессиональным взглядом открытые части его тела – грудную клетку, живот, шею, руки, но нигде не было и намека на хирургическое вмешательство.

Гроэр между тем, сдвинув брови, подыскивал слова, достойные случая, перебирая в памяти диалоги из прочитанных книг. И наконец произнес:

– Благодарю вас, мисс Кла-ра, недурно.

Клара вздрогнула. Тембр его голоса, интонации принадлежали не ему, а Гроссе. Мистификация продолжалась. Она больше не думала о том, что вложено в его голову или грудную клетку. Теперь она однозначно видела перед собой только двойника Гроссе, и это лишало ее рассудка. Форма головы, рисунок ушных раковин, слегка заостренный нос... Глаза! Даже ассиметрия между половинами лица, будто сдвинутыми относительно друг друга по вертикали, та же.