Анайя. Не потерять себя

— Тогда что же случилось? — вампир растерянно пожал плечами.

Не то чтобы мне хотелось об этом говорить, но, зная Дэмиена, могу уверенно сказать, что он все равно не успокоится, пока не узнает всю правду...

— Думаю, для тебя уже не секрет, что Анайю вновь признали гражданкой Эльтании, — я указал пальцем на украшенное меткой запястье, спрятанное под рукавом белой рубашки. — Через нашу связь я чувствую, как она счастлива в момент разговора с родными и как радуется ее душа восстановлению былых связей. В тот роковой день я вмешался в ее жизнь, нечаянно начав ее обращение, но нужен ли ей этот мир теперь?

Задумчиво промычав что-то невнятное, друг наклонил откупоренную бутылку к моему бокалу. Молча я наблюдал, как алая шипящая жидкость разливалась по емкости и наполняла его, пока не добралась почти до краев.

— Скорее всего, это не мое дело, но вы ведь завершили обращение госпожи Анайи. Разве есть иной выход? Неутоленный голод ведь обернется для нее погибелью.

— Есть. Граф Владэус подсказал, — ответил я, отхлебнув содержимого и закусив фиолетовой сладкой ягодой. — Он создал зелье, которое способно лишить Анайю вампирских сил и вновь сделать ее человеком, разрушив при этом нашу связь. Только вот сколько она проживет после этого — большой вопрос. Я не хочу ее отпускать, разумеется, ведь для меня уже не будет никого важнее нее, но при этом не хочу, чтобы она страдала в вечности. Как же быть?

— Мне кажется, лучшим ответом на ваш вопрос будет личный разговор, — Дэмиен со свойственным дворецкому усердием наводил вокруг порядок и высказывал предположения. — Спросите, чего ей на самом деле хочется, расскажите о зелье. Только так вы сможете узнать ее истинные желания, и никакая связь вам не расскажет о сущности половинки лучше, чем она сама.

Напряженно выдохнув, я вынул из ящика стола судьбоносное зелье и несильно сжал его в руках.

— А что, если ответ мне не понравится?

— По крайней мере вам откроется вся правда. Это куда лучше, чем изводить себя. Но, разумеется, я вам не указ. Как правитель нашего города, только вы вправе решать, как поступать. Я могу лишь пожелать вам удачного вечера, господин. — закончив с делами, дворецкий учтиво поклонился и попятился к выходу. — Засим с вашего разрешения я откланяюсь.

— Хорошо. Спасибо, Дэмиен.

Несколько минут я, откинувшись на кресло и закрыв глаза, обдумывал слова друга и графа. В целом они правы — лишь личная беседа даст мне ответы на все вопросы. В конце концов, я люблю Анайю и приму любой ее выбор, даже если он будет слишком уж горьким.

В итоге решившись, я надел свой любимый черный парадный камзол длинного покроя, спрятал в карман зелье и последний раз посмотрелся в зеркало. Ладно, если не считать чуть изменившуюся прическу, внешний вид вполне отличный для измученного голодом и сомнениями вампира.

Предчувствие привело меня к музыкальному залу, где Анайя, похоже, решила сыграть что-нибудь для настроения. Чуть приоткрыв дверь, я наблюдал, как она, закрыв глаза, усердно нажимала тонкими пальчиками на клавиши, давая волю мелодии. Ее алое платье поблескивало в свете свечей, освещавших полумрачный зал, а от взгляда на ее нежную шею и плечи, не прикрытые платьем, клыки в очередной раз заныли, дав мне намек на неутоленный голод. Поборов неуместный сейчас инстинкт, я еще раз проверил бутылек для уверенности и с приветливой улыбкой вошел в зал. Часть меня говорила, что не нужно показывать ей зелье, но другая половина настаивала, что девушка обязана узнать правду, а там уж будь что будет...

Что ж, пора наконец-то выведать желания возлюбленной. Обрадуют они меня или нет — неизвестно, но в глубине души еще не угасла надежда, что Анайя все же останется со мной...

* * *

Анайя

Удивительная вещь — время. Иногда его течение кажется утомительным и мучительным, а иногда оно несется вперед, что и не замечаешь его вовсе. Кажется, что только вчера я покинула родной дом, чтобы исполнить волю отца, а сегодня я оставила его позади, чтобы воссоединиться с человеком, с которым меня связала судьба.

Да, Эдмонд — самый прекрасный на свете мужчина, и никакие предрассудки никогда не убедят меня в обратном. Игнорируя запреты, он несколько раз спас мне жизнь, хотя не обязан был этого делать. Когда мне было больно и грустно он всегда оказывался рядом, согревая меня теплом или же добрым словом... Кто, как не он, достоин называться человеком?

Первый день после возвращения казался сказкой — мы очень часто бывали вместе! Совместные трапезы, уроки магии и прочее времяпрепровождение... Казалось, будто Эдмонд сегодня с лихвой отыгрывался за все пропущенные во время исцеления минуты. Его движения оставались такими же мягкими, а поцелуи — горячими, но при этом с первых минут меня терзало странное ощущение. Судьбоносный узор отголосками подсказывал мне, будто с любимым что-то не так, но вот что именно — непонятно. Сам он при этом на мои намеки лишь отмахивался, мол мне просто кажется. Но почему тогда на душе так угнетающе свербит? Или, может, это я просто себе навоображала, и на самом деле ничего не случилось?

В надежде отвлечься, я общалась с родными и с Мари-Мэй. Оказывается, даже за такой короткий промежуток времени в поместье Тэйлоров произошло несколько интересных новостей. Все рассказывать слишком долго, главное — что родители мои живы и здоровы, а на лице подруги вновь сияет улыбка, остальное уже приложится!

Только вот в утро перед полнолунием все стало еще хуже. Эдмонд ходил мрачнее тучи, а за трапезой из него почти невозможно было выудить хоть слово. На занятие магией он не пришел, а прислуга, копошащаяся по замку, только и верещала о невероятной важности полнолуния. Может, близящаяся ночь на него так влияет? Мне же неизвестно, как он до этого жил. Что, если у него каждый месяц так? У девушек же тоже бывает подобное...

Сегодня Эдмонд не приносил мне зелье, поэтому к сумеркам то странное чувство голода вновь дало о себе знать. Оно зудело в висках и сверлило, раздражало все сильнее с каждой минутой. Ох, если все вампиры всегда испытывают перед полнолунием нечто подобное, то я понимаю Эдмонда!

Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, явив вместо себя первые звезды, на пороге моей комнаты возникла знакомая горничная.

— Ох, госпожа, неужели вы еще даже не готовились? — ахала Маргарет, оценивающе поглядывая на мое повседневное платье. Мне даже как-то неловко стало. Так смотрит, будто я стою перед ней без одежды!

— А как именно нужно готовиться? — спросила я, неловко потеребив руки. Девушка в ответ улыбнулась и подошла к гардеробу.

— Священная ночь словно свидание. В эту ночь вы становитесь еще ближе со своей половинкой, — среди вороха нарядов она вытащила на свет алое платье с открытыми плечами, расшитое серебристой вышивкой. — Вот, взгляните! Уверена, оно очень вам подойдет! Алый цвет, символизирующий любовь и страсть, сделает ваши глаза ярче и выгодно выделит волосы, а нежный фасон подчеркнет вашу врожденную человеческую кротость. — Маргарет приблизилась и зашептала, словно сплетница. — Поверьте, я бы и сама такое надела!

— Спасибо! — ответила я, приняв из ее рук платье и мило улыбнувшись. — Есть еще детали, которые мне надо знать?

Горничная подозрительно притихла, сжав в кулаках рукава своего длинного платья, а ее щеки, кажется, немного покраснели.

— Эм, ну... — похоже, я и вправду задала ей неловкий вопрос. — Тут я уже не советчик. Господин Эдмонд вам все объяснит.

«Разумеется, ему же не впервой» — мысленно усмехнулась я, не подав виду. После нашего разговора на следующий день после фестиваля в моем сердце уже не осталось какой-либо ненависти к образу жизни Эдмонда. Я чувствую, что мы любим друг друга, а уж неурядицы из-за моего неведения со временем останутся позади.