Андреев Д.Л. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Русские боги: Поэтический ансамбль.
Шрифт:
предо мной.
Опрокидывающий правила, как плутоний,
Зримый будущим поколеньям, как пантеон.
Встань же, грубый,
неотшлифованный,
многотонный,
Ступенями
нагромождаемый
сверх-пэон!
Не расплавятся твои сумрачные устои,
Не прольются перед кумирами, как елей!
Наши судороги
под расплющивающей
пятою,
Наши пытки
и наши казни
запечатлей!
И свидетельство
о склонившемся
к
Уицраоре, угашающем все огни,
Ты преемникам –
нашим детям –
и нашим внукам –
Как чугунная
усыпальница,
сохрани.
1951
О ТЕХ, КТО ОБМАНЫВАЛ ДОВЕРИЕ НАРОДА. Триптих
1
Грудь колесом, в литой броне медалей.
Ты защищал? ты строил? – Погляди ж:
Вон – здание на стыке магистралей,
Как стегозавр среди овечек – крыш.
Фасад давящ. Но нежным цветом крема
Гладь грузных стен для глаз услащена,
Чтоб этажи сияли как поэма,
Чтоб мнились шутки за стеклом окна.
Тут Безопасность тверже всех законов,
И циферблат над уличной толпой
Отсчитывает здесь для миллионов
Блаженной жизни график круговой.
И тихо мчится ток многоплеменный,
Дух затаив, – взор книзу, – не стуча, –
Вдоль площади, парадно заклейменной
Прозваньем страшным: в память палача.
1950(?)
2
Нет:
Втиснуть нельзя этот стон, этот крик
В ямб:
Над
Лицами спящих – негаснущий лик
Ламп,
Дрожь
Сонных видений, когда круговой
Бред
Пьешь,
Пьешь, задыхаясь, как жгучий настой
Бед.
Верь:
Лязгнут запоры… Сквозь рваный поток
Снов
Дверь
Настежь – “Фамилия?” – краткий швырок
Слов, –
Сверк
Грозной реальности сквозь бредовой
Мрак,
Вверх
С шагом ведомых совпавший сухой
Шаг,
Стиск
Рук безоружных чужой груботой
Рук,
Визг
Петель – и – чинный, парадный, другой
Круг.
Здесь
Пышные лестницы; каждый их марш
Прям;
Здесь
Вдоль коридоров – шелка секретарш –
Дам;
Здесь
Буком и тисом украшен хитро
Лифт…
Здесь
Смолк бы Щедрин, уронил бы перо
Свифт.
Дым
Пряно-табачный… улыбочки… стол…
Труд…
Дыб
Сумрачной древности ты б не нашел
Тут:
Тишь…
Нет притаившихся в холоде ям
Крыс…
Лишь
Красные капли по всем ступеням
Вниз.
Гроб?
Печь? лазарет?.. – Миг – и начисто стерт
След,
Чтоб
Гладкий паркет заливал роковой
Свет.
3
Ты
осужден. Молчи. Неумолимый рокТебя не первого втолкнул в сырой острог.
Дверь замурована. Но под покровом тьмы
Нащупай лестницу – не ввысь, но вглубь тюрьмы.
Сквозь толщу мокрых стен, сквозь крепостной редут
На берег ветреный ступени приведут.
Там волны вольные, – отчаль же! правь! спеши!
И кто найдет тебя в морях твоей души?
1935-1950
У ГРОБНИЦЫ
Ночь. – Саркофаг. – Величье. – Холод.
Огромно лицо крепостных часов:
Высоко в созвездьях, черные с золотом,
Они недоступней
судных весов.
Средь чуткой ночи взвыла метелица,
Бездомна,
юродива
и строга.
На звучные плиты гранита стелются
Снега,
снега,
снега.
Полярные пурги плачут и просятся
Пропеть надгробный псалом,
И слышно: Карна проносится
Над спящим
вечным
сном.
Он спит в хрустале, окруженный пламенем,
Пурпурным, – без перемен, –
Холодным, неумоляемым –
Вдоль всех
четырех
стен.
Бьет срок в цитадели сумрачной:
Чуть слышится звон часов,
Но каждый удар – для умершего –
Замок.
Запор.
Засов.
Что видят очи бесплотные?
Что слышит скованный дух?
Свершилось
бесповоротное:
Он слеп.
Нем.
Глух.
А сбоку, на цыпочках, близятся,
Подкрадываются, ползут,
С белогвардейских виселиц
Идут.
Ждут.
Льнут.
Грядут с новостроек времени,
С цехов, лагерей, казарм –
Живые обрывки темени,
Извивы
народных
карм.
– Нам всем, безымянным, растраченным,
Дай ключик! дай письмецо! –
…Но немы, воском охваченные,
Уста.
Черты.
Лицо.
Лишь орден тихо шевелится –
Безрадостнейшая из наград,
Да реквием снежный стелется
На мраморный
зиккурат.
МОНУМЕНТ
Блистая в облаках незыблемым дюралем,
Над монолитом стран, над устьем всех эпох,
Он руку простирал к разоблаченным далям –
Колосс, сверхчеловек… нет: человекобог.
Еще с ночных застав мог созерцать прохожий
В венцах прожекторов, сквозь миллионный гул –
Серебряную ткань и лоб, с тараном схожий,
Широкий русский рот, татарский абрис скул.
Блаженны и горды осуществленным раем,